– Да какая у него может быть биография? – Дамблдор угрюмо уставился на газету. – Раз уж Риддл спокойно занял место советника Фаджа, то нет ничего удивительного, что его подстилка тоже избежит общественного порицания. Питер, что там с юными Упивающимися? Амбридж еще жива? Они не справляются!

– Нотт так и не вернулся в школу. Наверное, с больным отцом сидит, – Питер скрипнул зубами, поняв, что сейчас его загрузят очередным поручением. – Хопкинс доложил, что вокруг него собирается группа недовольных нынешним режимом.

– Они прежде всего должны быть недовольны новым директором! – Альбус на миг задумался. – Подготовь вот что… – он сообщил Петтигрю свою волю.

– Но в Хогсмид их не пуск…

– Да к Мордреду Хогсмид! Хогвартс – не Азкабан! – Дамблдор грохнул кулаком по столу. – Мне надоели твои отговорки! Хопкинс – Упивающийся Смертью или воспитанница монастыря? Он боится выйти за пределы территории? Там нет каменных стен, и защита будет активирована лишь при серьезной угрозе. Студенты регулярно сбегают в деревню за огневиски. Делай, как я сказал.

– Но как он заставит…

– Это его дело! Пусть Империо применит, если не сможет уговорить. Мне все равно! Нам нужна помощь изнутри! – Альбус практически кричал, что с ним случалось не так уж часто. – Даю тебе две недели. Не справишься – последуешь в клетку.

– Слушаюсь, – Питер поспешно удалился. Дамблдор был рассержен не на шутку, раз начал угрожать наказанием.

Направляясь к площадке для аппарации, Петтигрю размышлял над тем, что ему, вероятнее всего, все же придется сбежать до грандиозной операции по захвату Упивающимися власти в магической Британии. Уже тот факт, что ему определили роль командира над группой смертников, которым доведется любыми способами отвлекать внимание авроров, говорил о том, что шансов выжить и увидеть, кто же победит в той битве, у него ничтожно мало. «Лучше вечно быть в бегах, чем славно сложить голову во имя Дамблдора», – эта мысль уже давно завладела разумом Питера. Несколько лет, потраченных им на создание армии Упивающихся Смертью, дали ему возможность почувствовать себя человеком, и он четко понял, что не хочет и дальше оставаться рабом Альбуса, шедшего к своей цели по трупам.

***

До вечера студенты немного расхрабрились и уже вовсю обсуждали новость о назначении Снейпа новым директором Хогвартса. Большинство смирилось с выбором Отдела образования, но были и те, кто потихоньку принялся мутить воду. В ход шло все – от напоминаний, что Снейпа в школу привел Дамблдор, до фактов его неясного прошлого, включавшего и заключение в Азкабане.

Сразу после каникул в школе постепенно образовалось несколько лагерей, придерживавшихся какого-то определенного мнения по поводу отстранения Дамблдора и вообще положения в магическом мире. Они иногда дискутировали между собой, но чаще просто держались обособленно. Это было порой затруднительно, потому что ни один факультет не стал исключением – на каждом нашлись участники из разных идейных групп.

Самыми выдержанными и избегавшими конфликтов были те, кто всецело поддерживал действующую власть. На Гриффиндоре такие студенты сплотились вокруг Рона, Гермионы и Невилла Лонгботтома, который, выяснив правду на судах над Лестрейнджами, люто возненавидел Дамблдора, хотя и ухитрялся это скрывать. Поначалу остальные смотрели на них косо, предпочитая верить в хорошего бывшего директора, но со временем, узнавая новые подробности его прегрешений, присоединялись к его противникам. Когорта лояльных администрации Министерства увеличивалась и вскоре составила большинство. Подобная картина наблюдалась и на других факультетах, разве что на Слизерине такое положение дел было практически с самого начала – там лишь единицы были недовольны правительством, а уж за Дамблдора так и вовсе никто не помышлял вступаться. Теперь никого не удивляло, что даже такие тихие студентки, как Ханна Аббот, Чжоу Чанг или Луна Лавгуд что-то обсуждают со слизеринцами, а видеть их в компании друзей Поттера стало абсолютно привычным для всех делом.

