— Тсуна, ты можешь верить ему, а не мне, — голос Стража был на удивление спокойным и ровным, в нем не читалось ни единой эмоции, а черные глаза безразлично отражали алые искры костра. — Хозяин не обязан верить Страже. Мы существуем лишь ради Книги, мы делам всё, что захочет Хозяин, но мы не претендуем абсолютно ни на что. Мы грешники. И мы не заслуживаем ничего светлого. Поэтому можешь нам не доверять, Стража привычна к тому, что Хозяева не доверяют ей. Главное — береги свою жизнь. Потому что она нужна Книге.
— Лия, зачем ты так? — пробормотал Савада, и девушка посмотрела на него всё тем же пустым взглядом.
— Потому что это правда. Стража — лишь инструмент. Мы не существуем для этого мира, если у Книги нет Хозяина. И единственная цель нашего бытия — служить демоническому фолианту, заботясь о нем и его Хозяине. Мы инструмент. Даже не солдаты. А инструмент не должен чувствовать. Он обязан выполнять задачу. Неужели правда настолько колет тебе глаза?
— Вы не инструмент, вы просто…
— Просто — что?
Повисла тишина. Тсуна пытался подобрать слова, но не мог — он смотрел в глаза Стража и понимал, что она сказала правду. Чувствам в ее существовании места не было. А если и было, она умела уничтожать их, не подпуская к себе. Наверное, лишь когда ей это было необходимо, но… именно сейчас она это сделала. Уничтожила все свои чувства и стала простым инструментом.
— И что она говорит? Пытается убедить тебя не ставить эксперимент? — чуть раздраженно спросил Мукуро, разбивая вдребезги напряженную тишину.
— Нет, — голос Савады сорвался на шепот. — Она согласна на эксперимент. Потому что… сделает всё, что прикажет Хозяин Книги. Но я не хочу приказывать! Я вообще не хочу всего этого делать! Ааа! Ну почему всё так?! — взъерошив собственные волосы, Тсуна забегал по пещере, бормоча: — И почему тут нет Реборна? У меня уже голова опухла! Ну сколько можно, почему всё так сложно? Почему нельзя просто жить спокойно?! Почему надо обязательно ссориться и ругаться? Ну почему?! Хаааа…
Шумно выдохнув, Савада замер рядом с выходом из пещеры. Отчаянно хотелось сбежать куда подальше, даже под дождь, в сумрак надвигающейся ночи, лишь бы не оставаться рядом с теми, кто планомерно продолжал портить ему нервы. А Лия вдруг рассмеялась, совсем как обычно, и тихо сказала:
— Да не переживай ты так, Тсунаёши! Если он решит тебя убить, я уничтожу его первой, а потом попытаюсь выходить тебя — сил у тебя почти не останется, но я сделаю всё, чтобы ты выжил. Обо мне не волнуйся: я уже мертва, так что не пострадаю. Ты же любишь надеяться на лучшее? Вот и не скатывайся в пессимизм.
— Но ты ведь… — Тсуна запнулся и, виновато посмотрев на Лию, тихо сказал: — Ты не инструмент. И я тебе верю. Но и Мукуро я верю. И не хочу никого обижать.
— Меня ты не обидишь, — улыбка на искусанных, потрескавшихся губах. Спокойный, уверенный голос. И только в глубине черных газ на секунду промелькнула боль, но Тсуна ее не заметил.
— Обижать? Савада, слишком самоуверенно с твоей стороны думать, что ты можешь меня «обидеть», — усмешка и пренебрежительный взгляд. Абсолютное спокойствие и легкая ирония в голосе. А разноцветные глаза, отлично умеющие лгать, скрыли за насмешкой и фальшивым презрением раздражение, возмущение и боль. Почти такую же, как на секунду промелькнула в глазах Стража.
Тсуна молчал. Он смотрел на дождь и просто не знал, что сказать. Мысли путались и разбегались, отказываясь приходить к единственно верному ответу, но в висках всё же настойчиво звенели слова: «Один раз Лия уже попыталась рассорить тебя с Мукуро, и ей это удалось. Хочешь повторения?» Тсуна его не хотел. Он мечтал запереться в собственной комнате, включить приставку и играть в видеоигры, пока не заснет прямо на полу. Но реальность куда более жестока, чем мы о ней думаем…
— Мы проведем эксперимент, — неуверенно сказал Тсунаёши и виновато посмотрел на Стража. — Потому что я хочу верить Мукуро. Но я уверен, что ты на моей стороне, Лия, даже если я не понимаю твоих действий. Поэтому я просто буду верить в вас обоих. Я не хочу делать выбор.
