Когда загрустится очень,

Когда засижусь в Москве,

Я вспомню уральскую осень

Вот в этой багровой листве.

Гранильщикам и дояркам

Я мысленно руки пожму.

Я вспомню Курьи над яром,

Под яром — реку Пышму,

И дымы Сухого Лога,

Витающие под облака.

Не зря по уральскому окать

Опять начинаю слегка.

Не зря про себя называю

Не Нижним, а нежным Тагил…

Когда-то по здешнему краю

Я много дорог исходил.

Мне здесь навсегда дорогими

Пребудут поля и леса,

И трубами заводскими

Подпертые небеса.

Сентябрь 1964

МУСА ДЖАЛИЛЬ (ДЖАЛИЛОВ МУСА МУСТАФОВИЧ)

1906–1944

Татарский советский поэт. Родился в деревне Мустафино ныне Оренбургской области в семье бедного крестьянина. Учился в деревенской школе, затем в медресе «Хусаиния» в Оренбурге, позднее — в Казани, на рабфаке.

В своей деревне создает пионерскую организацию, затем комсомольскую ячейку, становится ее секретарем, работает инструктором в Орском и Оренбургском укомах комсомола.

В 1931 году окончил Московский государственный университет.

В 30-е годы редактирует татарские детские журналы, издававшиеся при ЦК ВЛКСМ.

Накануне Великой Отечественной войны возглавлял Союз писателей Татарии. С 1941 года — на фронте. В 1942 году был тяжело ранен и попал в плен. За активную подпольную работу в 1944 году казнен в тюрьме Плятцензее.

Посмертно присвоено звание Героя Советского Союза (1956).

Первые стихи напечатал в 1919 году в Оренбурге в газете «Красная звезда». В 1925 году вышел первый сборник стихов и поэм «Мы идем». Автор многих сборников стихов.

За цикл стихов «Моабитская тетрадь» посмертно присуждена в 1957 году Ленинская премия.

Член КПСС с 1929 года.

НА ЗАВОДЕ ОРЛЕС{4}. Перевод А.Миниха

Впервые весь день на Орлесе

Под кровом просторных цехов

Я слушал веселые песни

Могучего хора станков.

И сердце мое веселело,

Когда, окрыляя меня,

В цехах неумолчно гремела

Симфония этого дня.

Движенья здесь быстры и ровны,

Здесь гул над станками парит.

Я вижу: тяжелые бревна

Танцуют гудению в ритм.

А девушки шутят друг с дружкой

За быстрым и ладным трудом.

Взлетают опилки и стружки

И на пол ложатся потом.

Сколь-зит дос-ка

Bo-след дос-ке.

Дос-ка — в тис-ках.

Дос-ка — в стан-ке.

Злясь, зубами вгрызлась быстро

В доску острая пила.

И со скрежетом, со свистом

Доску режет пополам.

Доски тонки,

Стружки клейки.

В клетки

На узкоколейке

За доской легла доска.

По узкоколейной ветке

Цокот, клекот

Вагонетки,

Тарахтящей в такт станкам.

Вижу: бревно, накренившись неровно,

С грохотом грозным разгон берет,

Грузною массой огромные бревна

Катятся в груды вперед.

Тогда на завод я впервые

Из тихой деревни попал.

И вот, поражен и взволнован,

Я ночь до рассвета не спал.

Я за полночь из дому вышел,

И в ясной ночной тишине

Казалось гуденье Орлеса

Бодрящею музыкой мне.

Как будто утроились силы,

Как будто сквозь дремную тишь

Под эту могучую песню

Уже не идешь, а летишь.

К нам тракторы едут в деревню,

И скоро и мы средь лугов

Услышим машинное пенье,

Подобное пенью станков.

Эти грохот и гул

Средь ночной тишины

Мне напомнили

Годы гражданской войны.

Снова темная ночь.

Винтовка в руке.

Вспышки выстрелов вражьих

Видны вдалеке.

Но все ближе к нам

Яростный кашель орудий.

По траншеям к атаке

Готовятся люди.

