Они повернулись к ней. Кеанра стояла, вытянувшись, как стрела, глаза горели, а руки ее лежали на кинжалах.

— Разведку? — Иллигеас глянул на нее снизу вверх.

— Да. Без магии, только мое умение и глаза, — сказала она. — Черный дракон магию может магию учуять, а меня нет.

— Тут пустошь. Как ты будешь прятаться? — с сомнением спросил арт.

— Это уже моя забота, — бросила тэларийка.

Не дожидаясь ответа, она скинула меховой плащ, оставшись в тонкой кожаной одежде, без излишеств, которая ладно сидела на ее тонкой фигуре. Мягкие сапоги на ее ногах делали ее бесшумной кошкой. В следующий миг, воительница исчезла. Она просто нырнула в серую пелену и растворилась.

— Разведка… — нахмурился Хардарра. — Молодежь даже совета и ответа теперь не ждет.

— Разведка не помешает, — Иллигеас произнес это отстраненно, словно думал о чем-то другом.

— Что в таком тумане можно увидеть? — арт мотнул головой. — Ты видно мыслями сейчас не тут?

— Я думал о своей ученице, — признался тот.

— Скажи мне, ты уверен в ней? — спросил Хардарра.

Глаза Иллигеаса были спокойны и смотрели сквозь арта.

— Магия дракона способна дарить и жизнь и разрушение, — сказал он. — Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Тира белый дракон, самый редкий, впрочем, как и черный. Их сила велика. Аргелор тоже удивителен…

— Удивителен? Его сердце черно! — арт сжал огромный кулак до хруста в суставах.

Он вспомнил гибель своего народа и смерть других.

— Мир может разрушиться от их боя, — сказал Иллигеас. — Моей магии тут н хватит, да и остались ее лишь жалкие крохи. Магия Высшего Мира тут быстро исчезает.

— Я могу помочь, — Хардарра опустился на камень. — А еще есть Первородные. Их магия может творить чудеса.

— Я о них слышал, — кивнул Иллигеас.

— Серая эльфийка ушла к ним, — напомнил арт.

— Лесной покровитель…

— Лесной дух тут будет не последним воином, — сказал маг. — Он часть этого мира. Из его дыхания и магии рождается жизнь. Он может удержать мир, помочь нам во всяком случае. Удержать это полотно, если оно затрещит во время боя.

— Да… — вздохнул Хардарра.

Иллигеас глянул на него. Арт стоял перед ним, обратившись к серому рассвету. Его мощная фигура будто сгорбилась, могучие плечи опустились, а ведь он мог быть сильным и выносливым воином. Но его призвание это исцеляющие силы, которые сейчас, казалось, его покинули. Он был без посоха, без жезла, не осталось даже магических трав. По его щекам, по плотной коже, стекали скупые слезы. Это был плач по его народу.

Иллигеас только нахмурился. Его собственная магия исчезла. От нее остались только жалкие крохи. Он даже не чуял сейчас дракона. Здесь, в ледяном холоде, он словно бы стоял по другую сторону стены.

— Твой народ возродиться, — Иллигеас неслышно встал рядом с ним.

Он произнес это с твердой уверенностью, которая пришла к нему совершенно неожиданно. Частичка Высшего Мира, последняя и самая малая, зажгла в нем уверенность. Рядом с артом стоял уже другой маг, и, глядя на него, Хардарра и сам ему поверил.

— Просыпается… — гном-лекарь поспешно покидал огромную шахту.

За ним тут же заперли вход, на несколько засовов, и тайный механизм отворил люк над огромной шахтой, оставив там только решетку.

— Пускай огонь! — крикнул Барвар Седобор.

Угли под тяжелым телом запылали, постепенно набирая жар. Языки пламени лизнули разорванный бок раненой драконицы, и Тира открыла глаза. Боль стрелой пронеслась по телу, от макушки до хвоста, до самых когтей, всовывая горячие иглы. Рана зашипела, запенилась кровь. Огонь влился в нее, и драконица, разинув пасть в немом рыке, извергла свое белое пламя. Стены загудели от мощного удара, но выдержали, хотя на головы гномов и посыпался песок.

— Гаси! — подал команду Барвор.

