— Погодите… — Гарри сжал кулаки, глядя на отца Найла, и беспомощность начала отступать под действием противоядия. Противоядия под названием «активные действия». — Если парни чуть не сбили ребенка, но полиция этого ребенка искать не хочет, потому что не верит свидетелю, то мы не узнаем правды. Копы будут называть наших друзей самоубийцами, хотя они хотели жить, а ребенка, которому, возможно, нужна помощь и который точно знает, что произошло, никто не допросит! Во всем обвинят парней, а правду мы не узнаем!

— И что ты предлагаешь? — нахмурился Лиам, прекрасно понимая, к чему клонит друг.

— Надо найти эту женщину и поговорить с ней, — убежденно ответил Стайлс.

— Ты веришь ей? — мрачнея с каждой секундой, уточнил Пейн. — Веришь в смех раненого ребенка, в туман, появляющийся из ниоткуда?

Гарри молчал. По смуглому виску бежала соленая капля, а в памяти всплывали странные образы. Всякий раз, как он читал книгу, не важно какую, перед мысленным взором парня вставали яркие живые картины — сотни образов, звуков и запахов, словно он смотрел самое настоящее кино. С самого детства книга запросто могла заменить Стайлсу поход в кинотеатр, и именно поэтому он зарывался в печатные листы всякий раз, как реальность излишне сильно била по нервам. Он уходил от нее в мир сказок и грез, в мир, где было возможно всё. И порой ему казалось, что книги просачиваются в жизнь, как просочились в нее ракеты и подлодки Жюль-Верна: то в новостях говорили о странных находках на Марсе (а «Марсианские хроники» невозможно забыть!), то появлялись в Америке города-призраки без единого жителя (а «Жребий Салема» не прогнать из памяти!), то люди начинали создавать киборгов (а «Двухсотлетний человек» Азимова куда ярче, чем его киноверсия!)… И вот сейчас в памяти Гарри вставали образы появляющегося из ниоткуда тумана; детей, бегущих к карусели смерти; ярмарки, торгующей страхом, болью и временем, что обменивались на саму жизнь. Смех Пылевой Ведьмы звенел в ушах, а запах озона — столь сильный и яркий, словно прямо перед грозой — щекотал ноздри. И роман «Надвигается беда» шептал Гарри Стайлсу: «Проверь, поверь, не отрицай! А вдруг и наш туман прокрался в этот мир вместе с киборгами, ракетами и подводными лодками?»

Ведь в безвыходной ситуации человеку нужно верить хотя бы во что-то.

Стайлс встряхнулся, отгоняя воспоминания о романе известнейшего фантаста, и решительно посмотрел на Лиама. Стало ясно: переубедить шатена будет невозможно. Потому что он хотел узнать правду. Проверить, не мистика ли пыталась забрать у него друзей. А еще он просто не мог больше мерить шагами больничный коридор и ждать.

Он не хотел больше быть беспомощным.

— Я найду эту женщину и поговорю с ней сам, Лиам, — четко сказал Гарри.

Капля пота сорвалась с его виска вниз и ударилась о белый кафель. Больше ему не нужно было сомневаться.

— Ладно, — подняв руки, сдался Пейн, — хорошо, допустим, она что-то видела. Но как понять, правду она говорит или нет? И как нам вообще ее найти?

— Насчет правды — не зря же я столько лет штудировал детективы, — усмехнулся Стайлс, и эта ухмылка казалась больше похожей на спазм. Тот самый спазм, что искривлял губы его друзей, узнавших всю силу безысходности. — А найти… Мистер Хоран, полицейские не сказали Вам ее имя?

— Нет, только знаю, что она живет в доме прямо рядом с местом аварии. А, и еще она говорила, что машина выехала слева от ее дома, а разбилась прямо под окнами.

— Тогда мы знаем, в каком доме она живет — уже немало, — оптимистично резюмировал Луи.

— Поквартирный обход — первая ступень любого расследования, — кивнул Гарри. — А так как дома там — далеко не высотки, втроем мы справимся быстро.

Почему «втроем»? Почему ему и в голову не пришло, что друзья откажутся от его безумной идеи? Просто потому, что слово «дружба» для них не было пустым звуком. А еще потому, что мерить шагами коридор или сидеть на диване — разница невелика.

