– Оказалось, что твои спутники лгали, – сказал Опустошитель. – Я удивлен. До сих пор я думал, что люди Страны трусливы, как дети. Впрочем, это не имеет значения. Убийство трусов и детей не приносит мне большого удовольствия. Я предпочитаю иметь дело с безрассудной смелостью. К счастью, Неверящий не попытался освободить тебя.

Опустошитель презрительно усмехнулся:

– Он еще не знает о твоем бедственном положении. Линден вжалась в стену, будто хотела скрыться за обтесанным гранитом. Это инстинктивное движение не ушло от внимания злодея. Она испуганно смотрела ему в глаза. Его взгляд впивался в нее, сжимал леденящей хваткой сердце и опалял истерзанную душу огнем лютой злобы.

– Но и он не имеет для меня никакого значения, – продолжал Опустошитель, и от его голоса веяло могильной сыростью. – Важно только его кольцо. У него нет иного выбора, как только отдать его мне. Он уже принес себя в жертву ради продажной сучки, и отныне ни одна сила под Аркой Времени не сможет помочь ему. Нет, Линден Эвери. Оставь все мысли о Томасе Кавинанте, ибо основное проклятие Страны ляжет на твои плечи!

Нет! Линден не могла защититься от таких сильных чар. Тьма, клубившаяся вокруг нее, казалась густой и тяжкой, как боль ребенка, потерявшего родителей. Нет! Ни за что на свете!

– Ты избрана для особого осквернения. Ты будешь главенствовать в Стране, как главенствует железо, превращая землю в руины.

Его слова марали душу Линден, словно липкая грязь.

– Тебя избрали, Линден Эвери, потому что ты можешь видеть. Тебе доступно то, что не замечает никто другой. Ты открыта для Зла и поэтому будешь первой. Твои глаза, уши и руки помогут совершать то, что потребует от тебя Презирающий. Разрушение станет делом твоей жизни. Я постараюсь, чтобы ты нашла вкус в этом веселом занятии. Но хочу тебя предостеречь. Теперь ты знаешь свое предназначение, и тебе не удастся от него уклоняться. Любое твое сопротивление обречено на провал. Лорд Фоул уже выиграл эту битву.

"Нет. Я тебе не верю!” Линден была врачом. Никто не мог заставить ее служить разрушению и смерти. Ни одна сила, ни одна хитрость, никакое внушение не могли превратить разумного человека в монстра. “Нет! Никогда!” Поток слов захлестнул ее и вырвался наружу.

– Вы больны, – прошептала она. – Это болезнь, которая называется манией. Ваш разум гибнет от физиологического сумасшествия. Химический дисбаланс в коре головного мозга. Вы просто не знаете, о чем говорите. Я не верю в Зло!

– Не веришь в Зло? Опустошитель немного смутился.

– Вот уж, воистину! Ну, эту-то ложь я могу опровергнуть.

Он приблизился к ней, и от него повеяло дыханием смерти. – О-о! Да ты убила человека! Разве это не Зло? Опустошитель сделал движение, словно хотел ее обнять. Но он не имел ни рук, ни лица. Сверкающее нечто в рукавах его мантии протянулось к Линден и погладило ее по щеке.

Ужас от этого прикосновения всколыхнул сонную одурь в ее душе. Зло опалило холодом лицо и сковало чувства, как будто то, чего она так боялась, исполнилось. Зло выжгло дотла ее надежды и стало истиной – истиной презрения. Оно стирало ее черты и глодало красоту, разъедая все, чем она была. По коже разлился губительный Солнечный Яд, от которого гибли животные и стонали деревья. Линден захотелось завыть от страха, но яд лишил ее голоса.

И она убежала. Убежала внутрь себя, поскольку не имела иной защиты. Она стала глухой, слепой и немой, закрыла каждую пору кожи и захлопнула дверцу разума. “Нет!” Ужас придал ей силы. “Никогда!” Отрешившись от всего, Линден погрузилась во тьму, которая отделяла смерть от жизни. Ни за что на свете!

«Я не могу!»

Кавинант попытался сесть, сбросив с себя одеяло и вырываясь из рук, которые удерживали его. “Я не сдамся!"

Он упорно старался освободиться, но слабость приковывала его к ложу. Правую руку пронзило воспоминание о прежней боли.

«Что вы делаете со мной? Пустите!»

