Гокудера кусал незажженную сигарету, явно желая ей мучительной смерти, Ямамото хмуро смотрел на столешницу, не в силах подбодрить друзей, Рёхей сжимал руки, привычно обмотанные бинтами, в кулаки и скрипел зубами, Хибари полностью ушел в раздумья, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула с таким видом, будто мог на месте растерзать любого суицидника, что решился бы вывести его из транса, Чикуса и Хром поглядывали на своего лидера, поджимая губы, причем парень даже снял очки и начал протирать стекла грязным носовым платком, а сам Мукуро сверлил злым взглядом столешницу, временами бросая косые взгляды на всех присутствующих, словно раздумывая, не пропустил ли кто-то из них некую важную деталь. И только Савада Тсунаёши оставался на удивление спокоен. Он был хмурым, расстроенным, озадаченным, но ни капли нервозности в нем не ощущалось. Наконец, Тсуна глубоко вздохнул, провел ладонью по лицу, словно стряхивая наваждение, и обратился к собравшимся:

— Давайте вкратце подведем итоги? Без деталей и лишних нагромождений попробуем вычленить костяк произошедшего.

Последнюю фразу очень любил произносить Фукс, сейчас прятавшийся в тени библиотечных полок, чтобы не мешать мыслительному процессу Хозяина. И, как и многие другие привычки барона, Тсуна сам не заметил, как перенял ее.

— Попытайся, если что-то напутаешь, твои слова дополнят, — привычным ехидным тоном бросил Мукуро, но ехидства в его словах не было и в помине. И Хранители, за исключением Тсуны и Хибари, удивленно покосились на иллюзиониста.

— Ладно. Тогда начали, — кивнул Савада и приступил к подведению итогов: — Хоффман был единственным наследником одного из ведущих торговцев оружием, и в двадцать пять сменил убитого отца на посту лидера. Кто убил Хоффмана-старшего неизвестно, считают, что это сделали конкуренты. Клаус уверенно начал вести дела, но они шли не очень успешно: только те, с кем он вел дела и прежде, охотно ему доверяли. Однажды он продал оружие одному бандформированию в Асуане, и после этого пропал — подчиненные искали его, даже привлекали к поискам местную мафию, но не нашли. А через три дня он вышел из пустыни — один, в изорванной одежде, без воды. Обезвоживание и ссадины от веревок на запястьях — все повреждения, что на нем были. Сам он, когда пришел в норму, рассказал, что его отвезли в пустыню с намерением убить, но ему удалось бежать, когда убийцы рассорились и начали спорить, на самом ли деле его надо убить или сначала стоит потребовать у подчиненных выкуп, а затем уже убивать. Нападавшими были… эти…

— Сторонники противоборствующей группировки, — тут же подсказал Хаято, решивший не загромождать речь босса лишними уточнениями и потому не начавший по привычке вдаваться в детали и уточнять название и сферы интересов бандформирования.

— Ну да, — смущенно улыбнулся Савада и начал вертеть в руках лист бумаги, впрочем, практически не нервничая. — Они разозлились на то, что Хоффман поставил их врагам качественное вооружение, и решили его устранить, поскольку денег на покупку чего-то подобного у них не было. Только выкрав его и привезя в пустыню, те четверо переругались, и он умудрился сбежать, убив при этом одного из похитителей. Двое других погнались за ним, но последний выстрелил им в спины: они были не согласны с его решением получить за Хоффмана выкуп. Немец как-то умудрился убежать: воспользовался заминкой, дал деру и затерялся в близлежащих руинах, где бандиты собирались спрятать его тело. Последний оставшийся в живых бандит его искал, но Хоффман подкрался сзади и его убил, вот только лошади и верблюд, везший немца, давно разбежались. Ему надо было возвращаться, но поднялась небольшая песчаная буря — пришлось пережидать ее в руинах. А затем он вышел, но следы замело, и он не знал, куда идти. Как-то сориентировался по солнцу, забрал фляги у трупов и отправился в путь. Трое суток бродил по пустыне, вода давно закончилась, но он всё же как-то сумел добраться до города. И это был первый раз, когда конфликт спас Хоффмана.

