Последние алые сполохи окрасили ровную зеркальную гладь. Темнота затопила пустынный пляж, а смех растворился в ночной мгле. Малик опустил Хорана на землю и, отобрав у него свое полотенце, сел на водительское сидение черной Ауди. Найл сел рядом и включил магнитолу. Звуки электрогитары, уничтожая тишину и покой, наполнили темный салон, мгла в котором развеивалась лишь алой подсветкой приборной панели и светом фар, выхватывавшим из ночи небольшой участок пляжа — белый песок и молчаливую кромку воды, покрытую глубокими морщинами, словно лицо древней старухи. Ветер усиливался, сгоняя тучи к курортному центру Англии, городу Блэкпул, в который вырвались на неделю друзья детства, давно планировавшие погружение с аквалангом без инструкторов, условностей и правил безопасности. Их отпуск подходил к концу, и оставалось лишь два дня перед тем, как город на берегу Ирландского моря скажет им «прощайте», а потому парни не хотели тратить время впустую — на бесполезные походы по достопримечательностям и унылые экскурсии. Они просто впитывали каждый миг жизни, пытаясь доказать самим себе, что это не иллюзия, обыгрывая Смерть в покер, поставив на кон всё, что имели, и обращая в прах собственные страхи. Вот только от судьбы не уйти, не убежать и не скрыться на черной Ауди, вжав педаль газа в пол. Равно как не скрыться на ней и от самого себя. Преодолеть страх не так уж и сложно — главное знать, ради чего сражаешься. Куда сложнее познать свою душу, понять, чего ты стоишь и ради чего вообще играешь в эту странную игру под кодовым названием «жизнь»…

Настроив радио на радиостанцию с тяжелым роком, Хоран ударил ладонями по потолку авто и скомандовал:

— Погнали, Зейн! Настал день нового рывка в преодолении, и его надо отметить роком, скоростью и очередной победой!

— В точку, — усмехнулся Малик, поправил растрепавшиеся после забега волосы и повернул ключ в замке зажигания.

Щёлк.

— Что такое? — озадачился Хоран.

— Не заводится, — поморщился брюнет.

Щёлк.

Бесполезно.

— Мы что, тут застряли?! — в голосе Найла сквозило острое разочарование. А ведь он так надеялся погонять по ночному городу… Чёртова колымага! Вечно мелочи портят глобальные замыслы!

— Исправим, — поморщился пакистанец.

Щёлк.

Не старайся.

Щёлк.

Сдайся.

Щёлк.

Ну же, брось! Это предупреждение…

Щёлк-щёлк-щёлк!!!

— Заводись, ржавая консервная банка! — рыкнул Зейн. — Я всё равно не сдамся!

Щёлк.

Мерная дрожь пробежала по телу машины, пробираясь в души ее пассажиров. Какие интересные слова, Зейн Малик. Ты не внял предупреждению своего верного авто, которое не хотело играть со смертью. Ты сказал, что не сдашься. Ты ведь никогда не сдаешься. Но ты не учел одного. Сейчас ты не один. И твое решение сыграть повлияет на судьбу твоего лучшего друга. Ты готов поставить его жизнь на кон, Зейн Малик?

— Класс! — воскликнул Найл и рассмеялся. — Погнали, Зейн! Ты завел эту колымагу! Планы менять нельзя! Вперед!

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

— Погнали, — усмехнулся брюнет.

Рычаг на себя. Педаль в пол. Вихрь белоснежных песчинок из-под колес. Скорость.

А темное небо смотрело на черную машину и отчетливо понимало, почему катафалки всегда именно этого цвета…

— Чёрт, Зейн, смотри куда едешь! — заорал Хоран не своим голосом, когда Ауди, не вписавшаяся в поворот на одной из темных улиц города, сшибла урну. Металлическая корзина взлетела в воздух, как остывшее тело бескрылой птицы. Фантики, пачки из-под сигарет и вечерние газеты безобразным, отвратительным конфетти посыпались на грязный асфальт. Ауди не снижала скорость, а ступня в черном кожаном ботинке отчаянно пыталась вдавить педаль газа в пол. Потому что было страшно. И хотелось остановиться. Но остановиться Зейн не мог, ведь он должен был перебороть свой страх и оттого лишь сильнее жал на газ. Глупо? Иррационально? Или логично? Без разницы. Причины поступка не так важны, когда он уже совершен, разве нет?

— Да, да, спокойно! — выдохнул Малик и почувствовал, что руки скользят по пластику руля. Вспотел. Да это и неудивительно.