Ты всё равно бесполезен.

— Отлично, тогда давайте найдем эту женщину и поговорим с ней. Кстати, Лиам, если там консьержка, а не консьерж, выяснить, в какой квартире живет женщина лет шестидесяти, будет вообще не проблемой, — подколол друга Луи.

— Да пошел ты, Томлинсон, — фыркнул Пейн, только что считавший эту идею абсурдом, но сейчас уже строивший планы по нахождению свидетеля. — Я не настолько плейбой, чтобы очаровывать стареющих консьержек!

— А для общего дела? — не сдавался Луи с коварной усмешкой.

— Ну, если только ради дела! И если другого выхода не будет. И если консьержка не совсем уж престарелая…

— Короче, это «да».

— Да, да! Какая ж ты язва, Томлинсон… — сдался Лиам, впрочем, как и всегда. Ведь ради общего дела и впрямь на что только не пойдешь… А обольщение стареющей консьержки куда лучше траурного молчания в больничном коридоре. Ведь чувствовать себя никчемным не нравится никому.

Луи фыркнул, победно усмехнулся и поднялся. Пока Гарри уточнял у отца Найла мелкие детали, они с Лиамом начали обсуждать возможные способы опроса жильцов злополучного дома, забыв о том, что лишь десять минут назад словно находились в анабиозе и безысходность растворяла в крови простую мысль.

«Всё будет плохо».

Фатализм сменился оптимизмом, как только бездействие превратилось в активное обсуждение планов на будущее. И не так уж важно было, найдут они девочку или нет, узнают правду от нее или нет, главным стал сам поиск. И только Гарри Стайлс, записывая в блокнот подробности разговора отца Найла с полицией, отрешенно думал: «Туман. Он олицетворение неизбежности. Это предрешенный фатум. Но и с ним можно бороться. Главное верно расставить приоритеты. Найл, Зейн… вы ведь сумеете это сделать, правда?»

«Смешной Вы человек», — рассмеялся бы город, услышь он мысли книгочея. А впрочем, вряд ли. Вот только в любом случае город услышать его не мог, ведь Гарри Стайлс хотел жить и знал, что финал неизбежен, но не стремился к нему. А потому он не был нужен городу, но… город мог бы его уважать.

В вестибюль зашла мать Найла, за ней, ссутулившись и что-то набирая на экране сенсорного телефона, брел его брат. Маура, найдя взглядом бывшего мужа, быстро двинулась к нему, и парни переглянулись. Выражение лица женщины говорило о том, что беда не приходит одна…

— Что случилось? — напряженно спросил Бобби, стирая с висков крупные капли пота, и его бывшая жена, чьи красные заплаканные глаза казались абсолютно пустыми, опустилась на диван рядом с ним.

— Звонила Триша Малик, они не смогут приехать, — ответила Маура, доставая из сумочки платок. Без него в последние дни она чувствовала себя беззащитной: всё же показывать окружающим свои слезы она не любила. — Саафа заболела, у нее вчера вечером температура поднялась под сорок, Триша не может оставить дочь. А ее муж сейчас в командировке, приедет только через неделю. Она в шоке, разрывается между детьми, но я сказала, что мы будем держать ее в курсе, тем более… что… — женщина всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и закончила: — здесь пока всё без изменений, так что мы решили, что она приедет, как только Саафе станет лучше, а пока я буду сообщать ей новости. Но, Бобби, у тебя ведь тоже со вчерашнего вечера температура, может, тебе стоит отдохнуть?

— Я в порядке, — отмахнулся мистер Малик и в который раз стер испарину со лба. — Температура всего тридцать восемь, ничего со мной не будет. А Найлу я нужен.

— Найлу нужен здоровый отец! — возмутилась женщина, а Гарри, покосившись на друзей, едва различимо покачал головой. Хоть Маура и Бобби и расстались друзьями, их споры не исчезли с получением бракоразводных бумаг. И именно поэтому Стайлс непрозрачно намекнул друзьям, что надо уходить — становиться свидетелем очередного спора, которые, впрочем, редко когда переходили в скандалы, им сейчас было ни к чему. Ведь у парней появилась цель.

— Мистер Хоран, мы пойдем, — не дав мужчине ответить на претензию жены, довольно громко сказал Лиам. — Если будут новости, сообщите нам, ладно?