— Да, — печально кивнул Мо. — Пришли.

— Что же… До встречи?

— До встречи.

Она медленно кивнула и развернулась, чтобы уйти, но вдруг снова посмотрела на него и проявила милосердие, на которое он уже не смел рассчитывать.

— Тебе не обязательно быть одному, папа, — сказала Белль. — И мы еще можем все исправить. Если хочешь, то мы могли бы как-нибудь вместе пообедать. Только ты и я. Если хочешь, конечно.

— Я… Да, я очень хочу, — Мо слегка растерялся от такого предложения. — Я буду только рад.

— Вот и замечательно! Созвонимся на неделе?

— Конечно! Как тебе удобно.

— Тогда договорились, — тепло улыбнулась Белль и неловко обняла его на прощанье. — Пока, папа.

— До встречи, Белль, — растроганно прошептал Мо, обнимая её в ответ.

— Мам! — снова позвал Альберт с противоположной стороны улицы. — Может уже пойдем? Нам жарко!

— Иду-иду, — рассмеялась Белль и поспешила к ним.

Мо неохотно с ней расстался и потом невольно улыбнулся, наблюдая за тем, как она переходит улицу, как что-то ласково говорит своим мальчикам, и как после, пропустив их вперед, исчезает за белой дверью библиотеки.

***

После того, как все разошлись по своим делам, Голд и Коль тоже решили навестить лавку. Он не рассчитывал на компанию дочери, думал, что она уйдет проведать подругу, но она сказала, что хочет немного побыть с ним.

— Что будет с этим рвом? — кивнула она на глубокий и широкий провал перед домом.

— Засыплем, — пожал плечами Голд. — Я и так собирался заложить этот подвал.

— Пап, я не знала, что они задумали, но должна была догадаться.

— Это я должен был, — усмехнулся он. — Хорошо, что никто не пострадал, а остальное неважно.

— Ты не сердишься на меня?

Голд посмотрел на дочь и подумал, что никогда не мог серьёзно сердиться на неё. Он просто был неспособен на это.

— Нет, но пообещай, что будешь хотя бы иногда меня слушаться. Договорились?

— Договорились, — весело согласилась Коль и взяла его под руку.

Они отправились в лавку пешком, озираясь по сторонам, любуясь ожившим проснувшимся городом. Сначала они шли обычным шагом, потом немного быстрее, и ещё быстрее, время от времени подпрыгивая на месте, как если бы ей было семь. Она смеялась, и безмятежная радость, прозвучавшая в её смехе, согревала его сердце.

Лавка была одним из немногих нетронутых мест в Сторибруке, но они все равно нашли себе работу и легко с ней управились, болтая о всяких пустяках. Им было нескучно вместе, но Голд заметил, что Коль начало все чаще смотреть на дверь.

— Куда ты потом? — спросила он, тем самым отпуская её от себя.

— Я… Потом к Робин, наверное, — растерялась Коль. — Но она в порядке. Уже завалила меня сообщениями.

— А что насчет её брата?

— Пап! — шутливо рассердилась Коль, не сдерживая улыбки. — Ты ведь не станешь выпытывать у меня подробности моей личной жизни?

— О, фу! — усмехнулся Голд. — Мне не нужны подробности. Избавь! Просто хочется узнать, приняла ли ты в дар львиное сердце белого рыцаря?

— Приняла, — вздохнула Коль. — Знаешь, тебе тоже когда-то подарили такое сердце. Только не говори ей, а то зазнается.

— Не скажу.

— Что поделать? Любят белые рыцари чудовищ!

— Это позволяет им быть белыми рыцарями, — согласился Голд. — Куда они без нас? Да и нас должен кто-то сдерживать.

— Я хорошее чудовище? — шутливо спросила Коль, обнимая его обеими руками.

— Самое лучшее, — промурлыкал Голд, прижался щекой к её макушке и блаженно прикрыл глаза.

Казалось, ничто не в силах разрушить эту идиллию, как вдруг звякнул дверной колокольчик, и в лавку пробралось ещё одно чудовище: на пороге их уютного убежища стояла Малефисента и приветливо улыбалась им обои.

***

Проводив Реджину до машины, Генри ненадолго вернулся к Зелене и ещё немного поболтал с Роландом и Робин. Он рассказал им обо всём, что вспомнил, и нашёл необходимую поддержку, и в конце ему было жаль, что он не может провести с ними весь день. Ему еще предстояло поужинать с бабушкой и мамами, а после проехать больше трех сотен миль до Нью-Хэйвена, надеясь, что Вайолет примет его обратно.