— Ты его уже сделал, — рассмеялась Страж и встала. Савада хотел было что-то сказать, но она перебила его, скомандовав: — Ложись у стены неподалеку от костра. Выход тоже должен быть рядом. А затем произнеси слова, и я всё сделаю.
Тсуна кивнул, и как только занял необходимую позицию, прошептал:
— Отдаю Стражу Лие силу. Подкинь вон ту тоненькую ветку в огонь.
— Бедный мой маленький Тсунаёши, — едва слышно ответила девушка, и в ту же секунду Саваде показалось, будто через его тело пропускают разряд тока. А вместе с током вытекала из него энергия, словно покидала тело сама жизнь. Капля за каплей просачивалась через поры, исчезая в небытии, растворяясь в вечности, испаряясь в раскаленном воздухе над костром…
Алые блики били по сетчатке, легкие едва могли сделать вдох, руки безвольно упали на землю, а веки словно налились свинцом. Из последних сил Тсуна пытался держать глаза открытыми и с ужасом понимал, что такой усталости не испытывал еще никогда — даже после битвы с сильнейшим своим противником, Бермудой. Ведь тогда в его теле всё еще оставалась жизненная энергия, а сейчас ее из него просто-напросто выкачали.
Лия подняла с земли тонкую ветку, на которую указал Тсунаёши, произнося слова приказа, и бросила ее в огонь. Простейшее действие, заставившее и так изможденного Хозяина замереть на полу совсем без сил. Огонь весело задрожал, пожирая очередную жертву, а Мукуро не спеша приблизился к костру. Он цепким взглядом всматривался в только что перелетевшую по воздуху прямо у него на глазах деревяшку и поджимал губы. Лия подошла к Тсуне и встала прямо перед ним, но иллюзионист ее не видел. Она пристально вглядывалась в лицо фокусника, читая все его мысли одну за другой, но не в силах понять, последует удар или нет — ведь мысли Мукуро скакали с одной на другую, путались, рассыпались миллионами осколков… Просто иллюзионист понял, что Страж не может сделать вывод о его намерениях, если он и сам с ними еще не определился, и это стало его козырной картой.
Треск огня. Дрожь век человека, поверившего в своего товарища. Напряженная сосредоточенность в глазах духа, готового ради жизни Хозяина абсолютно на всё. Усмешка.
В следующую секунду Мукуро одним прыжком оказался рядом с Савадой и занес руку для удара. Все его мысли были прочитаны за секунду до нападения. Все его планы были проанализированы и вызвали ответную реакцию. Реакцию, соразмерную его действиям. Тонкие пальцы Стража сжались на шее фокусника, нажав на сонную артерию. А в следующую секунду не долетевший до лица Савады кулак с тихим ударом встретился с землей. Безвольно обмякшее тело иллюзиониста упало рядом с едва державшимся на грани жизни телом десятого босса Вонголы.
— Не стоит играть с огнем, Рокудо Мукуро. Хорошо, что ты это всё же понял.
Страж усмехнулась. А в следующую секунду все ее мысли свелись к одному — к оказанию помощи едва дышавшему Хозяину, который всё же больше верил в «человека, мечтающего уничтожить мир», чем в «бесчувственный инструмент».
========== 12) Правда, что поможет, но не спасет ==========
Комментарий к 12) Правда, что поможет, но не спасет
*«Ducunt volentem fata, nolentem trahunt» — «Желающего идти судьба ведет, нежелающего — влачит». (латынь)
*«Descensus averno facilis est» — «Лёгок путь в ад». (латынь)
Открыв глаза, Тсуна сначала ничего не увидел. Словно тьма из-под век разлилась в воздухе и превратила его в чернила. Следом пришло осязание, и тело медленно и будто нехотя начало сообщать мозгу, что именно с ним не так. Мышцы прокололо сотнями игл, оповещая владельца о том, что они затекли, затылок взорвался тупой ноющей болью и сообщил, что голова покоилась прямо на земле, кожа покрылась мурашками и диафрагма резко сократилась: озноб начал пробирать Хранителя Неба, не считаясь с тем, что тот был не в состоянии даже пошевелиться, чтобы отогреться. Но чем больше наступал холод, тем быстрее отступала темнота — она развеивалась, рвалась на куски, испарялась серой дымкой… Впрочем, сумрак уходить не желал.
