— Зачем же, миледи? — честно поискав и не найдя подтекст, поинтересовалась Дейдре.

Полубогиня будто не слышала.

— В моем городе проживает около сорока тысяч человек. Все жертвуют мне по капле силы, чтобы стены и дамба стояли незыблемо. Мне куда проще было бы с тридцатью пятью тысячами, меньше ртов кормить. Но сейчас сытые времена. Чума и мор обошли нас стороной — не без помощи иксонских снадобий. Сезон дождей наступает вот уже двадцать лет без перебоев. Нам не приходится отправлять юношей на войну и принимать обратно калеками или разносчиками срамных болезней. Два куинспортских банка открыли конторы в Кипарисовом квартале. Как тут остановить поток коробейников, бродячих певцов и жриц любви, не желающих жить впроголодь в Даре и Куинспорте? Благостную картину портят лишь засухи и ликантропы.

Дейдре в замешательстве сжала губы. К чему клонит канонистка?

— Так уже бывало прежде, — продолжала та. — За несколько десятилетий до Гражданской войны. Золотое время. Даже каники ели досыта. Жизнь бурлила и прибывала, как напирающая на дамбу вода. Иногда я задавалась вопросом, можно ли избежать войны. Когда Селеста привела из Кары свою армаду, завязался короткий воздушный бой. Кто-то называет его осадой, но на самом деле он не имел ничего общего с военными операциями на Востоке. И все равно смотреть было страшно: воздушные корабли таранят друг друга, пилоты кидаются с порванных змеев, боевые конструкты кружат, словно акулы, раздирая в клочья все, что движется.

Полубогиня посмотрела на Дейдре.

— Погибшие падали на город и в саванну. Внедренные Селестой смутьяны громили Пальмовый и Северовратный кварталы. Когда вспыхнули бои, ликантропы пробили бреши во внешних стенах и заполонили всю северо-восточную половину города. Но у нас еще оставалась возможность победить Селесту. Мы могли дать ей отпор. Мы изнурили бы и ее, и себя, но Авил остался бы свободным, однако я предпочла не лить кровь понапрасну. И только когда я сдалась на милость Селесты, поры во внешних стенах закрылись.

Дейдре напряглась. Она планировала расположить Кейлу к себе, объединиться с ней против Тайфона. Похоже, этого делать не стоит.

— Миледи, — начала она, — вы проводите параллель между пористым песчаником и своим городом, но боюсь… Боюсь, я не до конца понимаю вашу тонкую аналогию.

— Никаких тонкостей, только история, — покачала головой полубогиня. — В те времена я еще существовала в двух ипостасях — земной королевы по имени Миранда и свежеявленной небожительницы по имени Кейла. При установленном Селестой однобожии пришлось слить Миранду с Кейлой воедино. Теперь мы одно целое — причем Кейла, к нашему общему ужасу, преобладает над Мирандой. — Она окинула взглядом свою монументальную фигуру. — Моя темница. Иногда заточение необходимо.

Дейдре подавила желание закусить губу.

— Ваша жертва не будет забыта.

— Уже забыта, — скупо улыбнулась канонистка. — После Гражданской войны Авил был низведен до сырьевого придатка, вынужденного поставлять Селесте львиную долю продукции сада ветров. — Она помолчала. — Однако теперь к нам идут из Дара хорошо охраняемые караваны с зерном и шелком. Королевский флот построил Холодный Шлюз, чтобы вывозить нашу парусину, но теперь мы можем перегонять возы с сушеным лососем через Багряные горы и Северные ворота. Так что нынче у нас сытнее, чем при многобожии.

— Но жизнь не сводится к теплу и сытости, — осторожно возразила Дейдре. — Тайфон обещал, что мы, его авангард, откроем врата новой эры.

Кейла оглянулась на дамбу.

— Некоторые сравнивают мою дамбу с Ричардовой стеной на Лорнском нагорье. Нелестное сравнение. Ричардова стена всего лишь преграда, удерживающая древесных ликантропов в Камышовом лесу. То же самое, по сути, что наши городские стены. — Полубогиня поправила капюшон. — Тогда как моя дамба — это не просто преграда, а еще и оросительный механизм. Своей божественной силой я закрываю и открываю поры в песчанике, определяя, сколько воды достанется полям в ложе каньона. Дарское зерно и рыба из Холодного Шлюза, конечно, хорошее подспорье, но без этих полей нас ждет голод. И чтобы город жил, нужно что-то впускать и что-то выпускать. — Она резко обернулась к Дейдре. — Что ты знаешь о праязыке?

