— Понимаешь ли, без прогресса нет жизни. А я не собираюсь умирать, застряв в болоте. — Серые глаза равнодушно взирали на столбы пыли, поднимавшиеся к небесам.

— Решил покорить новые горизонты?

— Именно так.

Очередной стон израненной земли заставил пирамиды печально вздохнуть, сетуя Сфинксу на то, что люди так и не осознают, как же быстро их деяния стираются во времени. Сфинкс не ответил: он уже готовился к новой спячке, точно зная, что великая страна песков будет существовать независимо ни от желаний смертных, ни от благоволения природы, ни от самого наличия или отсутствия на мертвых песках последнего Чуда древнего зодчества. Египту ведь покровительствует сам Ра, сжигая его дотла и возрождая, как сгорал каждый вечер и рождался каждое утро солнечный диск.

— Потому мне с тобой так интересно, Клаус.

— Взаимно, Диана. Хотя знаешь, имя древнеримской богини охоты тебе не подходит. Тебе бы куда больше подошло имя «Фурия» или «Мегера» — богиню мщения ты мне напоминаешь куда больше.

— Почему же? — рассмеялась невеселым смехом, похожим на раскаты колокольного звона, вглядывавшаяся в серые столпы пыли итальянка. — Охотиться на людей я люблю ничуть не меньше, чем мстить им.

Карие глаза безразлично скользнули по догорающему в жарком мареве, охваченному войной городу. Грохот взрывов заглушал стоны раненых, слишком тихие, чтобы достичь слуха людей, похожих на божеств, но слишком громкие, чтобы их не услышал страж пирамид с львиным телом и человеческой головой. Вот только отвечала на стоны лишь тишина.

На горизонте показалась крохотная точка, стремительно увеличивавшаяся в размерах. Черная букашка разрасталась, будто пиявка, напившаяся крови, и вскоре превратилась в гигантского дракона, летевшего на огромных крыльях-лопастях, вращавшихся с немыслимой скоростью.

«Паф!» — фыркнул дракон, изрыгая из пасти пламя.

«Бом!» — похоронным звоном отозвалась земля, принимая бомбу.

Очередная уродливая язва украсила тело Египта, сравняв несколько домов с землей.

Блондин смотрел на взметнувшийся к небу прах, как Македонский смотрел на поверженных персов. И Колосс на глазах у сфинкса превращался в Ареса, упивающегося победой на поле брани. А затем пыль развеялась, и Арес перевоплотился в Аида. Спокойно и равнодушно провожали серые глаза оседающий пепел, будто следили за песком в древних часах. Тартару главное — подсчитать души, попавшие в него, к чему им сопереживать?

— Тогда идея немного расшевелить тайный мир мафии тебе должна прийтись по вкусу, — переведя взгляд на всё раздававшийся в размерах, как грозовая туча, вертолет, наконец сказал он.

— Несомненно. Но с какой бы семьи нам начать? — отозвалась она.

— Главное не спешить, моя нимфа. Терпение — залог успеха. Нельзя кидаться на крупную добычу, не уничтожив ее мелких приспешников.

— А еще нельзя бросаться на сильную добычу, не ослабив ее, — рассмеялась Диана.

Вертолет опустился на песок, притворившись безобидным черным вороном. Люди, заигравшиеся в божеств, синхронно усмехнулись и направились к укрощенному хищнику. Им предстоял долгий, но увлекательный перелет мимо погруженных в Тартар гражданских войн городов.

А ветер неспешно засыпал следы на песке, шепча сфинксу, что время и впрямь всегда побеждает…

========== 17) Помеха ==========

Утро началось для Савады Тсунаёши бодро и довольно радостно. В который раз Реборн, явившийся будить ученика, застал картину «ленивый соня бодро одевается, встав раньше будильника». Еще бы ему не встать, когда за пять минут до звонка Фукс положил ладонь на лоб Хозяина, отлично зная, что ледяное прикосновение мертвеца всегда мгновенно будило Тсунаёши! Но Реборн не знал о присутствии в доме Савады призраков, а потому в который раз сказал сам себе, что найдет причину изменений в ученике. Вот только с каждым днем солнечному аркобалено всё больше казалось, что он уходит прочь от разгадки, вместо того, чтобы ее достичь.