Ряды сторонников Дамблдора, возглавляемые Захарией Смитом и состоявшие прежде всего из членов бывшей Армии Фоукса, значительно поредели с того дня, когда зародилось противостояние мнений в среде учащихся. Кое-кто «осознал» и перешел в стан его противников, но большая часть разочаровавшихся все же решили, что они еще неспособны разобраться в том, где правда, а где ложь, и предпочли остаться вообще в стороне, не желая опять ошибиться.

Хопкинс, пользуясь общей сумятицей в умах, принялся активно выполнять распоряжение Волдеморта, переданное ему письмом. Он собирал вокруг себя тех, кто по той или иной причине выказывал недовольство реформами в Министерстве. А таких имелось вполне достаточно. В основном это были дети тех, кто так или иначе пострадал из-за прихода к власти ортодоксов, что после выборов министра уже не являлось ни для кого секретом.

***

Большой зал претерпел некоторые изменения после того, как студенты покинули его днем. Преподавательский стол стал значительно длиннее, а по бокам установили два дополнительных, явно указывая на то, что на ужин останутся и приглашенные гости. Перед ними по центру появилось небольшое круглое возвышение, походившее на своеобразный низкий пьедестал из цельного камня.

Все ученики пришли в срок. Они с любопытством отметили, что взамен давно исчезнувшего безвкусного дамблдоровского троноподобного кресла теперь стоит новое – с достаточно сдержанными линиями и отличавшееся от остальных лишь более высокой спинкой. Когда преподаватели заняли свои места, директорское кресло пустовало, однако, к удивлению присутствующих в зале, возле него сел Гарри Поттер, что моментально вызвало волну недоуменных реплик и возгласов, заставивших Минерву МакГонагалл предупреждающе постучать по бокалу, безмолвно призывая всех к тишине и порядку. Она и сама не знала, почему Северус распорядился, чтобы Гарри сидел за их столом, но спорить не стала, намереваясь дождаться объяснений. Сам же Снейп вошел в Большой зал вместе с министром магии во главе дюжины приглашенных на предстоящую церемонию в качестве свидетелей. Среди них были начальник Отдела образования, председатель и кое-кто из членов Попечительского совета Хогвартса, а также чиновники и репортеры.

Несколько минут ушло на то, чтобы все разместились согласно предварительным договоренностям. Только Снейп и Фадж не торопились усаживаться. По факультетским столам повторно прошла жиденькая волна шепотков, когда с другой стороны директорского кресла сел главный советник министра мистер Риддл, уже хорошо знакомый всем интересовавшимся политикой по колдографиям в прессе. Хотя логичнее было предположить, что там захочет устроиться министр, однако свободным остался стул по другую руку от советника. А уж когда Риддл с улыбкой перебросился парой слов с Поттером, у некоторых студентов и преподавателей любопытство и вовсе разгорелось буйным пламенем. Что бы там ни утверждали следователи, и какие бы решения ни принимал Визенгамот, все же непросто было выкорчевать из сознания уверенность, что они обязаны враждовать.

– Мы собрались сегодня для того, чтобы засвидетельствовать клятву нового директора Хогвартса перед магическим миром, – без особых предисловий огласил Фадж, слегка усилив свой голос заклинанием.

В зале моментально стало тихо. Снейп, ради такого случая надевший свою лучшую мантию глубокого черного цвета со скромной серебряной отделкой, ступил на возвышение. Фадж, направив волшебную палочку на помост под Северусом, произнес какое-то заклинание, и тот слегка замерцал синими магическими искрами, давая понять, что это, скорее всего, какой-то волшебный артефакт.

– Я, Северус Снейп, Защитник Хогвартса, перед лицом Великой Магии клянусь, – начал Северус, и камень, на котором он стоял, засветился ярче, – чтить правила и законы, созданные основателями школы, – с каждым сказанным словом синева под его ногами становилась ослепительнее. Казалось, что она постепенно поглощает и Снейпа, растворяя в своем колдовском холодном пламени. – Клянусь не пожалеть ни магии, ни жизни, заботясь о замке и его обитателях, – Северус продолжал проговаривать довольно длинный текст ритуала по вступлению в должность.