— Как мудро с твоей стороны, королева, — ответил Меродах невозмутимо. — Ты случайно… не отправила его в Амарант?

Кровь застыла в ее жилах, когда вопрос повис в воздухе. Она не ответила.

— Ты думаешь, я полный дурак, ваше величество? — спросил Меродах, и все веселье внезапно покинуло его голос. — Ты действительно думала, что я поверю слову твоего мужа? Мне уже были известны оба восточных пути отступления короля: Амарант и Херренгард. Я просто не знал, каким будет его первый выбор. Но я знал это. Я знал, что твой муж умрет, прежде чем раскроет мне правду.

Глаза Габриэллы расширились при этих словах безумца. Чувство безысходности стало заполнять ее, как свинец. Она боялась того, что Меродах собирался сказать дальше, и все же она знала, что должна услышать это, должна знать наверняка, что он сделал.

Теперь он был гораздо ближе, медленно крадясь вдоль ряда бойниц.

— Твой муж был очень смелый, — он заверил ее холодно. — Он сообщил мне, что король выберет для отступления Херренгард. Он солгал мне, как ты и предполагала. И таким образом, я понял, что настоящей целью был Амарант. Для верности я послал войска в оба места. Но в Амарант я отправил мой самый отъявленный полк. Мои солдаты оказались там в считанные дни. И их приказ был очень прост: ждать столько времени, сколько потребуется, а затем, когда придет время… убить всех.

У Габриэллы подкосились ноги. Она беспомощно опустила руки.

— Твой ребенок мертв, — выдохнул Меродах, смакуя слова. — Те, кто должны были защитить его, убиты. Все, за что ты борешься, королева, все это… лежит в руинах. Зачем продолжать сопротивляться? Для тебя не осталось ничего. Выходи. Ты последний правитель Камелота, и как таковой, ты должна умереть. Но я могу сделать это быстро. Вскоре ты сможешь присоединиться к тем, кого ты потеряла. Выходи и встреться со мной лицом к лицу. Умри как королева, и я не отдам твое тело на растерзание моим людям. Это единственный выход. Признай это. Ты желаешь этого…

Глаза Габриэллы потускнели в полумраке. Сейчас ее противник был почти возле нее. Она кивнула про себя. Медленно, но решительно, она шагнула вперед, повернув мимо железного канделябра, навстречу своей судьбе.

— Умница, — сказал он и улыбнулся одобрительно. — Так гораздо лучше, не правда ли?

Он поднял меч, направил острие чуть выше ее доспехов, в нескольких дюймах от горла, и приготовился нанести удар.

Рука Габриэллы взлетела вверх и вперед, сжимая резной железный канделябр. Тяжелый металл звякнул о сталь меча Меродаха, отбрасывая его к стене, где он рассыпался. Меродах вскрикнул от боли и схватился рукой за грудь, все еще сжимая рукоять меча. Однако, Габриэлла, не закончила. Канделябр засвистел в воздухе, невидимый в темноте, и ударил ее врага прямо в висок. Он отпрянул в сторону, едва держась на ногах.

— Постой, — произнес он с трудом. Кровь начала сочиться из виска, окрашивая его черные волосы. — Подожди. Будь по-твоему, королева. Это не должно закончиться так…

Габриэлла следовала за ним, пока он пятился назад, цепляясь за узкие стены бойниц для поддержки. Она взвесила в руке тяжелый канделябр и замахнулась еще раз. С низким свистом он описал дугу, обрушиваясь на левое плечо злодея. Он покачнулся, все еще ухитряясь не свалиться полностью. Опираясь на одно колено, он по-прежнему полз назад, махая сломанным мечом перед собой. Шесть дюймов лезвия еще торчали из его кулака, заканчиваясь острым, поблескивающим краем.

— Постой, — попросил он и бессильно, отчаянно рассмеялся. — Ты не можешь! Это невозможно!

Габриэлла даже не моргнула. Ее тень упала на него. Резким движением она схватила канделябр обеими руками, занесла над правым плечом и всадила в него сверху вниз, как копье.

Меродах вскрикнул, когда пустые подсвечники прокололи его живот, врезаясь глубоко в его плоть и застревая там. Кровь тут же хлынула из ран. Однако, прижатый к каменному полу, он полз и полз от нее.

— Ты не сможешь остановить то, что началось! — бормотал он, его голос срывался от ужаса. Слишком поздно! Ты проиграла! Ты умрешь, как и все остальные!

