— Вам же это выгодно. Вы зарабатываете деньги на том, что люди умирают! Это Вы затеяли всё это! Вы начали эту войну! И делаете вид, что ни при чем, чтобы Вас не посадили в тюрьму Виндиче или просто не убили!
— Это попытка предъявить мне обвинение? — ледяным тоном отчеканил Хоффман, вновь соединяя кончики пальцев. На его лице не отразилось и тени волнения или раздражения, словно всё было в порядке, и разве что глупость собеседника казалась немцу чем-то, заслуживающим наказания.
— А Вы хотите сказать, что ничего не делали?!
— Делал, — Тсуна было возликовал, но в следующую секунду на него будто вылили ушат холодной воды: — Я снабжал всем необходимым кланы, просившие у меня помощи. Я не мафиози, и потому тюрьма Виндиче мне не страшна — судить меня по законам мафии невозможно. Я просто бизнесмен, которому не важны распри. Меня волнует лишь мой бизнес. Признаюсь честно: война для меня — источник средств существования. И потому я снабжал всем необходимым любого, кто готов был заплатить, независимо от убеждений, намерений и политических взглядов. Я приехал сюда заключить контракт с Вонголой, чтобы помочь ей отбить атаки нападающих и предоставить качественную технику, однако, как стало ясно, меня ввели в заблуждение. Контракт заключать не собираются. Меня пригласили лишь для того, чтобы оскорбить.
Тсуна опешил. Так вывернуть его слова получалось раньше лишь у Фукса, и он хотел было попытаться ответить, но мысли разбегались, путались, отказывались выстраиваться в стройную шеренгу… ведь играть в ритора, лежа под уютным покрывалом, и вести диалог с врагом — вещи слишком разные.
— Вонгола тут ни при чем! Я пришел по собственному желанию…
— Наследник семьи приходит не от ее имени, а как частное лицо? Значит, это очень недальновидный наследник. Ваша церемония наследования, насколько мне известно, завершена не была, а значит, Вы не полноправный приемник дона Тимотео.
— Я не…
— Вы пришли ко мне домой, безосновательно предъявили оскорбительное обвинение, и говорите, что Вонгола не имеет к вашим действиям никакого отношения. Я ничего не упустил?
Тсуна не знал, что ответить.
— И такого человека собираются сделать наследником? Помилуйте. Пожалуй, мне стоит сообщить Девятому о том, какую ошибку он совершает.
— Десятый — не ошибка! — взвился Гокудера, сжав кулаки. — Вас никто не оскорблял, не переворачивайте всё с ног на голову!
— Меня еще и в непонятливости обвиняют? — хмыкнул немец. — Отлично. Тогда прямо здесь и сейчас аргументируйте ваши обвинения. Я жду.
Савада покосился на друзей, а затем на Лию, но та лишь повторила: «Я отказываюсь помогать». И Тсуна подумал, что даже Книга, оказывается, может предать…
— Вам ведь выгодно, чтобы мафия воевала, — попробовал выстроить предположение он.
— Как и всем другим торговцам моего профиля, — спокойно разбил его в пух и прах Хоффман.
— Но… я…
— Вы — что? Приведите доказательства Ваших обвинений, иначе они будут абсолютно беспочвенны.
«Знания, не подкрепленные логикой…» В тот раз Лия не успела договорить эту фразу, но сейчас Тсунаёши понял, что она собиралась сказать. Знания, не подкрепленные логикой, не способны никому ничего доказать. Они бессмысленны. И это его разозлило. Разозлила собственная глупость, беспечность, неспособность сделать что-то полезное… Он хотел было встать и уйти, но немец не собирался так просто завершать диалог.
— Итак, Вы не можете подкрепить свои обвинения ничем, кроме моей профессии. Тогда я требую извинений. Иначе Вонголе будет предъявлено обвинение в том, что ее наследник пренебрегает этикетом мафии: не обвинять без доказательств, или же подкреплять обвинения силой. Если хотите доказать, что кто-то не прав, либо соберите улики, как Вонгола Примо, либо просто застрелите его, как Второй Вонгола, и это априори сделает Вас правым. А если не способны ни доказать, ни уничтожить — извиняйтесь.
— Да ни за что! — возмутился Гокудера, и Хоффман рассмеялся. Наиграно-весело, словно выдавливал из себя реакцию на несмешную шутку.
