Рон перестал раскачиваться и с интересом посмотрел на слизеринского врага:
— А чё за заклятие?
— Фамильное. Spira Ancepsa. Им эльфы у нас в имении бутылки открывали: сначала, как ножом сбивают сургуч, а потом откручивают яйц… пробки… Так и отлетают. Интересует?
— А научить можешь?
— Станешь Малфоем – непременно! – Ни тени иронии или раздражения тупостью Уизли не промелькнуло на лице Драко.
— Ага, жди, — насупился тот, — я лучше на мадам Максим женюсь!
— И то правда. Могу посодействовать. – Драко хотел было ответить на прожигающий неприязнью взгляд рыжего чем-то соответствующим, но заметил вдалеке красные мантии авроров. – Странно, — посмотрел он на элегантный маггловский Rolex, — прошло меньше семи минут, и это считая от момента взрыва… мне кажется, что они едва плетутся… — прищуриваясь и вытягивая шею, наблюдал он за не слишком поторапливающимися мракоборцами. Впрочем, разговаривал Малфой сам с собой и совсем не собирался смягчать муки Уизли, который, безмозглый недоёбень, сидел, чуть ли не привалившись на него, и вполголоса ругал себя на чём свет стоит.
*
В спальне темнеет. Солнце перестаёт маячить жёлтыми пятнами на постели, на смуглой коже наложника. Мир вокруг сереет, блекнет. Вечер, туча набежала?
Сердце — вниз, в тянущую пустоту живота, бешеный пульс, воздуха нет и не будет — никогда больше не удастся вздохнуть и наполнить им лёгкие… А нужно ли? Дышать? Если выбирать: дышать — и целовать его, дышать — и соединяться с ним в его горячей плоти, дышать — и любить… то, разве первое имеет хоть какую то ценность?
…И член… легко входит в заранее подготовленный, растянутый и благоухающий маслами… источник наслаждения. «Когда это он успел, шустрый мой девственник? — успевает поразиться Снейп. — И что это за «терминология» такая в голову лезет? Откуда поганец такой высокопарной пошлятины нахватался? О!»
Весь мир летит в тартарары. Выдох рвёт горло, переходит в звериное поскуливание. Звуки плотские, влажные, кружащие голову своей откровенной музыкой секса, самцового удовольствия… Блаженство! Каждая клеточка тела плавится в удовлетворении, оргазм – как высшая проба, гарантирующая хотя бы кратковременное, но абсолютное счастье. Потом? Что будет потом? Нет никакого «потом», есть только «сейчас» и «мы»…
Они лежали, обессиленные, друг возле друга и молчали. На Северуса навалилось упоительное и приятное расслабление, он не мог пошевелить даже пальцем. Гарри же пережил одно из самых сильных ощущений в своей жизни и просто не в силах был произнести хоть что-то.
— Ты самый лучший, — в тишине его слабый голос звучал увереннее и громче любых клятв и признаний.
— Есть с кем сравнивать?
— Нет. И не собираюсь. Я сравниваю со своими мечтами. И даже они тебе уступают. Сам же видел…
Северус хотел ответить что-то нежное, потом лукавое, потом хулиганское, и снова нежное, даже трогательное. Но забыл, что именно — его мысли растаяли в ощущениях губ и рук, в трепете языка и сладостном аромате непотушенного желания, исходившем от податливого тела Гарри. Растаяли и испарились облачком, которое легко улетит, не оставив за собой ничего, ничего кроме вот этих минут, минут, не требующих слов…
Гарри уткнулся головой в его плечо и положил руку на грудь Северусу, произнёс с грустью:
— Только не прогоняй меня… хорошо?
Комок подступил к горлу Снейпа. Он уже почти бросил: “Это ты не бросай меня. Ты, молодой, красивый, знаменитый, свободный от прошлого… от такого прошлого, которое кандальными гирями волочится по земле… за тобой — будущее, жизнь, свобода, глаза разбегаются!”, но ответил лишь:
— Никогда! Без тебя… у меня сердце болит…
Не понятно, где они, что с ними? Игры перевозбуждённого близостью подсознания? Темнота, духота, пыль, гул, нехороший, предупреждающий об опасности. Подсыхающая сперма… или это всё приснилось?! Вот же, только сейчас, секунду назад… Гарри завозился в руках Северуса, завертел головой, пытаясь втиснуть в реальность разрушенной комнаты ещё звучащий с дворцовой стены, но уже далёкий голос стражника: «Пыльная буря! Пыльная Буря!»… Сухой горячий ветер ворвался, забросал их потные измученные сладостным безумием тела колючим песком. Даже на языке песок, в горле, в глазах; песчаные часы завершили ход времени последними крупинками – и оно замерло… вернее, вернулось к своему привычному течению…
— Слава богу! Жив?!
