Принц хищно усмехнулся, и бежевые сапоги бесшумно заскользили по асфальту. Скорость, превышавшая мировой рекорд, была для него мелочью. Ведь он гнался за своей добычей!

Город вздохнул. Медленно, очень медленно, ставни взлетели в воздух и вернулись на законные места. Тихо, очень тихо, щелкнули запоры на дверях. Звонко, очень звонко, рассмеялся охотник, гнавший добычу, которой негде больше было спрятаться. А нити гудели, кружа сотни ножей в безумном вальсе.

Вы ведь слышите этот гул, смертные? Чувствуете кожей приближение ран?

И город закрыл глаза, оставляя игроков Принцу, пришедшему поиграть. Здесь ведь все любят игры… кроме главного кукловода.

Зейн сжимал руку друга, а мысли лихорадочно разбегались, не давая ответа на главный вопрос: «Как спастись?» Боль в ногах, жажда, усталость — всё ушло на последний план, и только дрожь потной ладони друга была настоящей в этом мире иллюзий. А где-то за спинами друзей на узкую улицу выбежал мужчина лет двадцати в диадеме, сиявшей даже без солнечного света.

Ведь он Принц. И он уничтожит тех, кто его предал.

Это всего лишь кара!

— Ши-ши-ши, глупые, глупые людишки! Бегите быстрее! Принц уже близко! Слишком близко…

Вскрик.

Зейн резко обернулся, и по его спине пробежал холодок. Предплечье ирландца рассекала алая полоса, и по бледной коже лениво ползли багряные капли. А нож, вонзившийся в асфальт, сиял не меньше короны Принца.

— Чёрт! Надо поднажать, Хоран! — срывавшийся голос пакистанца вызвал лишь смех у охотника. Шипящий смех.

— Куда уж больше, — пробормотал Найл, чувствуя, что еще немного, и колено не выдержит. Травма детства давала о себе знать в самый неподходящий момент.

— Золушка отказалась от милости Принца. Показала, что готова принимать, но не давать взамен. А эгоистичным Принцессам Принц может вынести лишь один приговор. Виновны!

Каждое слово, сказанное охотником с сотнями ножей, проникало в сознание Хорана раскаленным свинцом и ранило больнее острозаточенной стали. Он мечтал быть кому-то нужен, но никогда не пытался подарить кому-то самого себя. Он просто хотел получать, не давая ничего взамен. Он был эгоистом. Не так ли?

Ты ведь боялся сделать шаг навстречу окружающим, опасаясь, что они уйдут, как ушла твоя мать. Ты ведь боялся открыть свою душу и свои страхи друзьям, думая, что тебя не поймут. Ты ведь не хотел принимать помощь и заботу, считая, что это неправильно — быть зависимым от кого-то. Но ты лишь пару часов назад решил защитить друга.

Ты научился отдавать, но вот поймешь ли ты это, смертный?

Город безразлично молчал, заполняя воздух тишиной и запахом озона. Ножи сверкали, выписывая в воздухе пируэты. А Принц, сбавив скорость, смеялся, внимательно глядя на своих жертв из-под густой соломенной челки. Он не хотел убивать их слишком быстро.

Вскрик. Еще один. И еще.

Ножи летели в жертв, вспарывая воздух и плоть.

Кап… Кап. Кап!

Багряные осколки жизни смертных срывались с рваных краев неглубоких ран. Неглубоких, но крайне болезненных.

Беги-беги-беги!

Безразличие смешивалось со смехом и отчаянием, рождая причудливый коктейль. Коктейль Молотова, который мог вспыхнуть в любую секунду. Вспыхнуть алым.

Алым-алым-алым-алым!

И асфальт планомерно темнел от крови, а затем светлел от морозной вязи.

Вы ведь любите играть со смертью, так почему же не наслаждаетесь этим сафари, а, смертные?

Полосы на кофте Принца сливались в сплошное темное пятно. Четкие движения кистей, выверенные до миллиметра, отправляли в полет острые, не знающие промаха ножи. Нити, дрожа, наполняли воздух мерным гудением, словно по ним бежало электричество.

А может, это робот? А может, у него сядет батарейка?..

«Ши-ши-ши», — ответил бы Принц на глупые мечты смертных.