Внезапно Кавинант почуял аромат травы, на которой он лежал, – нежный и умиротворяющий запах. Его руки расслабились сами собой. Во тьме возник чей-то смутный силуэт, и над Кавинантом склонилось лицо человека.

– Отдыхай, обладатель кольца, – ласково сказал незнакомец. – В этом святилище никто не причинит тебе зла. Поправляйся, а дела твои никуда не денутся.

Голос притупил его отчаяние. Воздух наполнился благоуханием травы. Кавинанта охватила дрема, и, пробормотав, что ему необходимо отыскать Линден, он погрузился в забытье.

Проснувшись, Кавинант не сразу пришел в себя и долго лежал, ощущая, как к нему возвращались чувства. Он открыл глаза и уставился на гладкий каменный свод. “Это подземелье”, – подумал Кавинант, и даже то, что он лежал на свежей траве, не поколебало его в этой мысли. Окон в просторном помещении не было. Свет исходил от светильников, стоящих в каждом углу.

Вошел человек, лицо которого было Кавинанту уже знакомо. Он улыбнулся больному и помог принять сидячую позу.

– Побереги себя, владелец кольца. Ты смертельно болен. Эта слабость не скоро пройдет.

Человек подал Кавинанту чашу с темной жидкостью и кивнул, предлагая выпить. Жидкость обладала затхлым незнакомым вкусом, но действие ее оказалось успокаивающим.

Подкрепившись, Кавинант принялся осматривать свое обиталище. Его постель стояла в центре комнаты на возвышении и походила на катафалк. Природный камень стен и невысокого, в рост человека, свода был тщательно обтесан и отшлифован. В одной из стен виднелось несколько низких проемов. Светильники, стоящие на железных треножниках, были сделаны из серого камня и наполнены густой черной жидкостью, которая горела без дыма.

Повернув голову, Кавинант увидел Вейна.

Тот стоял у кровати, слегка согнув руки. На губах его застыла привычная улыбка, а черные глаза без зрачков и белков казались глазами слепца.

Кавинанта затрясло от отвращения.

– Убери его… – Горло казалось дыркой в пересохшей глине. – Убери его отсюда!

Хозяин подземного жилища обнял Кавинанта за плечи.

– Наверное, это как-то можно сделать, – сказал он, криво усмехнувшись. – Но мне пришлось бы приложить немало сил и смекалки. Ты его боишься? Почему?

– Он… – Кавинант вздрогнул, вспомнив танцующие жертвы Солнечного Яда и усмешку Вейна. – Этот ублюдок не захотел мне помочь, – произнес он с трудом. – Избавься от него.

– О владелец кольца, – нахмурившись, сказал человек. – Такую просьбу не так-то легко выполнить. Я многое должен – и хочу – рассказать тебе.

Он взглянул на Кавинанта, и тот впервые внимательно оглядел своего спасителя. Темноволосый и коренастый, он походил на жителя подкаменья и не носил ничего, кроме широкой кожаной набедренной повязки. В кротких карих глазах светилось доброе участие. Чувствовалось, что этот человек многое пережил, ибо лицо его покрывала густая сетка страдальческих морщин, а рот то и дело подергивался, словно от горьких воспоминаний. Кожа имела бледный оттенок, характерный для человека, который прежде был очень загорелым. Кавинант почувствовал к нему огромную симпатию.

– Я Хэмако, – сказал мужчина. – Мое прежнее имя вейнхимы не могли произнести, и мне пришлось его изменить. Они называют тебя владельцем кольца.., и как таковой ты им хорошо известен. Но я с радостью буду называть тебя так, как ты того захочешь.

Кавинант с натугой сглотнул и еще немного отпил из чаши.

– Кавинант, – хрипло произнес он. – Меня зовут Томас Кавинант.

Хэмако кивнул:

– Рад встрече с тобой, Кавинант.

Мужчина снова вернулся к разговору о Вейне:

– В течение двух дней, пока ты лежал в бреду, вейнхимы пытались разгадать это существо. Они поняли, что Вейн не является носителем Зла, и очень удивились, поскольку создали его юр-вайлы, а им вейнхимы не доверяют. И он не знает ничего такого, что не было бы известно и вейнхимам. Их смутило только одно…

Хэмако замолчал, словно не решался напомнить Кавинанту о пережитом ужасе.