— Совсем спятил? С этим газоноголовым беседа затянется на всю ночь! — взвился Хаято и сжал кулаки. Мышцы, скрытые черными напульсниками, мгновенно напряглись. Белые узоры на темной ткани растянулись, не желая сдерживать порыв своего хозяина. А Савада, почесав кончик носа, задал вопрос, мгновенно охладивший пыл его «Правой руки»:
— А где мы вообще будем это обсуждать? У меня нельзя, там Реборн, а на улице допоздна лучше не засиживаться.
Хранители переглянулись. Гокудера жил на съемной квартире, в которой имелась лишь одна комната и кухня, а потому разместиться с комфортом там в любом случае не получилось бы. Отец Ямамото владел суши-баром, располагавшимся в их собственном доме, рядом с которым было еще и небольшое додзё, однако на этой неделе у них остановились старые друзья отца, и даже в додзё от них вряд ли удалось бы скрыться, ведь все они отлично владели кендо, и в любой момент могли захотеть потренироваться. Дом Тсуны отметался по вполне понятным причинам, а собираться у Сасагавы для обсуждения мафиозных дел было нереально, поскольку тот отчаянно не желал, чтобы сестра была в курсе положения дел. И опасность того, что Киоко краем уха услышит диалог о Книге Всезнания вешала амбарный замок на двери дома ее брата. А потому парням не оставалось ничего, кроме как серьезно призадуматься о месте дислокации на этот вечер, вместо бесполезных перебранок. Собственно, именно ради их прекращения Тсуна и сменил тему, но даже он сам не ожидал, что вопрос окажется настолько насущным.
— А что, если отправиться в Кокуё-Ленд? — протянул, наконец, Ямамото, и это вызвало новую вспышку гнева Хаято. Простить иллюзионисту, оккупировавшему этот полуразрушенный парк развлечений, экспериментов над Тсуной, вспыльчивый подрывник всё еще не мог. Вот только Саваде идея пришлась по душе, и он окончательно расстроил свою «Правую руку» словами:
— А что, Мукуро ведь в курсе, да и он иллюзионист — наверняка сумеет что-то дельное подсказать. Он ведь прошел Пути Ада, значит, с демоническими штуками должен лучше нас обращаться, разве нет?
— Нет, — вмешался Фукс, и Тсуна удивленно на него покосился. — Ведь кириос Мукуро никогда не имел дела с магическими артефактами. Да и ты путаешь его Пути с тем, чем владеешь, пан Савада.
«В смысле?» — озадачился Тсуна, а Гокудера прошептал:
— Эта Лия что-то говорит, да?
— Нет, погоди, я… — пробормотал Тсуна, а Вольф продолжил:
— Мсье Мукуро прошел части Колеса Сансары, расспроси об этом Хаято-нии, он тебе с удовольствием расскажет. А ты держишь в руках артефакт, созданный демоном Ваал-фегором. И хотя буддийская религия, признающая существование Колеса Сансары, крайне отличается от христианской, признающей существование демонов, населивших Ад благодаря предательству Люцифера, и Колесо, и демоны на самом деле существуют. Вот только прошедший через Колесо иллюзионист не может ничего знать о нравах демонов, подобных Ваал-фегору, поскольку он сталкивался лишь с восточными демонами, но никак не с европейскими.
— Ааа! Я окончательно запутался! — взвыл Тсуна и взъерошил волосы.
— Что такое, Джудайме? Что она сказала? — всполошился Гокудера, пытаясь отыскать взглядом невидимого Стража. Ямамото же рассмеялся, отвлекая внимание одноклассников, удивленно покосившихся на его друзей, и поспешил сгладить неловкость.
Наконец Тсуна успокоился и, по привычке тяжело вздохнув, тихо сказал:
— Парни, Лия ушла, вместо нее Вольф сейчас. Это временно, они меняются. И вот он сказал, что Ад европейский от Ада буддистского отличается, потому Мукуро ничего не смыслит в артефактах демонов, похожих на Ваал-фегора. Гокудера, объясни мне, а? А то я уже ничего не понимаю!
Хранители переглянулись, и Хаято кивнул. Одноклассники всё еще подозрительно поглядывали на неразлучную троицу, а потому продолжать разговор в классе было чревато опасными последствиями, и Гокудера принял единственно возможное решение: предложил поговорить об этом после уроков, поскольку во время обеденного перерыва им всё равно не удалось бы найти достаточно укромное место, да и на перемене рассказать о Колесе Сансары он просто не успел бы. И Тсуна вынужден был согласиться на такие условия, несмотря на сжигавшее его любопытство, тем более что как раз в этот момент прозвенел звонок.