Все помрачнели, но Савада не стал делать акцент на своих словах и продолжил:

— Он вернулся в Германию, где прошел недолгое лечение в частной клинике. Вот только неизвестно, от чего его лечили: все документы были уничтожены, врачи, имевшие с ним дело, скончались в течение двух лет после его выписки. Мы ничего не смогли разузнать ни о его диагнозе, ни о том, как он вел себя в больнице. После выписки Клаус вновь приступил к своим обязанностям, и дела пошли как и прежде, вот только он словно начал страдать паранойей. У него была чуть ли не мания преследования, и он защищался ото всего и вся так, словно весь мир был против него. На охрану тратил бешеные деньги. А потом всё начало постепенно меняться: он, видимо, понял, что количество охраны не равно ее качеству, и стал изобретать хитрые ловушки. Что интересно, очень многие на них попались, и Хоффман уничтожил кучу народу, покушавшегося на него. Причем всегда отмазывался, если ему предъявляли претензию, — мол, нападавшие сами виноваты, нечего было лезть в мой дом. Он даже начал покупать небольшие старые дома, в которых останавливался, чтобы если кто-то там погибнет, можно было оправдаться перед полицией словами о защите частной собственности. Пару раз прокатило, но вообще он избегает полицию всеми силами, особенно в последнее время. Итак, два года он возглавлял бизнес умершего отца, затем был случай в Асуане, и потом еще десять лет он торговал оружием совершенно спокойно, причем с каждым годом его дела шли всё лучше. Примерно через год после происшествия в Египте он начал путешествовать по миру, предлагая свои услуги воюющим сторонам одним из первых, а еще через год и вовсе начал всех обгонять. Где был военный конфликт, там был Хоффман, приезжавший даже… как Гокудера сказал: «раньше репортеров».

Курильщик посмотрел на босса довольным взглядом, Ямамото рассмеялся, Тсуна улыбнулся. Остальные не прореагировали, разве что Рёхей вздохнул — ему в такой ситуации смеяться не хотелось.

— Ну а еще через пару лет, когда он наконец завоевал доверие в теневых структурах и сделал себе имя, всё пришло к тому, что есть сейчас, — продолжил Савада. — Он начал появляться в местах грядущего конфликта даже раньше начала боевых действий, и оружие всегда было где-то неподалеку, чтобы не тратить время на долгую и опасную транспортировку, во время ведения боевых действий в разы усложнявшуюся. И возникла тенденция: где Хоффман — там бои. Но он всё равно оставался в тени, и никто не связывал его появление с развязыванием войны: всё выглядело как совпадение. Он об этом позаботился. Бросал то тут, то там фразы о том, что ему чертовски везет, на вопросы о своей удаче отвечал словами о развитой интуиции и деловых навыках, позволяющих ему просчитать наперед действия многих лидеров бандформирований… В общем, он создал себе репутацию очень умного и удачливого бизнесмена. Но он прокололся. Если раньше он всегда появлялся в местах, где рано или поздно конфликт в любом случае начался бы, решив заняться мафией, он прокололся. Потому что раньше никогда не возникало подобных ситуаций — Вонгола урегулировала все разногласия. А теперь не смогла, потому как, разрешив один конфликт, мы получали два, и даже мирные кланы взялись за оружие, а те, кто лояльно относился к соседям, перешли в наступление, припомнив старые обиды. И Хоффман заключил сделки со всеми боссами мафии, что первыми были задействованы в конфликтах. А дальше пошла цепная реакция, и все подряд начали вступать в войну, те же, кто хотел выйти, внезапно вспоминали старые обиды и возвращались к боевым действиям. Их всех ослепляла ярость. CEDEF и Хибари-сан, изучавшие схему начала конфликтов, были удивлены нелогичностью некоторых приказов. Порой боссы кидали все силы против мощного клана, хотя сначала было выгодно перебить его мелких сторонников и захватить их территорию, а порой крупный клан полностью уничтожал мелкий, хотя достаточно было всего лишь пары операций устрашения, и те сдались бы. И я всё же напомню про Гокудеру-куна: он впал в ярость при встрече с Хоффманом, хотя для этого не было оснований.