Ведь Савада Тсунаёши с каждым днем всё лучше обтекал углы, уворачиваясь от провокационных вопросов… как профессиональный лжец.

Когда Реборн покинул комнату ученика, выдав ему ценные указания на день, Тсуна поспешил поделиться с призраком радостью. А точнее, обсудить прошлый вечер. Вчера Десятый Вонгола проводил Киоко до самого дома, рассказывая ей о приключениях, произошедших с ним и его друзьями в лесу, а также разъясняя Киоко непонятные моменты, связанные с миром мафии. Фукс всё это время делал вид, что его нет, и лишь когда Хозяин начинал смущаться и запинаться, подбадривал паренька, подкидывая темы для разговора. Итогом прогулки стала благодарность Сасагавы и эйфория Тсуны, которого не только поблагодарили, но и сказали, что он будет очень хорошим боссом, если заботится не только о своих подчиненных, но и о тех, кто переживает за них в тылу. Вот только после этого разговор съехал к теме успеваемости, и Савада, никогда не умевший держать язык за зубами, в ответ на подбадривание Киоко сморозил глупость. Дал обещание написать следующий тест на пятьдесят баллов, хотя обычно не набирал больше тридцати.

Конечно же, Тсуна сразу пожалел о сказанном, но деваться было уже некуда — брать свои слова назад он не привык, даже несмотря на собственную лень и нелюбовь к обязательствам. Вот только сияющая улыбка Киоко настроила его на позитив, и Тсуна решил как следует подготовиться к следующей проверке знаний, чему немало удивился Реборн, вечером обнаруживший в своем ученике невероятную тягу к знаниям. Собственно говоря, после ужина аркобалено долго и упорно вдалбливал в голову будущего мафиозного босса алгебраические формулы и законы физики, но вместо обычных стонов и жалоб на жизнь получал сосредоточенное сопение, усердную зубрежку и уточнения по непонятным моментам. Этого Реборн стерпеть уже не смог и прямо спросил, что происходит, на что был дан совершенно неожиданный, но абсолютно честный ответ: «Я случайно пообещал Киоко-чан, что наберу целых пятьдесят баллов на следующем тесте! Я не могу ее подвести, помоги мне, Реборн!» И вот тут-то взрослый в теле ребенка понял, что окончательно запутался.

Если Савада не один, и ему кто-то помогает, почему он не попросит помощи в подготовке у этого тайного помощника? Если он один, и что-то не так с его психикой, почему он на удивление адекватен? Если на него влияет враг, почему будущий босс Вонголы начал браться за ум, вместо того, чтобы способствовать разрушению семьи? Если же у него на самом деле чудовищно обострилась интуиция, почему он не хочет просто угадать варианты ответов на тесте, а учит материал? И, наконец, главный вопрос. Почему Савада Тсунаёши, которого раньше можно было читать, как открытую книгу, теперь стал настолько скрытным, но это проявляется далеко не всегда, и лишь на определенные вопросы он не желает отвечать правдиво? Что он скрывает, почему, и как эта тайна на него воздействует? Ведь такие минуты, как эта, говорили о том, что перед аркобалено настоящий Савада Тсунаёши, не подверженный контролю извне! И всё же как только речь заходила о событиях в лесу, он становился настоящей лисой. Изворотливой, хитрой, скрытной. И у Реборна закончились предположения о том, что могло так изменить Десятого Вонголу.

Оставшийся почти в одиночестве после ухода репетитора Савада быстро лег спать, поскольку с непривычки после усердной зубрежки у него разболелась голова, а потому обсудить с Вольфом Киоко он не успел. И вот с утра парень решил исправить это упущение, а потому, собираясь в школу, засыпал Стража тонной вопросов о том, не ошибся ли он прошлым вечером в чем-то еще, кроме поспешного обещания. Фукс отвечал одно и то же: что «два шага вперед, один назад — лучше, чем стояние на месте», и даже если где-то была допущена ошибка, она станет уроком на будущее. Савада же не отставал и мысленно продолжал уламывать Фукса помочь ему разобраться, где он был не прав. На вопрос же духа, с чего парень взял, что мертвый вот уже как более двухсот лет, неженатый барон может стать хорошим советчиком в любви, был получен занятный ответ: «Ну так ты же вон какой, наверняка на тебя девчонки пачками вешались!»