Вот шрапнель

Разрывается над головой,

Вот винтовочный залп,

Как сигнал штурмовой,

Вот горячая, дробная

Речь пулемета…

И в атаку, в атаку

Идет пехота.

Это бой!

Это тот девятнадцатый год,

Что прошел

Чередою больших непогод,

Что, гремя боевыми громами

Над нами,

Научил нас бесстрашью

И сделал бойцами,

Ободрил нас тогда

Орудийный гром,

Звал в атаку

Бесстрашно идти напролом.

Словно музыка,

Пела в ушах канонада,

Призывая, уча нас

Сражаться как надо.

И под музыку боя —

И смелы и стойки —

Мы с врагами

В сраженьях бились тогда.

А сейчас по цехам нашим

Музыка стройки

Ободряет в работе

Героев труда.

Одного из таких героев

Я увидел сегодня днем.

Это старый рабочий завода,

Машинист,—

              мне сказали о нем.

Словно копоть пороховая —

Так ресницы черны у него.

Отблеск схваток пятого года

Я увидел в глазах его.

Он умеет работать на славу,

Он умеет бить по врагу.

Вся история классовых схваток

Сохранилась в его мозгу.

Да, бригады рабочих Орлеса

За трудом у могучих станков —

Это те же могучие звенья

Славных

            красногвардейских полков.

Петушиное пенье

В деревне нас

Призывает к работе

В утренний час.

На Орлесе ж

В предутренний холодок,

Как петух голосистый,

Запел гудок.

Как он рано проснулся!

Как звонко поет,

Призывая рабочих

Идти на завод!

Заря встает.

Гудит гудок,

Гудок зовет:

Вставай, браток!

Гудок гудит:

Кончай еду!

Гудок гудит:

Пора к труду!

Гудит гудок:

Пускай станок!

Гудит гудок:

Обедать срок!

Гудит гудок:

За труд опять!

Гудок гудит:

Пора кончать!

И рабочий,

Как друга, гудок полюбя,

На него стал надеяться,

Как на себя.

По гудку

Начинались у нас забастовки,

И рабочий бросал

На заводе труд.

По гудку пролетарии,

Взяв винтовки,

Для защиты Советов

На фронт идут.

Воедино сплотясь

Под гудки заводские,

Приготовив

Порох, и сталь, и свинец,

Мы господству

Отъевшейся буржуазии

Положили в Октябрьские дни конец.

А когда скончался

Владимир Ильич

И огромное горе

Нам горло сдавило —

Не гудков ли

Бодрящий и пламенный клич

Нас призвал к единенью

С могучею силой?!

И гудок

Потому стал родным для рабочих,

Что воспитывал их

В многотрудные дни,

Чтоб, единство свое

Укрепив и упрочив,

Коллективом

Себя осознали они.

Не сразу я понял значенье

Речей заводского гудка.

Рабочие же понимают

Язык его наверняка.

Летят его песни в просторы,

Взвиваются под облака,

И в нашей деревне порою

Мы отзвуки слышим гудка.

И смысл его речи могучей

Для чуткого уха открыт:

О смычке рабочих с крестьянством

Гудок заводской говорит.

До свиданья, друзья! Пишите!

Я, вернувшись в деревню свою,

Расскажу о строительстве вашем

И победах в бескровном бою.

Мы живем от вас недалеко.

Приезжайте же к нам налегке,

Чтобы песни полей услышать,

Чтоб селу рассказать о гудке.

1926

НЕ ВЕРЬ. Перевод И.Френкеля

Коль обо мне тебе весть принесут,

Скажут: «Устал он, отстал, упал он» —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если верят в меня.

Кровью со знамени клятва зовет:

Силу дает мне, движет вперед.

Так вправе ли я устать и отстать?

Так вправе ли я упасть и не встать?

Коль обо мне тебе весть принесут,

Скажут: «Изменник он! Родину предал» —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если любят меня.

Я взял автомат и пошел воевать,

В бой за тебя и за родину-мать.

Тебе изменить? И отчизне моей?

Да что же останется в жизни моей?

Коль обо мне тебе весть принесут,

Скажут: «Погиб он. Муса уже мертвый»