Когда Габриэлла подняла голову, от волшебника не осталось ничего, кроме облачка черного дыма и сыпавшейся золы. Дракон молча наблюдал за этим, сузив свои оранжевые глаза. Перышко восседал на одной из потолочных балок и смотрел сверху вниз, помигивая золотыми ободками глаз.

Послышался звонкий удар, как будто что-то упало перед Габриэллой на каменный пол. Она увидела, что это, но была слишком слаба, даже чтобы протянуть руку.

Две подвески с соколом и драконом блеснули при свете догорающих углей. Их изумрудные глаза больше не светились, но магия еще не покинула их. Габриэлла чувствовала это.

Дракон медленно и осторожно двинулся к ней. Его громадная голова склонилась над ней и поддела ее, словно для того, чтобы помочь ей подняться. Как всегда, его чешуйчатая кожа была горячей на ощупь.

— Нет, — прошептала Габриэлла. — Больше никаких полетов. Все кончилось.

Перышко приземлился с другой стороны. Он подпрыгнул ближе и взъерошил крылья.

— Спасибо, друзья мои, но все закончено. Больше ничего… ничего…

Она запнулась. Тихо, спокойно моргнула. Была, по сути, еще одна вещь. Собрав последние силы, она приподнялась на локтях. Чернота запульсировала в глазах, когда кровь отхлынула от нее, но она заставила себя задержаться немного дольше. Она посмотрела сквозь разрушенный зал, и ее взгляд остановился на уродливой статуе из металла. Она была нетронутой, несмотря на разруху, постигшую это место. Восемь скелетообразных пальцев все еще сжимали облако скользящих теней и заклятую, черную свечу.

— Ни один человек не может приблизиться к ней… и остаться в живых, — слабым голосом прошептала Габриэлла. — Но ни один из вас… не является человеком.

И дракон, и Перышко проследовали за ее взглядом. Шея дракона зловеще скрипнула, поворачиваясь мордой к омерзительной скульптуре. Перышко рапушил перья и тревожно захлопал крыльями.

Габриэлла почувствовала, как ее силы убывают. Темнота наползала на нее с каждым замедляющимся биением сердца.

Дракон двинулся первым. Он зашагал прочь, приближаясь к скульптуре, а затем повернулся к ней задом. Его огромный, мускулистый хвост качнулся назад, скользя по полу. Затем с рычанием дракон поднял его и хлестнул по металлической руке. Два пальца обрушились внутрь при первом же ударе. Кровь хлынула из драконего хвоста там, где металл порезал его, однако, он не остановился. Он принял удобное положение и снова взмахнул хвостом, ударив еще раз по черной фигуре. Еще два пальца разбились, и кружащиеся тени выплыли наружу, рассеиваясь в воздухе комнаты. Лишенный своей защитной клетки, силовой щит ослабел.

Дракон еще раз нанес удар. На этот раз все пальцы были сломаны. Из раненого хвоста лилась кровь, но работа была сделана. Он шагнул назад, наблюдая, как мчащиеся тени оторвались друг от друга, разлетелись в разные стороны, теряя свою цель.

Потом наступил черед сокола. Он взмыл вверх в темноту и ринулся на оставшийся щит черной свечи. Медленно взмахивая крыльями, он стал погружаться в темное облако. Оно лихорадочно обступило его, оживившись, но оно было слишком мало и не могло в полной мере удержать сокола. Перышко храбро сражался против его силы, опускаясь в самую гущу вьющихся теней. От взмаха крыльев пламя свечи зашевелилось. Сокол, изо всех сил стараясь удержать равновесие в движущемся воздухе, выпустил когти, приближаясь ближе и ближе…

Щит из теней стал уплотняться вокруг Перышка и свечи, вращаясь на бешеной скорости, но птица не сдавалась. Черное пламя запрыгало и задрожало, сопротивляясь непрекращаемому натиску крыльев. Протяжный вой наполнил воздух, увеличиваясь в силе и громкости. Когти схватили свечу. Пламя усилилось, превращаясь в клокочущий, черный очаг.

А потом все исчезло в тихом, ледяном взрыве. Зал затрясся и загрохотал. Остатки свечи вспыхнули зеленым на один яркий момент, а затем погрузились в темноту. Хор криков пронесся через пространство, как будто тысячи замученных души были выпущены из плена и вернулись обратно в бездну вечности.

И вот, наконец, наступила тишина.