Люк закрылся. Все погасло, и стал слышен только сиплый рык драконицы. Новая ткань, новая чешуя уже закрыли рану, словно ничего и не было. Тира притихла. Она видела тут в темноте, и чуяла гномов, помнила холод и раны. Незаметно, она приняла свой человеческий облик, и осторожно ощупала бок. Мышцы немного болели, одежда еще пахла кровью, но раны не было.

— Жива… — выдохнула она.

Пальцы скользнули ниже, и не обнаружили фиала. Его не было.

— Открывай, — проговорил Барвор.

Снова загремели засовы, и каменная дверь, совсем незаметная в гладкой каменной стене, медленно отворилась. Глава мастеров сделал шаг и протянул Тире свою мозолистую руку. На его ладони лежал заветный фиал со слезой дракона. В этот момент кто-то за его спиной предпочел взять наизготовку боевой топор.

— Мы излечили твои раны, белая драконица. Мы знаем, какой путь привел тебя сюда. Ты в городе мастеров. Помня заветы и пророчество, наши молоты и кузни дадут тебе белый жезл, — громко проговорил Барвор Седобор.

Тира смотрела на него, вспомнив всю боль от целительного огня, и только потом к ней пришло понимание того, где она находится. Великий город мастеровых, о котором даже не все маги знали, и воительница преклонила одно колено перед гномом. Она еще не до конца верила, что смогла сюда добраться, а гномы уже вели ее к кузням.

Подземный город поражал своими размерами и высокими резными сводами. Тира в сопровождении гномов и Барвора Седобора, шла между витых колон, по широким галереям, с отполированным полом, который являл собой одно большое зеркало. Затем, галереи сменились лестницами, которые спускались все ниже и ниже. С каждым этажом воздух из холодного, становился все жарче, пока не раскалился. Город остался позади, и Тира оказалась в огромной кузнице, где стучали молотки и шумели меха. Тут гранились камни, рекой текло золото, которое тут было не очень потребно. Иные металлы имели ценность в этих стенах. Чистейшее белое серебро, истинный металл, и руда изумрудного цвета, вот что ценили гномы.

Здесь стоял настоящий жар, от которого краснели стены и своды. Огонь гномы разжигали на особых камнях, которые пылали лучше всякого дерева и угля. Город жил по своим законам, и битва, которая предстояла всему миру, его волновала мало. Мастера делали свою работу, и казалось, совсем не заботились о войне.

Богатства, которые увидела Тира, имели не малую ценность. За некоторые из них, другие правители отдали бы свои миры и царства, но драконицу они не прельщали, сколько бы Барвор Седобор не сверкал на нее глазами, высматривая те самые жадные искорки, которые так часто мелькали у людей на ярмарках.

— Суть зришь, надо думать, — не выдержав, произнес он.

— Прав, вижу, — согласилась она. — Камни у вас красивые, и работа тонкая. Только истины нет, слова вашего.

— Истинные ценности у нас в тайне хранятся, — ответил он. — Не всем их суждено увидеть. Для каждого свое найдется, и для тебя тоже.

Он указал на свободную наковальню, размером со стол, и мастера достали молоты из черного железа. На первый взгляд, оно было грубым и старым, даже неказистым, а Тира увидела его истинность и крепость. Эти молоты гномам даровала сама гора. В них была сама суть железа и камня. С первым же стуком их о наковальню, время для драконицы исчезло. Огонь этих кузниц превратился в круговерть под монотонную песню мастеров. Так ковалось оружие, самое великое на Халдрагаре.

Не так далеко, в тумане и холоде делала свое дело другая воительница. Таясь среди камней, рискуя получить стрелу в сердце, по обледенелой земле кралась Кеанра. Шаг за шагом, она приближалась к границе тьмы. Страх прибирался в нее, но тэларийка гнала его прочь.

— Тебе не достать меня… — прошептала она в туманную пустоту.

Короткая бесшумная перебежка, и она слилась с камнем, стала единым целым с ним. Снежная крупа, которая сыпалась из темных туч, таяла на ее разгоряченной коже. Покрепче перехватив кинжал, Кеанра вновь двинулась вперед.

До ее ушей донесся неясный шум. Замерев на полпути к очередному укрытию, Кеанра вслушалась в странный звук. Шум походил на отдаленный топот, будто маршировала целая армия. Любопытство погнало вперед. Уже у очередного камня, припав к земле, воительница поняла, что не ошиблась в предположениях.