— Получается, Скиталец с ликантропами враждовал?

— А мне-то, пылающая преисподняя, почем знать? — озадачился Луро. — Ликантропские кланы и между собой ужиться не могут. Одни говорят, Скиталец — это гигантский ликантроп. Другие — ликантропский бог. А кто-то и вовсе несусветное городит, мол, это призрак, сотканный из душ погибших от жажды. Никто не знает точно. А мне без разницы.

Он посмотрел вприщур сперва на Франческу, потом на Сайруса.

— Вы пришли послушать байки о моей славной молодости?

— Отчасти, — кивнула Франческа. — И спасибо, что поделились. Но у нас к вам еще вопрос.

— Выкладывайте, чего уж там.

— Под конец прошлого сезона дождей у Северных ворот случились беспорядки. Кто-то из ваших укрывал некоего Никодимуса Марку, иерофанты его вычислили, и началась мясорубка. Помогите мне узнать, что с ним случилось.

Старик низко опустил брови.

— С кем случилось? С Николо? Это кто?

— Не надо, Луро, не прикидывайтесь.

— Ни о каких мясорубках не помню, — покачал головой старик.

— Довольно ломать комедию.

— Да какая тут комедия, это вы загадки загадываете, — осклабился Луро.

Франческа только руки на груди скрестила.

— Никодимус — отступник… — откашлявшись, начал Сайрус, но замолчал, остановленный жестом Франчески.

— Луро в курсе. Иначе нам бы уже прищемили нос за любопытство, — пояснила она.

— Ха! — фыркнул старик. — Можно подумать, кому-то есть дело до того, что творится в нашей сточной канаве. Это вам вдруг втемяшилось в голову ловить рыбу в мутной воде.

— Хотите, чтобы каниками заинтересовалась канонистка? — невинно поинтересовалась Франческа.

— Это еще что за глупости?

— Думаете, кроме нас никто Никодимуса разыскивать не придет?

— Теперь играем в «ответь вопросом на вопрос»? — всплеснул руками Луро. — Проклятье! Знать ничего не знаю, ведать не ведаю.

Франческу его слова не убедили.

— В лечебнице кто-то из приближенных канонистки пустил слух о том, что Марка скрывается у каников. Вы же понимаете, что вы мне не безразличны.

— Вот, значит, как? — вскинул брови старик. — Доблестный клирик является спасти наши горемычные шкуры? А ветрогона зачем притащили? — Он с кривой усмешкой кивнул на Сайруса. — Он мне не нравится, слишком болтливый.

Сайрус хотел возразить, что и двух слов здесь не произнес, но Франческа снова остановила его взмахом руки.

— Видите? Только бы трепаться, только бы языком молоть, — ухмыльнулся старик. — Для остального Остроземья эти ветрогоны вроде курицы, несущей золотые яйца, но каникам от них пользы — кот наплакал. Даже от ликантропов нас оградить не могут.

— Иерофант Сайрус Аларкон — новый небесный дозорный Авила. Я привела его, чтобы он своими глазами увидел: каники не собирались вредить городу, укрывая Никодимуса Марку. Он не хочет беспорядков. Гибель подчиненных может стоить ему должности. Он засвидетельствует, что вы оказали помощь. Вы считаете, я настолько глупа, что стану действовать в одиночку? Рисковать своим положением в лечебнице ради вашего… гостеприимства? — почти ядовито закончила она.

Луро радостно прицокнул языком.

— Гостеприимство! Ха! Хорошо, целительница, я тут поразмыслил — ваша настырность может быть кстати. Есть у меня одна просьба, которую более приятным личностям не поручишь. Предлагаю уговор…

— Еще чего! Какие просьбы, если это вы передо мной в долгу?

— Я уже рассчитался россказнями о Скитальце, — фыркнул старик. — А теперь вы просите чего посерьезнее, оно и стоит поболее.

— Сколько же? — осведомилась Франческа после некоторого раздумья.

— Погодите. — Старик поковылял к сундуку и, порывшись в нем, вернулся с каким-то коричневым льняным узелком. — Вот, полюбуйтесь.

Франческа развернула узелок. Внутри оказалась тонкая полоска стали, размером примерно с мужскую ладонь. В верхнем правом углу была выбита крошечная корона. У Сайруса перехватило дыхание.

