— Отец, там чужак! Черноплащник за нами едет! — неожиданно проговорила Тира, и Хоран обернулся, бросив быстрый взгляд через плечо.

Безликий, в самом деле, ехал следом. Его конь шагал размеренно, и все же охватывал большее расстояние, чем тому было положено.

— Но! — прикрикнул Хоран на своего коня.

Они выехали на другую площадь, не такую большую, с маленьким фонтаном. Народ и тут толпился. Вокруг фонтана выстроились лавки тех, кто промышлял разными эликсирами, иногда и не законными. Повозка поехала совсем медленно и глаза Тиры успели выхватить из шумного народа, странную фигуру в плаще. Незнакомец выделялся своим ростом и тем, что стоял просто, ничем не интересуясь. Он не походил на мага, так как те представлялись Тире глубокими старцами, не походил он и на безликого чужака. Темнота капюшона надежно скрывала его лицо, оставив только острый подбородок, кожа на котором была не естественно белой.

Эта фигура притягивала к себе взгляд и одновременно отталкивала. Когда Тира указала своему брату на странного незнакомца, тот успел бесследно исчезнуть.

Иллигеас поднял голову. Ладья шумела. Сотни парней и девушек, разодетых в яркие одежды, гуляли по улицам, их хоровод мелькал перед глазами пестротой. Другой, на месте мага, давно растерялся бы. Найти ученика в такой толпе, все равно, что искать иголку. Пути могут и не сойтись, если судьбе будет неугодно и тут не имеет значения, какой у тебя сан. Жизнь не только Иллигеаса зависела сейчас от этих самых путей, однако спешить было нельзя.

Он не носил посоха или жезла, как другие маги. Его сила наполняла тело, как и положено его расе. Стоя на площади, он целиком обратился к этой силе, и закрыл глаза. Шум медленно отступил на задний план. Его внутреннему зрению открылся весь город разом. Если бы люди знали, что город это живой организм, они относились бы к нему по-другому. К сожалению, такие знания давались только магам. На сером фоне замелькали малые и большие точки, постепенно переросшие в силуэты.

Маги, в зависимости от выбранной ими стороны, светились разными цветами, от темно-серого, до малахитового. Среди них ярко горел багрово-фиолетовый силуэт женщины, очерченный черными линиями. Эллардис. Она тоже была здесь. Иллигеас сжал сознание, обходя ее стороной. Как темная охотница, не скрываясь, та ходила по городу. Лиловые одежды и такой же тонкий посох с кровавым навершием, выделяли ее из толпы. Купцы склоняли перед ней головы, маги приветствовали. Искать ученика на ярмарке зазорным не считалось, да только поиски Эллардис больше походили на охоту с выслеживанием. Она именно охотилась, и Иллигеас знал за кем.

Плотно завернувшись в плащ, маг усилил зрение. Он пролистывал горожан и гостей, как книгу. Видел и безликих, новых гончих Архимага, которые якобы поддерживали порядок. Они тоже что-то выискивали. И тут Иллигеаса ослепило. Свет ударил в самое сознание, ударил больно и горячо, заставив открыть глаза. Тогда он увидел повозку с людьми, проезжавшую мимо него. Свет продолжал жечь его, и маг поддался ему. Это случилось с ним впервые. Связь установилась в один миг, связь ученика и наставника. Тонкая нить связала его и фигуру на повозке очень крепко. Тело, в которое Иллигеас облек себя в этом мире, едва выдержало это. Но другого тела маг себе позволить не мог. Задыхаясь, он все же выстоял и высмотрел, куда направилась повозка, а после ему пришлось скрыться. Эллардис уже учуяла его. Как зверь на добычу, она устремилась на малую площадь, только никого там не застала.

Постоялый двор быстро заполнялся гостями. Приезжие купцы и прочий люд, и не только, стремились занять места до заката. «Морской змей» охотно принимал в свой зев всех желающих. К вечеру с моря потянуло прохладой, и горячий ужин с мягкой постелью служил хорошей приманкой. Люди Хорана заняли место у огромного камина, обвитого золотым змеем. Хозяин этим камином гордился. Витая решетка, кованная гномами и каменный змей с позолотой, того стоили. Огонь согревал весь зал. Жар поднимался к высокому потолку. Над камином висело оружие, подарок тех же гномов, а вдоль стен горели масляные фонарики, похожие на корабельные, украшенные сиренами, существами с телом женщины и хвостом змеи.