Габриэлла видела все это и не чувствовала ничего, кроме облегчения. Меркнувшим взором она оглядела темный зал. Не было никакого движения. Ни дракона, ни Перышка, казалось, больше там не было. Чудовищная рука была уничтожена, лишенная своих кружащихся теней. Свеча стояла потухшая, оплавившаяся и мертвая.

Волшебника больше не существовало. Его силы были уничтожены.

Со слабым стоном Габриэлла перевалилась на бок, чувствуя под собой липкую лужу собственной крови. Ее рука весила будто мельничный жернов, когда она подняла ее, протягивая к сигилам. Она не смогла дотянуться. Вместо этого ее рука ухватилась за другой валявшийся предмет. Это была волшебная палочка, подарок волшебника Гудрика. Она слабо сжала ее, издавая стон, слишком уставшая, чтобы двигаться снова.

А затем, блаженно и окончательно опустилась тьма, и она отдалась ей.

Глаза королевы закрылись, и она больше ничего не чувствовала.

Незадолго до заката Язим и Томас поднялись на холм и увидели внизу крошечную деревушку. С одной стороны деревня была окружена густым лесом. По другую сторону высились отвесные гранитные скалы с торчащими кое-где выступами и прерываемые лентой падающей воды. Водопад был настолько высок, что превращался в туман к тому времени, когда он достигал пределов деревенских крыш.

Путешественники остановились на вершине узкой тропы, осматривая открывшийся перед ними вид.

— Ты знал, что здесь что-то есть, — сказал Томас, немного осуждающе.

— Я не знал, клянусь, — спокойно ответил Язим. — Но я уже давно хотел проверить.

Томас нахмурился, покосившись на своего друга.

— Зачем?

Язим пожал неопределенно плечами. Вместе они пришпорили лошадей и стали спускаться в тень деревьев, приближаясь к деревне. Крыши домов пылали от яркого света заходящего солнца. В центре стояла небольшая каменная церковь, ее плоская колокольня возвышалась над другими строениями.

Томас вздохнул.

— Кажется, ты сказал, что не знаешь, чем закончилась история принцессы.

Язим кивнул.

— Я действительно так сказал. Это правда.

— Прости, — заметил Томас, покачав головой, — но звучало так, будто она закончилась.

— Это, мой друг, из-за того, что у тебя не хватает воображения. В этом смысле ты похож на своего тезку. Ты сомневаешься в истории в целом.

Томас принял это как комплимент.

— Я вижу вещи такими, какие они есть, если ты это имеешь в виду. Мы живем в совершенно другом веке, чем принцесса Габриэлла. Мы не можем просто склонить колено и помолиться, чтобы преодолеть явное зло. В наше время гораздо меньше черного и белого. Только тысячи оттенков серого.

— Да, так принято считать, — признал Язим.

— Тогда в чем состоит великая тайна? Какой части легенды о принцессе мне не хватает?

Язим молчал довольно долго. Заходящее солнце пропускало янтарные лучи сквозь деревья, отбрасывая неровные тени на дорогу. Наконец, он произнес:

— Взять, к примеру, армии вампиров…

Томас улыбнулся и покачал головой:

— Чья-то буйная фантазия. Ну же, Язим. Даже если ты веришь, что у истории было продолжение, ты ведь не веришь в эту деталь?

Язим ответил с улыбкой.

— Может быть, — вздохнул он. — Говорят, что в те дни было действительно много армий негодяев, а не только та, что захватила и разрушила Камелот. Однако, в легендах говорится, что ни одной из них не удалось добиться успеха. Все они, по причинам, которых никто не знает, просто остановились на своем пути. Судя по некоторым историям, огромные количества солдат просто упали замертво. Так они и остались лежать рядами и подразделениями, гния на безымянных холмах и полях.

Томас все еще криво улыбался.

— Какой простор для воображения, Язим. Должен признать это.

— Ты прав, — кивнул Язим. — Многие рассказывают подобные сказки даже сегодня. Они говорят, что остатки нежити все еще существуют до сих пор. Некоторые из вампиров, как они утверждают, не обязаны своей жизнью черной свече. Это были более ранние темные творения волшебника, и они живут до сих пор, обратившись в тени и выходя на охоту по ночам, заражая добычу своим ужасным проклятием. — Язим слегка рассмеялся. — Такие сказки действительно хороши для полуночных посиделок, — закончил он, обращаясь к своему другу, — не так ли?