— Чёрт, хорошо хоть, ночь сейчас, — пробормотал побледневший блондин. — Если бы там были люди…

— Не каркай! — возмущено перебил друга брюнет и поморщился. — Мы никого не собьем! Мы играем своими жизнями, а не чужими! Если придется делать выбор…

— …погибнем мы, — закончил за друга Найл.

Щёлк!

Что-то решило пойти не так. Что-то отчаянно захотело сломаться в и без того неисправной машине. Что-то безумно захотело превратить дорогу в «Зеленую Милю», а этот путь — в последний.

А ведь вас предупреждали, смертные.

Ауди мчала по пустынному шоссе, разрывая фарами темноту, вспарывая ревом двигателя тишину, уничтожая мирную ночь и обращая ее в гонку, финал которой казался парням очевидным — они не могли проиграть. Просто не могли. Ведь это шло вразрез с их планами, целями, надеждами… Вот только Судьбе на глупые мечты смертных плевать, а их планы заставляют Мойр смеяться, глядя с Олимпа вниз. А потому жизнь решила указать смертным их место. Играешь? Играй. Но не заигрывайся, человек. Ведь ты не в курсе планов тех, кто пишет Книгу Судеб и прядет нить твоей жизни с лукавой усмешкой на иссохших губах…

Внезапно фары Ауди выловили из темноты крошечную дрожащую фигурку, семенившую по асфальту. Из переулка прямо на проезжую часть выскочила девочка лет семи. Зареванная, в мятом грязно-сером платье в крупный алый горох. Секунда. Карие и синие глаза ловили каждую деталь. Светлые кудрявые локоны, огромные черные гематомы на тонких руках, босые ступни, покрытые пылью… Нет, всего этого они не разглядели. Но они увидели образ. Образ ребенка, чьи белокурые локоны скоро станут алыми. Девочка испугано застыла в свете фар, а отчаянный вой сигнала слился с полным ужаса криком Найла:

— Тормози!!!

Вот только ступня Зейна, отчаянно давившая на тормоз, заставить машину остановиться не могла. А потому решение было принято. Именно в ту самую секунду, что друзья детства увидели образ — белые кудри, утопающие в алом. Ведь они оба ставили на кон в этой безумной игре лишь свои жизни и ничьи больше. Малик крутанул руль вправо. Крик Хорана растворился в визге шин.

— Зейн!..

Паника-паника-паника!!!

Но вам ведь нравится бороться со страхом, смертные?

Машина вылетела на тротуар, а в следующий миг Ауди, отчаянно не желавшая этим вечером заводиться, словно предчувствуя собственный финал, встретилась бампером с бетонной опорой фонарного столба.

Скрежет металла. Грохот. Выброшенные подушки безопасности. Искореженная черная машина, решившая эволюционировать в катафалк. И тонкий дымок тумана, стелющийся у вывернутых колес и проникавший в салон мертвого авто через многочисленные рваные раны в металлическом теле тонкими змейками, безразличными к окружающей действительности и целеустремленно наполнявшими воздух внутри искалеченной Ауди. Подождите, туман? Ночью? Но откуда?.. Оттуда, откуда мало кто возвращается, а большего смертным знать и не надо. Правда, лишь до тех пор, пока они сами не окажутся там. В Разрыве. В царстве вечного ужаса, утопающего в бесконечных муках и украшенного призрачными клубами безразличного тумана. Вязкого. Липкого. Холодного.

Как сам страх.

====== 2) Бегите. Ведь игра уже началась... ======

«Как вам кажется, хорошо ли я сыграл комедию своей жизни?» (Октавиан Август)

Тишина. Воздух был пропитан ею, как бинт на ранах пропитывается кровью, она заполняла всё пространство, и излишки срывались, заставляя человека терять частичку себя. Туман стелился по асфальту, покрытому тонкой белой простыней изморози. Сеть мелких трещин разрывала серое полотно, и на краях этих ран изморозь выделялась даже сильнее. Словно холод очерчивал белым маркером каждую впадину, чтобы бегущий по дороге человек мог насладиться их узорами еще издалека. Вот только по этому асфальту редко когда бегали, а если и бежали, любоваться уродливой красотой изувеченного временем и коррозией плода прогресса и торжеством над ним природы беглецу бы и в голову не пришло. Потому что страх — это черные очки, скрывающие от глаз не только краски мира, но и его контуры. А в этом месте человек мог бежать лишь от страха. И значит, лишь надев на глаза его черные очки. Просто чтобы не видеть, от чего убегает…