Люд здесь изрядно шумел и гудел. Хозяин не скупился на крепкие заморские вина. В дни ярмарки, он выставлял все самое лучшее и поднимал из погреба запечатанные бочки и бутылки. Мальчишки, его сыновья, носились по залу с большими подносами, полными еды. С такой грудой на руках они успевали ловко лавировать между резными дубовыми столами. Сегодня вино лилось рекой в честь открытия ярмарки. Больше всех пили гномы, пили и не пьянели. Под стук кружек они распевали свои песни о подгорном богатстве. Люди, хоть и, не зная слов, подхватывали их напевы и стучали кружками.

Вечер только начинался. Хоран, быстро разгрузив коня и поставив его в стойло, загнал своих детей внутрь «Морского змея». Его люди к тому времени, тоже успели выпить. Трезвым остался только Мевор.

— Купил железо? — спросил он, хмуря брови и уставившись куда-то за спину Хорана.

— Купил, — кивнул тот и своей тяжелой рукой усадил Тиру с братом за стол. — На что ты так глаза пялишь?

— Да, вон колдовские штуки выделывают, — указал ему Мевор.

Хоран обернулся. Зал был очень широк и поделен колоннами. У одной из них вытанцовывал скоморох, заодно показывая всякие фокусы с монетами и огнем. Махнув на это зрелище рукой, Хоран и сам сел за стол. Голод дал о себе знать.

— Вижу, уже набрались, — сказал он, глядя на своих помощников.

— Повод, то есть, — выгородил их Мевор. — За коней немало взяли.

Его взгляд невольно скользнул поверх кружки и остановился на Тире.

— Слышал, там, на площади шум был. Слухи сюда долетели, — бросил он. — Гномы о какой-то ведьме рассказывают…

— Не знаю такого. Что сказывают? — нахмурился Хоран.

— Ведьма… — слова Мевора потонули в громких возгласах.

Скоморох, внезапно перевоплотившись в шутовского чародея в аляпистых одеяниях, вскочил на ближайший стол и чинно раскланялся.

— Народ добрый, не скупись на монеты звонкие! Мелкие и крупные! За малую плату явлю вам чудо из-за дальних морей! — выкрикнул он. — Покажу вам то, чего вы не видали!

Народ в знак согласия, застучал кружками по столу, и скоморох, яркой птицей слетев на пол, подскочил к одной из колонн. Снова раскланявшись народу, он вынул из недр своих рукавов широкий платок в заплатках и принялся им размахивать. Пыль полетела в разные стороны, и те, кто сидел рядом, недовольно закашляли. Хоран, внимательно следя за руками скомороха, заподозрил не доброе. После долгих пассов, тот бросил свой платок, и он завис прямо в воздухе, приняв форму прямоугольника.

— Чудо чудное, да явит вам истину! — воскликнул скоморох и дернул платок.

Когда серые клубы пыли улеглись, взгляду Хорана представилось большое зеркало в тяжелой оправе. Едва он успел шевельнуться, как скоморох вытянул из-за стола первого попавшегося гнома и толкнул его к зеркалу. Отражение подернулось легкой рябью, а после прояснилось, показав гнома в золотых одеждах. Пока тот довольно охал, Хоран схватил за руки Тиру и Аргелора.

— Идем отсюда! — горячо проговорил он и вытянул их из-за стола.

Зал был слишком полон. Хоран, вихрем метнувшийся к выходу, налетел на мальчишку-разносчика и выбил у него тяжелый поднос. Вино разлилось по полу, мальчишка упал и потянул за собой Хорана, ухватившись за подол его одеяния. Аргелор рывком сумел удержать отца, но все трое уже оказались напротив зеркала. Оторопелый скоморох тут же спрятался за колонну. Мальчишка с разбитым носом и губой, зашелся слезами, а потом замер, уставившись на Тиру и ее брата.

— Ведьма! — вдруг истошно завопил он, тыча в них окровавленным пальцем.

— Плащ! — закричал Хоран и опоздал.

Капюшоны упали с Тиры и с Аргелора. Их волосы, пшеничного цвета, принялись чернеть у всех на глазах.