Тонкие ровные поверхностные раны причудливой сеткой покрывали кожу беглецов. Их спины, руки, ноги, шеи… Черные футболки с уродливыми дырами, прожженными огнем, пропитались влагой и покрылись инеем. А город безразлично молчал, не слушая хриплых вскриков, срывавшихся с пересохших губ игроков всякий раз, как новая трещина расползалась по их коже.

— Золушка решила, что раз Принц в нее «влюбился», то не сможет отомстить за предательство. Какая глупость! Глупая Принцесса, Принц не может любить! Все вы попадаетесь в ловушку собственной глупости. Все вы верите, что уж вас-то точно не обманут, не используют, не предадут… Ши-ши-ши, глупый мусор. Принц выбирает во сне Жертвенную Принцессу! Потому-то пол Принцессы и не важен! Почему же еще? Других причин быть не может! И лишь если она примет от него боль с покорностью, Принц пощадит ее. И даже наградит, сделав из Жертвенной Принцессы Принцессой-Победителем! Компаньонкой для чаепития Ее Величества Королевы! Но пока никто не принял предложенную Принцем боль: все верили в собственную исключительность! И в любовь Принца. Верили и стали жертвами. Ведь Принцу скучно!

Шипящий смех. Мурашки по коже. Проникавшее в душу осознание.

Всё не то, чем кажется!

И смертные убегали от охотника по узким, широким, коротким, длинным, пустынным, облюбованным спящими игроками, таким разным, но таким одинаковым серым улицам. Ножи танцевали в воздухе, рождая мелодию смерти. Безразличный асфальт планомерно уничтожал ноги беглецов. Хрупкая корка льда на футболках становилась всё плотнее от прибывавшей крови. Запах озона становился таким удушливым, что легкие отказывались делать вдох. А может, его отказывался санкционировать разум, понимавший справедливость слов Принца?..

— Что ж, Принцесса выбор сделала. Решила, что потерпеть немного боли и обрести счастье не про нее, ведь она «уникальна-идеальна-неповторима»! А если бы Принц прислал туфельку подходящего размера? А ели бы Паж просто пригласил на чаепитие с Королевой и прогулку по саду с Принцем? А если бы болью за счастье платить не пришлось? Принцесса бы стала убегать от Принца?

Вопросы въедались в разум, прожигая душу кислотой. Найл сжимал ладонь друга, мысленно отвечая на каждый из них и понимая, что нет — от предложения простой прогулки он не побежал бы, лишь вежливо отказался, поскольку в этом проклятом городе подвох надо ждать ото всюду. Но вот если бы предложение пришло в реальности, кто знает, отказался бы он от чаепития с венценосной особой или нет? Кто знает, проигнорировал бы он предложение о занимательной беседе с гениальным собеседником? Найл знал. Знал, что не ответил бы отказом. И потому понимал, что вывод Принца был справедлив: пожертвовать чем-то, чтобы обрести нечто большее, Хоран был не готов. Просто потому, что жертвы просили слишком большие… А может, потому, что предлагали слишком маленькую награду?..

— Ши-ши-ши, глупый мусор. Золушка — звание, которое Принц дает Жертвам. Ты думал, что в этом мире есть место светлым чувствам? Думал, что твои детские фантазии никогда не превратятся в кошмар? Думал, что никто не посмеет растоптать твои мечты, если ты о них не расскажешь? Ты ошибся, бесполезный отброс. Все, кто попадает сюда, — мусор, недостойный жить. И ваши мечты здесь ни для кого не секрет. Разве что для вас самих да для ваших друзей. Или же не друзей? Что это за «друг», если он не знает о твоих мечтах? Всего лишь очередной собеседник, которому ты не доверяешь, «Принцесса»! Боишься, что он тебя не поймет. Боишься, что рассмеется. Боишься, что сочтет твои мечты глупыми. И растопчет-растопчет-растопчет их! Ну разве не весело видеть, как простому собеседнику лгут, возводя его в ранг друга? Это прямо-таки дворцовая интрига! А проигравший интриган обычно заканчивает жизнь на плахе, ши-ши-ши… Растоптанный. Униженный. Брошенный «друзьями». В луже собственной крови, слез и мочи. Ты знаешь, что после смерти мышцы расслабляются, Принцесса? Ты уже не будешь очаровывать мир после того, как мой стилет пронзит твое глупое сердце. Ты станешь куском мяса, на который противно будет смотреть. Мусор и на вид станет мусором, вот и всё!

Ядовитые слова. Острые камни. Тонкие нити. Больно-больно-больно!