Фукс цокнул языком, а иллюзионист рассмеялся и презрительно бросил:

— Не желаю слышать сообщений существа, которое стремится сделать меня козлом отпущения.

— Зачем же так? — вскинул бровь Вольфрам. — Я всего лишь хотел сменить тему, чтобы герр Савада снова не занялся самобичеванием. А впрочем, если он не хочет ничего знать о том, почему Наги верит в него, несмотря ни на что, пусть не знает и дальше. Тему он уже и сам сменил.

Савада вздохнул. Фукс взъерошил волосы и со вздохом опустился на подоконник за диваном.

— Ну вот почему мы не можем жить спокойно все вместе, а? — простонал Десятый. — Почему вечно начинаются эти склоки?

— И почему ты в их эпицентре, — съязвил иллюзионист.

— Просто люди со столь разными темпераментами сходятся во мнениях крайне редко, — развел руками Фукс. — Если собираться небольшими группами по два-три человека, взаимопонимания еще можно достичь, каков бы ни был темперамент. Но не так. Впрочем, хочешь, скажу честно?

— Что именно? — насторожился Тсуна и сделал шаг назад.

— Мне плевать, кто и что обо мне думает. Так было всегда… после моей смерти. Значение имеет лишь Хозяин Книги. Потому что он единственный человек, которого я не ненавижу. Лия и Бекки — Стражи, а не люди, мы с ними отлично ладим. Демоны мне кажутся исключительно честными созданиями, ведь они изначально позиционируют себя как зло. А вот люди верят, что они — добро, но любой, даже самый добрый человек хоть когда-нибудь творил злые дела. Настоящий Хозяин Книги же не лжет. Знаешь почему?

— Почему? — опешил Тсуна. Мукуро сосредоточенно хмурился, но не прерывал диалог босса с призраком. Просто потому, что выражение лица Савады яснее любых слов говорило — сейчас Тсунаёши отвлечь будет практически невозможно.

— Потому что в конце концов, полностью приняв факт владения Книгой, он либо признает себя злом, как демон, и отправляется в Ад на вечные муки, либо признает злом грехи, и избегает их с такой силой, что постепенно причинить кому-либо боль для него становится невозможным. От Книги невозможно отказаться, и Хозяин обязательно придет к одному из этих вариантов, и лично я, как и Лия, хотел бы, чтобы ты пришел ко второму. Однако мы не можем тебе в этом помочь, ведь мы — Стража Книги и служим ей, а не тебе. Но знаешь, я не могу ненавидеть Хозяина, хоть он и человек. Потому что он уже встал на путь чести. А точнее, на путь, что приведет его к честному осознанию самого себя. Он перестанет быть лицемером в главном. Перестанет говорить, что он — добродетель, творя зло.

— А ты, Вольф… Ты зло или добро?

Фукс рассмеялся. Совсем не весело и будто безжизненно. А затем оттянул край шейного платка и тихо сказал:

— Я зло, герр Савада. Это я осознал в миг, когда умер.

Шаг назад. Нервная дрожь в коленях. Гокудера хотел было подхватить босса под локоть, но тот уже пришел в себя. И его глаза, на секунду затуманившиеся, впились в толстую ярко-красную полосу, очертившую шею призрака много лет назад.

«Его задушили. Задушили веревкой… Задушили!!!»

— Меня повесили, — бросил Вольф отстраненно, будто сказал самую обыденную вещь на свете, и поправил платок, скрыв отметину. — Но это не имеет значения. Потому что я не был наказан за преступление. Меня «наказали» за любовь к моему народу. А теперь лучше вспомни, зачем, собственно, вы здесь собрались, и продолжайте свою увлекательную игру. Книга знает всё, и она ответит на любой вопрос. Стража защитит тело Хозяина от кого угодно, любыми методами. Но в то же время владеть Книгой — значит оказаться на полдороги в Преисподнюю. А потому Стража всё же несет в себе угрозу, но лишь от тебя будет зависеть, осуществится ли она. Закон причины и следствия, герр Савада. Не более того. Только ты сам можешь шагнуть в пропасть или удержаться на краю.

Тсуна выдохнул. Шумно. Так шумно, будто хотел выдуть вместе с воздухом собственные легкие. Силы покидали его. Нет, не энергия, а желание что-либо делать. Накатили апатия и тоска. «Вот, значит, как он умер. Ясно, почему я не угадал. Гокудера бы догадался, он умный… Зачем всё так? Почему? И почему люди не могут жить вместе спокойно?»

