О плане черного дракона он узнал из его мыслей и сразу же за него зацепился, как за спасительную соломинку. Маг умел действовать тонко, очень тонко. Внушить доверие к своей персоне ему стоило сил, причем немалых, ведь Аргелор допускал его к себе крайне редко. За эти краткие встречи Лар сделал все возможное. Его собственный расчет незаметно примешался к плану Аргелора, и вот маг уже мчался по Междумирью на пути к заветному артефакту. Дорога открылась ему сюда благодаря магическому вихрю. Потоки смешали всю магию, что имелась на Халдрагаре. Все защитные стены пали, а Лар лишь нашел нужную щель.

Очередной шаг бросил его невесть куда. Белесые выглаженные ветром камни, висели в сизой пустоте и никакой тропы тут и близко не намечалось. Тело словно исчезло. Лар заколыхался, как призрак, и, схватив остаток сил, шагнул дальше, рухнув в алмазную пыль. Теперь перед ним лежала белая пустыня, с такими сокровищами, что горным мастерам гномам, и пригрезиться не могло. Тут не было неба, над пустыней висела чернота с погасшими звездами, и только пыль с драгоценными камнями сияла ярче любого солнца. Искушение их зачерпнуть не сломило мага. Из этого обломка мира, он попал в другой, жаркий и сухой. В его грудь тотчас же хлынул горячий воздух, и Лар, задохнувшись, упал на колени. Кровь тут же запеклась на его губах, и все же сквозь боль, он учуял, наконец, заветный след.

Пустынный жар пил их него последние капли живительной влаги, когда он смог переползти в другой мир. Тут его объял холод, смертельный и жестокий, от которого нельзя было укрыться. Дыхание мага превратилось в изморозь, которая ледяной пылью упала к его ногам.

Собрав остатки тепла, Лар сделал щит. Конечно, он не грел его тут, но и холоду не давал близко подобраться. Прикрываясь им, маг осмотрелся. Его окружал лед, вечная зима, из покрывала которой торчали кости и черепа. Здесь выла тоска, и пахло смертью, даже Лару стало не по себе. Этот осколок мира нес слишком тяжелую ношу, и идти по нему тоже было тяжело. По ледяным пустошам носились белые вихри, и непонятные кристаллы песком сочились из треснувшего купола неба. По этому миру блуждала иная магия, и силы самого Лара очень быстро таяли. Но все же, он видел след. По нему он и побрел к цели.

Холод постепенно стал пробираться сквозь щит, а из-за спины с подвыванием приближалась буря, белая стена из снежной пыли и осколков льда. Не оборачиваясь, Лар шел, пока буря не накрыла его с головой, разодрав его щит в клочья. Маг вздохнул последний раз, и холод окутал его, впился в тело иглами, пробираясь до самых костей. Лар исчез в вихре осколков.

— Она медлит! — Иллигеас стоял на изготовке, глядя вдаль.

Раальдор, рядом с ним, придерживая раненное плечо, смотрел молча, поджав бледные губы. Из его глаз от белого зарева текли слезы, но он смотрел, не моргая. Земля под их ногами ходила волнами, расползалась трещинами, только на это уже мало обращали внимания.

Барвор Седобор все еще стоял на коленях, запустив руки в ставшую рыхлой землю по самые локти.

— Я так долго один не выстою! — прохрипел он. — Сказали мир держать, а сами глаза на свет пялите! Помогайте!

Лесной хозяин не шелохнулся. Маги, как сговорившись, глядели на горизонт, а трещины становились все шире. Барвора засасывало как в трясину.

— Нельзя медлить… — Иллигеас сжал пальцы, закрыл глаза, попытавшись проникнуть в сознание Тиры.

Его жестко отбросило и обожгло. Там, за стеной света бурлила такая магия, о которой драконы и не подозревали.

— Не лезь туда! — Раальдор резко отдернул его за руку.

Глаза эльфийского короля пылали недобрым огнем, словно он что-то знал и не говорил. Его лицо вновь сделалось бледным, а губы, поджатыми.

— Там слишком сильный поток… — прошептал Иллигеас.

— Пусть! Это ее битва! — крикнул Раальдор.

Его волосы серебряным ореолом трепетали за плечами, и это было не самым добрым знаком. Фигура лесного хозяина тоже выглядела, как в тумане, да и сам Иллигеас стал ощущать подозрительную легкость во всем теле.