— С полгода назад наши — кому совсем жизнь не мила — начали за деньги протаскивать в город вот такие штуковины. Кто-то нас подкупает. Узнайте, кто — вот моя просьба.

Франческа безразлично смотрела на стальную болванку. Сайрус хотел уже объяснить, что такое она держит в руках, но Франческа его опередила.

— Контрабанда стали через Авил? Что же тут выяснять? Среди куинспортской и дарской знати немало сочувствующих будущим нагорским повстанцам. Если горцы отмежуются наконец от Лорна, все Остроземье только поаплодирует злорадно. Остроземцы уже который век тайком переправляют оружие и сталь через Авил в Нагорье.

— Эта сталь не для Лорна, — возразил Сайрус. — Ее везут оттуда, а не туда.

— Как это? — недоуменно посмотрела на него Франческа.

— Лорнские вещие кузнецы выбивают на металле свои руны. Заряжают стальные заготовки чарами, как иерофанты заряжают парусину. А потом, отредактировав заготовку, кузнец превращает ее во что угодно — в замысловатый механизм, в острый клинок, в…

— Кузнечные изделия я примерно представляю, — отрезала Франческа.

Сайрус кивнул.

— Если она подлинная и полностью заряженная, этого текста хватит, чтобы натворить немало бед.

— Будет тебе языком молоть, — оборвал его Луро. — Достаточно одного: таскать эти штукенции в остроземский город все равно что укладываться спать посреди саванного пожара. Говорите, каники рискуют из-за Марки? Ха! Да любая вспыхнувшая из-за него свара — это лишь искра в огненной буре, которая нас накроет, если канонистка прознает про контрабанду.

— Ах вы старый заботник, Луро, — улыбнулась Франческа. — Я погляжу, герой Северных ворот по-прежнему на коне.

— Не подмазывайтесь, целительница.

— Значит, кто-то переправляет лорнские заклинания в остроземский город, — подытожила Франческа. — И вы хотите, чтобы мы положили этому конец?

— Да куда уж там! Пусть хотя бы перестанут нанимать каников в контрабандисты.

— Если вам самим не под силу выяснить, кто за этим стоит, почему вы решили, что нам удастся? — не понял Сайрус.

Луро прищурил один глаз.

— Это как пить дать кто-то из центральных кварталов. В окраинных меня уважают, там бы я этих мерзавцев в два счета разыскал. Значит, они действуют вне моей досягаемости. Иначе никак. Но ваши-то красивые мантии, надо полагать, дают право задавать неудобные вопросы в центральных кварталах?

— Откуда она у вас? — спросила Франческа, взвешивая стальную заготовку на ладони.

— Как только до меня дошли слухи, отправил племянников поразнюхать окрест. А племянников у меня пруд пруди. И вот, едва начались дожди, кто-то подбросил эту штуку мне на порог.

— Анонимно? — уточнил Сайрус.

— Если это означает, что подбросившему хватило ума не называться, чтобы я не сболтнул его имя канонистке, то да, ветрогон, анонимно.

Франческа завернула заготовку в лен.

— Заберу с собой. Договорились, Луро, про контрабанду я выясню — чует мое сердце, оттуда и к Никодимусу Марке может ниточка потянуться.

— Значит, уговор?

— Уговор.

— Хорошо.

— А теперь расскажите мне про Марку. Я должна его разыскать — по возможности, сегодня.

Луро воззрился на Франческу, потом на Сайруса, потом снова на Франческу.

— Это все ополченцы. Выдаю без зазрения совести, поскольку сам их не перевариваю. Бузотеры и головорезы. Вздернуть их всех, воздух чище станет.

— Ополченцы? — переспросил Сайрус.

— Сопляки желтобрюхие, знай горланят, что каники должны создать собственное королевство. И прочую чушь в том же духе. Не бывать этому.

Сайрус о таком не слышал, но его как иерофанта больше интересовало происходящее в небе над Авилом, а не на земле. Он оглянулся на Франческу — та, судя по выражению лица, понимала больше.

— И зачем им укрывать Никодимуса Марку?

— Ходят слухи, что он наговаривает на канонистку. Якобы она под пятой у демона — и прочая ересь. По-моему, он из этих одержимых, которые вещают про Войну разобщения и про то, что завтра к нам переправится через океан орда демонов во главе с Лосом.