— И вот наши пути готовы разойтись, — печально сказал Генри Роланду, когда они вместе дошли до калитки.

— Наши пути никогда не разойдутся, — мягко возразил Роланд. — Ты мне как брат, Генри, и я никогда не относился к тебе иначе.

— А я к тебе. Жаль, что мы теперь будем так редко видится.

— Но мы уже редко видимся, — пожал плечами друг. — В этой реальности я не видел тебя уже больше года. Мы толком не разговаривали с тех пор, как вы с Вайолет объявили о помолвке. Возможно, ты отдалился от всех из-за её беременности, а, быть может, у тебя на то были и другие причины, о которых я могу только догадываться. Сейчас наша близость держится лишь на искажённом восприятии реальности и воспоминаниях, которые наслаиваются друг на друга.

— Значит, нам нужно это исправить, — грустно кивнул Генри. — Я не хочу тебя терять, и потому я обещаю, что постараюсь найти для тебя время. Я мог бы иногда навещать тебя, а ты мог бы приезжать ко мне в гости. Хадфорд находится совсем недалеко отсюда.

— Хорошая идея. Да, я мог бы приезжать к тебе в гости, — согласился Роланд и задал вопрос, который они с Робин почему-то не вспомнили, когда говорили с Генри о его памяти: — Как зовут твоего сына?

— Бен, — ответил Генри с улыбкой. — Бенжамин Миллс.

— Хорошее имя, — похвалил Роланд. — А что с Вайолет?

— Я просто надеюсь, что она сможет меня принять и простить, учитывая все, что я успел сделать в последнее время.

— Примет, — ободряюще улыбнулся Роланд. — Ты не самый плохой парень, да и она тебя давненько терпит.

— А ты будь осторожнее с моим дедом, — поддел Генри. — Мистер Колетт Голд.

— Буду, — рассмеялся Роланд и слегка покраснел. — Рановато для подобных шуток.

— Нет, — покачал головой Генри, вспоминая эту парочку накануне вечером. — Совсем нет.

Они крепко обнялись на прощание и разошлись в разные стороны. Роланд вернулся в дом, а Генри отправился на поиски Эммы.

***

Нил страшно волновался, когда шел проведать Робин этим утром. Он не предупредил её о своем визите, боялся того, что она попросит его не приходить.

По дороге Нил наткнулся на сад, в котором во всём своём великолепии раскинулись кусты шиповника. Сейчас, в начале июня, он был в самом расцвете, и эти прекрасные цветы напомнили ему детство, когда они с Робин играли во саду при монастыре. Перемахнув через ограду Нил бережно сорвал один цветок и осторожно укрыл его своими руками, желая сберечь его для Робин. На этот раз он был просто обязан его сберечь.

На пороге дома Зелены его встретил Роланд и выглядел он весьма недружелюбно.

— Что тебе, Нил?

— Я хочу видеть Робин, — твердо сказал Нил. — Могу я это сделать?

Роланд смерил его строгим задумчивым взглядом и потом просто захлопнул дверь перед его носом. На долю секунды Нил просто растерялся, а потом возмутился и поднял руку, чтобы сново решительно постучаться в дверь, но внезапно открылась снова, и Робин вышла к нему на крыльцо, здоровая и красивая, как прежде. Она улыбнулась ему своей фирменной улыбкой, скрестила руки на груди и не произнесла ни слова.

— Я… Я так рад, что ты в порядке, — робко начал Нил. — Веришь или нет, но вчера, когда я увидел, что он сделал с тобой, мое сердце просто разрывалось на части, — он взглянул на цветок шиповника и неловко протянул его ей. — Кстати, это тебе. Помнишь их? В этот раз я донёс его целиком.

Робин кивнула, растроганно улыбнулась и благодарно приняла его подарок.

— Робин, мне жаль, — откровенно продолжил Нил. — Мне жаль, что раньше я был козлом и не мог решить, что мне нужно, но сейчас могу. Сейчас я уверен, что мне нужна только ты, и я обещаю, что буду вспоминать о тебе не только, когда мне это удобно. Я хочу быть с тобой. И ещё я хочу, чтобы ты знала, что я понимаю в любви больше, чем ты думаешь, и со всем пониманием того, что это такое, я хочу сказать тебе, что я тебя люблю. Я люблю тебя, Робин.