— Что это?! Что твориться?! Иллигеас! — Хардарра, пугаясь этого нового чувства, закричал что было мочи, только звук его голоса тоже зазвучал весьма странно.

С пальцев арта срывались прозрачные капли, и летели не вниз, а вверх, против всякой силы тяготения мира. Магия покидала Хардарру и не только его. Такие же капли летали и вокруг остальных.

— Что за колдовство? Кто-нибудь мне уже поможет? Или раньше времени решили жизни отдать?! — зарычал гном.

С его широкого лба сорвались капли пота вместе с магией и стали летать вокруг него.

— Разлом! Иллигеас! — арт, все же опомнившись от белого зарева, наконец увидел громадную трещину, которая приближалась к ним.

Она медленно ползла, растекаясь сетью мелких трещинок, и светилась белесыми огоньками. Иногда из нее вырывались фонтаны света, в которых исчезали целые куски тверди. Дна у этого разлома не было, и Иллигеас это знал. Там существовала только пустота, которая скрывалась за этими фонтанами. Это магия изливалась из гибнущего мира и изливалась слишком быстро.

— Объединяйте силы! — закричал маг. — Раальдор!

— Воткните уже руки в землю! — гаркнул Барвор. — Вся магия тут! И я один держать уже не могу!

— Он прав! — отозвался лесной хозяин.

Его голос отозвался эхом. Став на колени, он запустил свои пальцы в то, что когда-то называлось землей. От его рук потянулись длинные древесные корни, которые стали сшивать трещины, как нитки сшивают порванную ткань. Давалось это очень тяжело. Раальдор, когда попытался присоединиться к нему, закричал от боли. Магия из него потекла еще быстрее, взмыв в небо целым дождем капель. Не стонал лишь Барвор. Его крепость удивила даже Иллигеаса. Гном прилагал такие усилия, как целый Орден магов. Усилием воли он втянул в себя ту магию, которая стремилась взмыть вверх из его тела.

В небе к тому времени тоже стало не спокойно. Тучи, до этого серые, теперь подернулись золотистым заревом. Этому миру оставалось недолго занимать свою нишу, и Иллигеас это понимал лучше всех. Знания Наблюдателя позволяли делать многие вещи, но не спасать миры от гибели. Глядя на своих соратников, он долго думал, чем может им помочь.

— Иллигеас! — захрипел Хардарра. — Наших усилий на весь мир не хватит!

— Ладно…я попробую… — проговорил он скорее сам себе, и опустил руки в теплую пыль, в которую превратилась заледенелая земля.

На него тотчас же обрушилась тяжесть. Мир словно переложил на его плечи тяжесть дракона, и она была очень велика, тяжелее самого мира. Иллигеас даже вздохнуть не мог. Его человеческое тело не выдерживало такого веса магии. Капельки крови с его губ взмывали вверх, а сам Иллигеас почти упал в пыль.

— Велика же драконица! — процедил барвор сквозь сжатые зубы. — У меня жилы скоро лопнут! Твердь исчезает!

— Помоги ей! — крикнул арт магу. — Помоги Тире!

— Нет! — рыкнул на него Раальдор.

Его глаза заблестели. В них Иллигеас увидел отражение ослепительной волны, которая приближалась к ним от горизонта. Гигантский вал катился, и мир под ним дрожал.

Лесной хозяин запустил свои корни глубже, почти целиком обратившись в дерево. Уцелевшие куски земли стянулись, но этого мало. Разлом расширялся, и фонтаны света становились все выше.

Твердый кусок мира остался только под ногами Аргелора. Боль, которая сковывала его грудь, внезапно отпустила, и ее место занял холод. Грусть и скорбь исчезли, взгляд черного дракона снова сделался острым и пронизывающим. Броня на Аргелоре запылала темным огнем, который Тире не понравился. Это было темное пламя, которое вплавляло доспехи в тело черного дракона. Железо сливалось с ним воедино, и другой огонь уже побежал по его жилам.

Такой тьмы Тира не видела. Чернота расползалась от Аргелора, и единственным препятствием стал ореол света от чешуи белой драконицы. Ей он казался слабым, тогда как Иллигеас и другие увидели гигантский вал света.