Вторично гробовое молчание ответило старому фанатику, бессильно опустившемуся на свое кресло. Присутствующие молча переглядывались, видимо борясь с растерянностью, а может быть и со страхом, вызванным страшными словами всеми уважаемого петербургского раввина.

Но вот, после минутного молчания, медленно поднялся с места сосед графа Вреде, банкир Гольдман. Его некрасивое калмыцкое лицо было почти так же бледно, как и лицо барона Ротенбурга, но голос звучал твердо и спокойно.

– Я отвечу нашему досточтимому равви одним из предисловий нашего талмуда, запрещающего углубляться в размышления о сущности божества, непостижимой уму человеческому. Всем нам известно, что есть и другие вещи или вопросы, о которых раздумывать слишком опасно для нашего хрупкого рассудка. Для посвящающих себя серьезному и постоянному изучению каббалы необходим не только специально тренированный ум, но и вдохновение… Откуда исходит это вдохновение, я не знаю и не спрашиваю… Было время, когда и я терзался сомнениями и жаждой знания, подобно многим из нас. Но оно прошло, к счастью, прибавлю я. В настоящее время я работаю для возвеличения народа моего! Этого довольно для моего успокоения. Но все же я вижу, что каббала, или черная магия, двери которой охраняются Люцифером, много помогает нам в достижении нашей цели, а потому отказаться от нее было бы глупо. Я не знаю и не хочу знать, кто окажется сильней – сатана или «известный человек», но я пользуюсь поддержкой и помощью того, кто доступен нам, против того, примирение с которым для нас невозможно уже потому, что оно повело бы за собой исчезновение еврейства. Кроме того, не забудьте, что мы способствуем и радуемся распространению поклонения сатане между гоимами уже потому, что талмуд утверждает, что человечество должно быть совершенно развращено перед приходом Мессии, а так как люциферианство, несомненно, способствует увеличению разврата и преступности, то…

Ропот недовольства раздался вокруг стола. Несколько молодых французов не воздержались от восклицания негодования. Некрасивое, умное лицо петербургского банкира осталось непоколебимо, и только насмешливая улыбка скривила его вывороченные толстые губы.

– Неужели мы станем себя обманывать, господа? Неужели будем делать вид, что считаем сатанизм религией добра и света? Полноте… Будем иметь мужество открыто высказывать свои убеждения, хотя бы здесь между нами, и сознаемся в том, что поклонение сатане не только ведет к разврату, но уже само по себе разврат, преступление и богохульство, заставляющее нас, люцифериан, изменять Богу Моисея и пророков, ежедневно нарушая все десять заповедей Его… Но ведь мы свободно выбирали пути наши, а потому и можем открыто признаться в том, куда ведут эти пути.

– Я прошу не говорить за меня, – крикнул старый фанатик Ротенбург. – Я никогда не принадлежал к вашей адской секте и никогда не участвовал в жертвоприношениях Молоху – сатане…

Улыбка уродливого банкира приняла поистине дьявольское выражение злобной насмешки.

– Но зато вы участвовали, и неоднократно, в истязании назорейских младенцев, ради добывания из них пейсаховой крови… Скажите, мудрый равви, неужели вы думаете, что эта жертва приятна богу Израиля? Я же думаю, что она приносится тому же сатане, Люциферу.

– Наш Яхве приказал Аврааму принести ему в жертву первородного сына своего, – гневно крикнул старик.

– Но Бог не допустил исполнения этого убийства, заменив дитя животным.

– Дети назореев те же животные, имеющие человеческий облик только для того, чтобы евреям не противно было принимать от них услуги… Так говорит священный талмуд! – горячо возразил старый фанатик.

– Странного же мнения Яхве о нас, евреях, – с горькой усмешкой ответил петербургский банкир, – если предполагает, что нам приятней вытачивать кровь из человекообразного животного, могущего стонать и плакать, умоляя о пощаде, как наши собственные дети, чем из какого-нибудь петуха или козленка…

Глухой ропот раздался вокруг стола. Председатель поспешно поднялся.

– Предупреждаю почтенных ораторов, что отвлеченных, философски-религиозных споров следует, по возможности, избегать на заседаниях великого международного синедриона, ибо, увлекшись ими, легко можно позабыть практические цели собрания.