С этими словами его лицо застыло. Он собрал всю свою силу, со стоном вырвал канделябр из своих кишок и рванулся вверх, целясь остатком меча в живот Габриэллы. Но она перехватила его запястье на полпути, используя свою здоровую руку. Спустя мгновение она вырвала сломанный меч из его руки, развернула его в кулаке и опустилась на Меродаха, прижав его коленом.

— Кто ты? — бросил он ей, ужас и ярость смешались на его окровавленном лице, искажая черты. Взгляд ужасного подозрения появился в глазах. — Ты ведьма?

— Нет, — процедила Габриэлла сквозь стиснутые зубы, поднимая сломанный меч. — Я просто очень решительный человек.

И она вонзила поломанное лезвие в его грудь, оставив его там.

Меродах под ней дернулся в конвульсиях, только один раз, но сильно. Он откашлялся кровью, откинулся назад и встретился с ней взглядом. На секунду ярость еще была там, лучась из его глаз, как жар от печи. А затем, без каких-либо заметных изменений его взгляд потух.

Меродах был мертв.

Когда все закончилось, она не могла больше находиться рядом с телом злодея. Осознание того, что она совершила, ошеломило ее. Она с трудом поднялась на ноги, удаляясь прочь от тела, а затем неуклюже побежала, устремившись к лестнице.

Этого просто не могло быть. Ее сын не мог умереть. Все остальное меркло по сравнению с этой внезапной, непереносимой истиной. Ее больше не волновало, что ее родной замок был предан огню, или что Камелот, ее королевство, находилось в осаде и фактически было уничтожено. Ей даже было все равно, что Меродах, творец всего этого, погиб от ее собственной руки. В тот момент, когда жизнь исчезла из его глаз, он перестал иметь значение.

Все, что имело теперь значение, была судьба ее ребенка.

Она отказывалась верить в то, что его, возможно, больше нет. Трагедия была слишком огромной для ее понимания. Ее чудесный малыш, ее единственная оставшаяся надежда…

Она направилась в коридор этажом ниже, ко входу в большой зал цитадели. Рядом с лестницей стояла потухшая свеча Дэррика. Габриэлла внезапно остановилась и в изумлении уставилась на нее.

«Ты должна вернуться к нему, — сказал голос ее покойного мужа. — Сделай из него человека, которым ему предназначено быть. Только ты можешь сделать это сейчас…»

Разве он мог не знать? Было ли это вообще возможно? Потом она вспомнила что-то еще, что он сказал ей, что-то определенно дразнящее, но с частичкой правды: «Никто никогда не говорил, что верить легко. Но это всегда лучше, чем не верить….»

Возможно, Меродах ошибался. Или даже лгал. Возможно, был шанс…

Крошечный огонек надежды зажегся в ее груди. Он был небольшим, но этого было достаточно, чтобы заставить ее двигаться, чтобы не дать ей просто упасть на сгнивший, красный ковер, опустошенной и лишенной надежды. Она шагнула в полоску света, которая вела в большой зал и заглянула внутрь.

Зачарованные музыкальные инструменты перестали играть. Скрипка и флейта лежали на маленькой сцене, как будто внезапно упали. Огонь все еще ревел в очаге, освещая остатки гигантской люстры. Кроме того, чудовищная, темная скульптура все еще возвышалась в центре комнаты: восемь скелетообразных пальцев сжимали свою проклятую добычу. Призрачные тени кружили вокруг черной свечи, защищая и укрывая ее. Пламя горело как глаз полуночи.

Она должна была потушить его. Но как? Если другие умерли, просто попав в его черное свечение, превратившись в прах, то как она сумеет?

— Ни один человек не может прикоснуться к нему, — размышляла она вслух, нахмурившись. — Только те, у кого волшебная кровь, могут приблизиться к нему и остаться в живых…

Волшебная кровь. Это означает волшебников. Таких, как Елена и Гудрик…

Габриэлла открыла рот в изумлении. Как она могла забыть? Она поспешно метнулась к лестнице, туда, где по-прежнему стояла свеча Дэррика на полу возле ступенек. Ее мешок лежал там же, плоский и пустой. И все же, она внезапно вспомнила, что он был не совсем пуст. Она подобрала его, засунула руку внутрь и нашла длинный узкий предмет на самом дне. Ее сердце подпрыгнуло. Медленно она вытащила предмет и стала разглядывать его. Он выглядел так же, как в первый раз, когда она увидела его. Это была всего лишь длинная деревянная палочка, немного сужающаяся на конце.