Гарри сначала увидел лицо Снейпа, совсем близко, какое-то перекошенное, помятое, растрёпанные волосы, ссадины у виска. И только потом почувствовал, что тот трясёт его, прижимает к себе, снова трясёт и пытается улыбаться…
Молчание надолго повисло над ними тёплым мягким одеялом, не душило, но успокаивало; слова не нужны – они вместе, живы, Северус гладил Гарри по плечу и дышал ровно, а тот держал ладонь под своей щекой на колене Северуса и просто слушал стук двух сердец – своего и сердца любимого мужчины, который рядом, с которым ничего не страшно.
— Ты почему сбежал? – будто что-то вспомнив, спросил Снейп.
— Я теперь свободен, — попытался пожать плечами Поттер, лёжа это вышло не очень выразительно. – Ты сам так сказал.
— А… это я про отработки… Некогда будет. Что ты подумал? Глупый. Торопишься с выводами. Да ещё с такими серьёзными, слишком серьёзными.
Гарри сдулся как воздушный шарик, оказывается, всё так легко решить: весь его гнев, не успев даже приподняться, легко уходит — стоит тому, кого он любит, сказать пару слов.
— Я болен, Северус!
— Что такое?
— Севозависим! — Гарри рассмеялся чуть хрипло, поднявшись на слабых руках, уткнулся в плечо Северуса. Почувствовал… кровь?! – Ты ранен?
Он взял волшебную палочку Снейпа и начал лечить его.
— Бесполезно, — печально скривился тот, — не послушает тебя моя палочка. И вообще тут что-то с магией, нарушение какое-то, я не смог выбраться.
— Меня послушает, увидишь, увидишь, я знаю! – Гарри порвал на нём мантию и сюртук – через минуту магических манипуляций кровь перестала сочиться из ран на шее и груди, порезы закрыли свои рваные края, начали затягиваться.
Северус потрогал вспотевший лоб своего лекаря — сам Гарри пылал, его нешуточно лихорадило. Он, отчего-то смутившись, отодвинулся от Снейпа и передёрнул плечами:
— Ненавижу это место!
— Так я распоряжусь снести эту руину, не горюй.
— Как снести?
— Просто. Я теперь директор школы… Минерва скончалась…
— Вчера? Днём?
— Да.
— Не хочу! Ничего больше не хочу знать о смерти. Хватит с меня!
— Похороны уже состоялись и тризна…
— Мне так жаль, жаль, жаль, что уходят. Самые нужные, те, без кого плохо и трудно… Ты мне расскажешь, как выжил ты? Умирать так страшно…
— Непременно расскажу, но не сейчас. Надо всё-таки как-то отсюда выбираться.
— Давай руками разгребём!
Снейп только усмехнулся:
— Нас наверняка пытаются вызволить. Подобные магические нарушения не могли остаться незамеченными, да ещё и в непосредственной близости от Хогвартса. Что сейчас начнётся! Нельзя допустить, чтобы авроры вошли в этот сераль… тьфу, о чём это я?
Гарри уставился на него во все глаза, вопросы уже рвались с его губ: «Это, всё это, было, было?!»
— Потом разберёмся, — отрезал Снейп, — что-то с легилименцией пошло не так… как будто две двери в одну комнату… и общее пространство — так бывает? Я потерял контроль над ситуацией, над собой, — невольно понизил он голос, — над тобой, над нами…
Снаружи послышались голоса и заблестели отсветы разблокирующих заклятий, всё четче становился абрис проёма, который дружно прорубали в магическом заплоте авроры.
Гарри бросил встревоженный взгляд на Снейпа:
— ???
— Всё в порядке, похоже на временной парадокс… Но всё в порядке. Выходим.
……………………………………………………………….
(1)Двумя годами позже, проведя множество независимых исследований, Директор Британской Школы Чародейства и Волшебства, Почётный Член Интернациональной Гильдии Зельеваров и Международного Союза Боевой Магии, профессор Снейп издаст свой труд, который внесёт значительный вклад в развитие теоретической и практической магии: «Легилименция любви». В нём Снейп наряду с подробным описанием четырёх основных видов проникновения в чужое сознание (как то: телепатическая поверхностная легилименция; грубое подчинение воле; пыточная легилименция и высшая легилименция, основанная лишь на зрительном контакте, а при отсутствии у объекта проникновения навыков или даже малейших способностей к окклюменции проходящая и без оного) разработает теорию любовной легилименции, доказав, что она соединяет магии двух взаимно влюблённых людей, и сделав другие чрезвычайно важные для совершенствования современного магического искусства выводы.