— Могут, — тихо ответил Вольф, когда Савада опустился на диван и обхватил голову руками. — Я помню эти времена. Они были… прекрасны.

Тсуна обернулся и впервые увидел на лице немца выражение, которое мог бы охарактеризовать лишь одним словом. «Боль». Ностальгия, тоска по ушедшим в никуда временам читалась в глазах цвета аквамарина, а тонкие истрескавшиеся губы едва заметно улыбались тем дням, радуясь, что хотя бы память о них сохранилась…

Хранители переглядывались, но не решались вмешаться в диалог, Мукуро поджимал губы, понимая, что упустил отличный шанс настроить Саваду против Стражи, но уже ничего не мог поделать: слишком Тсуна был поглощен разговором с призраком, только что чем-то его смертельно напугавшим. А Хром внимательно следила за иллюзионистом, нервно сжимая древко трезубца и волнуясь лишь о том, чтобы самому важному для нее человеку не стало плохо. Ведь он всё же был еще слишком слаб и не оправился после болезни.

— Вольф, тогда почему такие дни невозможны сейчас?.. — обреченно спросил Тсунаёши.

— Они возможны. Просто ты не видишь этого, — Фукс смотрел на небо. Впервые он смотрел на него не по необходимости, а потому, что хотел этого. — Ты их Небо, а Небо должно объединять. В этом его главная цель. Как сплотить непримиримых врагов? Как показать столь разным людям, что они не одиноки и могут найти друг у друга поддержку? Всё просто. Стань настоящим небом, которое поймет и примет каждого. Это совет не Стража Книги. Это совет человека, верившего, что свобода — не пустой звук, и мечтавшего о смене власти, давившей народ, как молот кузнеца. Это совет проигравшего революционера, преданного собственным братом и взошедшего на плаху без сожалений. Ведь те, кто должен был быть казнен вместе со мной, сумели скрыться. Я был их небом, и я сумел объединить людей, которые были гораздо более разными, чем твои Хранители, объединенные главной общей чертой — болью от тяжелых воспоминаний. А потому просто пойми и прими всех без исключения людей, которым веришь. А затем… — Фукс обернулся и, глядя прямо в глаза Тсуны, громко и четко произнес: — Будь готов умереть за них и жди, что они сделают то же самое для тебя. Нет разницы между солдатом и генералом. Лишь тогда солдаты верят в своего лидера. И если ты готов умереть ради друга, будь готов к тому, что друг отдаст за тебя жизнь. Потому что принимать людей — значит принимать не только их минусы, но и плюсы.

Карие глаза удивленно смотрели на сидевшего на подоконнике, будто на троне, барона, а черные зрачки всё больше расширялись от удивления. В голове Савады роились сотни мыслей, одна сменяла другую, они мчались по кругу, взрывались невероятными салютами и рассыпались осколками калейдоскопа, но Фукс вдруг улыбнулся и прошептал:

— Ты придешь к этому, я знаю. Ведь ты видел, как умерла Юни, и знаешь, что она была права. В глубине души — знаешь.

Тсуна в который раз вздрогнул. Перед его глазами четко и ясно вспыхнула картина из прошлого, где аркобалено Неба пожертвовала собой ради спасения мира. А еще он вспомнил, что, несмотря на всю свою боль, в тот момент испытывал к ней глубочайшее уважение. И всё вдруг стало предельно ясно. Сомневаться Савада больше не хотел. Он посмотрел в глаза духа и тихо, но решительно произнес:

— Я понял. Небо — не тот, кто умеет прощать грехи, Небо — тот, кто умеет понимать.

Фукс улыбнулся ему и кивнул, а с сердца Савады словно упал огромный камень. Хранители, до сих пор не проронившие ни звука, тут же засыпали обернувшегося к ним босса вопросами, но он лишь покачал головой и сказал, что понял, что значит быть Небом. И понял, почему советы Лии думать и анализировать всё происходящее казались ему правильными, но в них чего-то не хватало. Ведь Небо должно понимать и принимать тех, кто рядом с ним. Вот его главная цель.

Мукуро с ненавистью посмотрел на подоконник, Тсуна рассказывал о том, как именно Фукс помог ему это понять, предварительно уточнив у барона, можно ли рассказать Хранителям его историю и получив согласие. Хранители растерянно слушали его, а Хром внимательно следила за иллюзионистом, который был ей куда дороже любого другого человека. Она была единственной, кто понимал, что слова Савады, решившего понять своих Хранителей, вскрыли гнойник на душе его Тумана. Единственной… кроме самого Мукуро и призрака, которого тот сейчас ненавидел больше всего на свете.