— О, правда? Тогда, возможно, попытаетесь меня уничтожить? Третьего не дано. Впрочем, пожалуй, я приму и извинения Девятого. В письменной форме, или при свидетелях…
— Девятый тут ни при чем! — воскликнул Тсуна и вскочил.
— Правда? — следя за ним немигающим взглядом будто застывших в арктическом холоде глаз, усмехнулся немец. — Но Вы его наследник, и о семье должны были думать до того, как приходить сюда. Итак, Вы меня оскорбили, не собираетесь приносить извинения и нарываетесь на драку. Как мне это расценивать? Как попытку покушения на мой бизнес? Хотите захватить уже завезенные на склад товары без оплаты? Вонгола так низко пала, что решила ограбить даже старого партнера?
— Да о чем Вы говорите?! — Шаг назад, и Тсуна, запнувшись о диван, рухнул на него. — Вы с ума сошли?!
Хоффман поднялся и, сложив руки на груди, холодно бросил:
— Это похоже на никчемную попытку «шестерки» завоевать положение, выслужившись нечестными методами. Похвально, Вонгола Дечимо. Но бесполезно. Я предвидел неприятности, потому хоть и сообщил дону Тимотео о том, что товар уже на складе, завозить его не спешил. Вы действуете от своего лица или от его, но покрываете босса, и скоро мне ждать новый налет на мои владения?
Каждое слово немца буквально впечатывало Саваду в диван. Фукс сказал бы ему, что Хоффман простой ритор, что его речь зияет логическими несостыковками и провалами, что разбить его выводы не составит труда, но Фукса рядом не было. Зато рядом был его соотечественник, даже не старавшийся выстроить безупречную речь. Он подавлял оппонента количеством слов, абсурдными обвинениями и абсолютно уверенным в собственной правоте тоном. И Тсуна не мог возразить. Только вот он еще не понимал, почему немец не отпустил его с миром, а завел этот бессмысленный монолог…
— Вы пришли на мой склад, развязываете ссору, называете меня безумцем и хотите выйти сухими из воды. Этот конфликт не может пройти даром для Вонголы. Я требую компенсации, теперь вы не отделаетесь простыми извинениями. Ах да, и, конечно, такой человек в роли наследника будет обузой для семьи. Стоит сообщить об этом Девятому…
Хоффман на секунду прикрыл глаза и собирался было продолжить речь, как вдруг в руках Гокудеры Хаято появился динамит.
— Не смей так говорить о Десятом! — крикнул он.
Тсуна не заметил ухмылку, скользнувшую по губам торговца оружием. Он просто кинулся к другу, пытаясь его остановить, но подрывник лишь закричал:
— Джудайме, отойдите, я не позволю ему Вас унижать!
— Гокудера, не надо!
Двое охранников, прибежавших на крики, тут же достали оружие, но Хоффман махнул рукой и пистолеты были опущены.
— Такая реакция говорит о том, что я прав, — с усмешкой бросил немец. — Сильный босс защищает себя сам, слабого защищают подчиненные.
— Да как ты!..
— Гокудера!
Секунда, и динамит полетел в Клауса Хоффмана. Вторая, и Ямамото, мгновенно обнажив меч и перепрыгнув через диван, срезал фитили со всех зарядов. Бесполезной горкой мусора упали на бетонный пол не собиравшиеся уже взрываться динамитные шашки. Хоффман нахмурился и щелкнул пальцами. Дверь за его спиной распахнулась, и охранник, явно куда более тренированный, чем двое, встретившие Хранителей перед зданием, вошел в комнату. Он вел перед собой девушку, чьи руки были связаны за спиной, а ноги связаны длинной веревкой, позволявшей ей идти, но сковывавшей свободу движений. Рот ее затыкал кляп, а в огромных, полных ужаса медовых глазах застыли слезы. Тсуна вздрогнул. Отпустив мгновенно замершего Хаято, которого держал за руки, он чуть не упал. Просто колени подогнулись. Сами собой. Но Тсуна всё же сумел устоять.
Сасагава Киоко не плакала, хотя явно готова была в любой момент разрыдаться. И виноват в этом был тот, кто не сумел ее защитить.
— Разведка доложила, что Вонгола Дечимо в городе, — холодно и словно отстраненно сообщил Хоффман и по-кошачьи мягко приблизился к заложнице. Ствол пистолета, направленный ей в затылок, казался Саваде гремучей змеей, способной в любую секунду совершить рывок. И потому он не двигался.