— Не очень много, — признала та. — Из него создано все живое, и из него же произошли остальные языки.

— А о фундаментальных основах жизни что тебе известно?

— Практически ничего.

Полубогиня кивнула.

— И я пребывала в таком же неведении, пока в наш Авил не нагрянул Тайфон. — Она двинулась к деревянному трону. — Жизнь можно дробить на отдельные частицы, но не до бесконечности. Чаще всего праязык действует лишь в пределах этих частиц, каждая из которых подобна городу. Полезные вещества нужно впускать, проникновению вредных препятствовать. — Она махнула рукой в сторону дамбы. — В случае Авила впускать нужно воду, а ликантропов держать подальше. Наш народ — пленник саванны. Без пористой дамбы, без проницаемых стен наша маленькая живая клетка — город — высохнет и погибнет. Причем преграды должны постоянно меняться. Когда наши земли объединились под эгидой монотеизма, мне пришлось преобразить стены.

Дейдре сглотнула. Кажется, она наконец поняла, к чему ведет канонистка.

— И теперь, когда явился Тайфон, вы перешли на сторону Разобщения?

Полубогиня поднялась на постамент к трону.

— Да, — подтвердила она, садясь. — Но я боюсь, что ты, как глава тайной охраны, склонна скорее к сокрушению стен.

— Миледи, я ни за что не поставлю Разобщение под удар.

— Дейдре, — перебила полубогиня, — возглавить Разобщение — задача Тайфона. — Она многозначительно помолчала. — Которому мы обе верны. — Еще одна пауза. — Но сейчас я говорю с тобой о городе, потому что город — это я.

Дейдре поклонилась.

— Ты должна понимать, что душа — такой же город. Человеку приходится выбирать, что впускать в себя, а что отвергнуть. И если выбор окажется неправильным, душа погибнет. Понимаешь?

Дейдре всмотрелась в лицо канонистки, но прочла там лишь вежливый интерес.

— Да, миледи, про душу я понимаю, — солгала она.

— Хорошо. Ты славно потрудилась в тайной охране. За десять лет вы вдвоем с Тайфоном обратили в демонопоклонников всю мою городскую верхушку.

— Миледи, я…

— Не перебивай. Я тебя не виню, просто констатирую факт. До сих пор Тайфон держал нас с тобой порознь. Но поскольку твоя власть растет, растет и наша с городом зависимость от тебя. И теперь советовать нам, что впустить, а что отвергнуть, — твоя прерогатива.

Дейдре кивнула, не зная, что сказать.

— Дейдре, следует ли мне открыться тебе и силам, которые за тобой стоят?

Вопрос застал Дейдре врасплох. Канонистка обращается к ней как к равной. Расценивать это как предложение союза? Известно ли ей, что Дейдре борется с Тайфоном, или Кейла видит в ней лишь правую руку демона, которая скоро займет место Скитальца? Дейдре всматривалась в бесстрастные скульптурные черты в поисках подсказки.

Кажется, в многоцветных глазах мелькнул проблеск скрытого участия…

Нет, слишком рискованно. Нельзя ставить под угрозу самое заветное.

— Миледи, я в вашем распоряжении. Пропустите меня сквозь ваши стены, и моя преданность вам будет безграничной. А еще я клятвенно обещаю содействовать вашему благополучию при любых обстоятельствах, — добавила она, помедлив.

Канонистка выдержала ее взгляд. Что это, молчаливое согласие, невысказанная решимость? Как узнать? Наконец Кейла кивнула.

— Прекрасно. Тогда перейдем к интересующим тебя вопросам. Во-первых, Скиталец. Джей Амбер — вот имя, на которое он откликается.

— Джей Амбер, — повторила Дейдре. Наконец-то у нее есть противоядие от Скитальца. — И откуда оно такое? Остроземье? Вердант?

— Не знаю. Ему и самому, полагаю, неведомо.

Дейдре склонила голову в знак благодарности. В зале постепенно темнело — видимо, грозовые тучи добрались до города. Скоро хлынет дождь.

— На второй вопрос ответить сложнее — признаться честно, я и сама не до конца разобралась…