– Совершенно верно, – согласился банкир. – Я именно это и хотел ответить почтенному реббе Ротенбургу. К чему догматические споры?.. Кто прав, кто виноват – покажет время. До появления Мессии уже не далеко, ибо он должен родиться, по предсказанию каббалистов, в 1902 году, через какие-нибудь шесть лет. Тогда решатся все вопросы, ныне разъединяющие нас. До тех же пор предоставим каждому делать общее дело возвеличения еврейства, как ему угодно.

Раздались единодушные одобрительные восклицания. Даже старый фанатик слегка кивнул своей белой бородой.

– А теперь, – проговорил председатель, – вернемся к первоначальному вопросу, из-за которого разыгрался наш спор, и решим, следует ли строить храм Соломона в Париже, пока нам там не удалось еще добиться полного отделения церкви от государства, т. е. полного изгнания римского католичества с его служителями и упразднения монастырей, которые являются как бы крепостями назореев, рассадниками и источниками силы гоев и вражды к масонству и еврейству…

– Позвольте мне, досточтимые братья, сказать два слова, – начал один из французов, совсем еще молодой человек с бедным лицом и злобно горящими впалыми глазами. – Как вам может быть известно, я приехал сюда представителем французских колоний и поэтому знаю заокеанскую жизнь лучше всех присутствующих. Но я знаю также и Париж, в котором вырос и который посещаю почти ежегодно. И я могу сказать вам с полной уверенностью, что Париж все еще не достоин увидеть первый храм Соломона, созданный всемирным масонством.

Во Франции католицизм все еще тлеет под пеплом, все еще успешно борется с нами. Еврейство же слишком малочисленно в Париже, как и во всей Франции, для того, чтобы заставить народонаселение повиноваться. Наоборот, в колониях мы господа положения. В Алжире католицизм угасает с каждым днем. На Мартинике мы сделали великий шаг вперед для уничтожения назорейства, даровав гражданские права цветному населению голосами наших парламентских прислужников. Вся масса вчерашних рабов, черных, мулатов и метисов, сохранила память о служении сатане и ее нетрудно будет оживить и направить по желанной нам дороге. Кроме того, в колониях нашим соплеменникам удалось захватить не только богатство, но и влияние настолько, что мы смело можем распоряжаться всем и всеми. Во французской Африке люциферианство победоносно водворилось, захватывая даже и соседние немецкие и английские колонии. Не так давно одного из люцифериан-чиновников судили германским судом, смешно сказать, – за превышение власти и жестокое обращение с неграми. По счастью, никому из судей не пришло в голову доискиваться причин «странного» поведения подсудимого, которого наши ученые психиатры поспешили выставить невменяемым, красноречиво доказывая «пагубное» влияние тропического климата на белую расу… Мы много смеялись, читая этот процесс. Наш немецкий единомышленник отделался простым выговором, от которого мы, конечно, могли бы его предохранить, если бы он был «наш» – еврей. Но из-за гоя, хотя и принадлежащего к нашим единомышленникам, не стоило пускать в ход слишком сильные средства. Не так ли? Большинство присутствующих молча кивнули головой, только граф Вреде произнес спокойно:

– А вы уверены в том, что в этом человеке не было нашей крови?

– Совершенно уверен, – отвечал оратор, – так же, как и в том, что он ни в коем случае не выдал бы наших тайн, сохраняя данную клятву, хотя бы ценою жизни… Это странная, но полезная особенность немецкой скотины, которой мы особенно охотно пользуемся… Но возвращаюсь к моему предложению основать храм масонов, сатанистов, посвященный будущему «царю земному» – антихристу, в одной из французских заокеанских колоний. Это имеет две несомненные выгоды: обеспечивает нам поклонников, число которых в тех местах теперь уже превышает численность «назореев», и не привлечет внимания гоимов всего мира, с которыми пока еврейство еще не может справиться, особенно до уничтожения монархов, являющихся самыми опасными врагами нашими, так как вокруг них группируются все верующие в Иешуа Ганоцри и все патриотические животные различных государств.