Время поползло, как черепаха под действием снотворного. Уныло и неохотно часы на стене отсчитывали минуты, а Тсуна глазел в окно, периодически вздрагивая и заставляя себя прислушаться к словам учителя, но всё же постепенно снова уходя в раздумья. Он не мог понять, почему Мукуро не может помочь, ведь Ад — он и есть Ад, а демоны не станут никем другим, где бы они ни находились. А еще он не мог придумать, как уговорить иллюзиониста обсудить создавшуюся ситуацию, ведь он не видел Мукуро с того дня, как оказался в больнице. Да и как вести себя с ним парень просто не представлял. Фукс же отстукивал ногой неслышный никому мотив, и его глаза, затянутые мутной пеленой, казались абсолютно пустыми. Он что-то искал в Книге, просматривая одно за другим сотни сведений, и результаты ему крайне не нравились. А потому медленно, но верно на лбу призрака залегала глубокая морщина, а ритм, отбиваемый им на потоках энергии вместо пола, становился всё быстрее.
Обеденный перерыв прошел без осложнений, и только Савада, заметивший, что со Стражем что-то не так, слегка занервничал. А интуиция прошептала, что ему есть из-за чего волноваться. Вот только Фукс отмахнулся от расспросов, сказав, что его беспокоит ситуация в мире, и это успокоило доброго, честного и излишне наивного будущего босса мировой мафии.
Договорившись с Рёхеем о походе в Кокуё-Ленд и рассказав друзьям о том, что Вольф сменил Лию на посту Стража при Хозяине Книги, Тсуна посчитал свой долг выполненным и приступил к трапезе. А в это время его Страж стал прямо-таки воплощением грозовой тучи, и пока Савада вместе с друзьями поглощал бенто, расположившись в школьном дворе, Фукс зашел в здание школы. Третий этаж встретил его тихим гулом голосов, смехом и едва уловимым запахом свежей краски: в конце лета здание школы подверглось косметическому ремонту. Вольфрам прошел мимо открытых дверей классов, свернул за угол и замер рядом с открытым окном.
На подоконнике стоял пятилетний ребенок в черном классическом костюме, шляпе с оранжевой лентой и начищенных до блеска кожаных ботинках. В руках солнечный аркобалено держал бинокль, и его взгляд неотрывно следовал за каждым жестом сидевшего на траве под окнами школы Савады Тсунаёши. Вольфрам поморщился.
— Как же ты меня раздражаешь. Ты мешаешь, Реборн. Мешаешь мне.
Бинокль застыл, не последовав за поднявшимся, чтобы размяться, Тсуной. Инстинкты киллера подсказывали аркобалено, что рядом опасность, но он не видел угрозы.
— Идеально было бы убить тебя, забрав энергию у Хозяина Книги, но я пока воздержусь. Иначе он не поймет, какова его цель, и не придет к ней. Он просто испугается сил, Хозяином которых стал. Но ты мешаешь. И если ты продолжишь в этом духе, я тебя уничтожу.
Бинокль опустился на подоконник, Реборн резко обернулся и огляделся. Коридор был пуст. Отдаленный смех и разговоры школьников — вот всё, что его наполняло.
— Если Савада Тсунаёши достигнет своей цели, я достигну своей. Я сделаю из него сильного Хозяина. Но если вмешаешься ты, мои труды пропадут даром. Ведь ты захочешь использовать Книгу по своему усмотрению. И сумеешь повлиять на этого наивного человека. Ты — помеха.
Тонкие изящные пальцы, так похожие на пальцы пианиста, коснулись шеи ребенка. Но Реборн ничего не почувствовал. И только животные инстинкты подсказывали лучшему убийце в мире мафии, что надо бежать. Бежать без оглядки, хотя он никогда прежде не отступал. Ведь в звенящей тишине, где он слышал лишь детский смех, затаилось нечто. Нечто, чего человек, привыкший мыслить рационально, понять не мог. Нечто, чего он не видел и не слышал, но что он отлично чувствовал. Ведь впервые за долгие годы ладони Реборна вспотели от напряжения.
— Не мешай мне, дитя. Иначе ты поплатишься жизнью. Запомни этот страх. Страх человека, над чьей головой подвешен на тонком волосе острый меч. И не лезь в мою работу над характером герр Савады. Он нужен мне сильным Хозяином, а не твоим рабом.
