Гарри не сумел обнаружить у Дамблдора амулет с частичкой Дракона, а ведь там обязана была присутствовать его особенная магия. Но он ее не заметил, видимо, просто приняв за помехи – она же здесь находилась повсюду. Северус полностью положился на колдовство Защитника, посчитав его самым надежным в данных обстоятельствах – и ошибся. Потому что, вероятнее всего, именно это позволило директору ускользнуть, так как для стандартных портключей Северус установил запрет. Конечно, не исключено, что Альбусу в любом случае удалось бы сбежать благодаря столь неординарному порталу, но проверить не было возможности. Чувство вины все же болезненно грызло Северуса. А Том пребывал в прямом контакте с сознанием Дамблдора, подавляя его способности к волшбе, и не выявил угрозы, не заметил ничего подозрительного, указывавшего бы на то, что тот готовится к побегу. Одно радовало, что Том успел выставить блок за миг до насильственного разрыва чрезвычайно плотной ментальной связи, иначе последствия могли бы стать катастрофическими, вплоть до повреждения разума.

– Никто не должен знать о том, что здесь произошло, – озвучил очевидное Северус.

– «Необъяснимое исчезновение директора Хогвартса. Что случилось и кто виноват?» – так и вижу подобные заголовки в завтрашней газете, – чуточку злорадно произнес Геллерт, снова встряв в разговор. – Все! Хватит тут самобичеванием заниматься! – внезапно без перехода рявкнул он. – У вас есть цель, а дорогу к ней отыщете! Альбус всегда имел запасной план и очень пекся о личной безопасности. Вы, похоже, и не представляете, сколько у него комплексов на этой почве. Так что – разбежались по своим делам. Определитесь с обстановкой и приступите к поиску решения проблемы, – он говорил нарочито грубо, резко и абсолютно без намека на насмешку.

– Да, отец, – только и сказал Гарри, сглотнув ком в горле и во все глаза уставившись на Гриндевальда. Он впервые видел в нем столько деловой властности и теперь мог поверить, что перед ним стоял Темный Лорд.

– Вы правы, сэр, – даже Том от неожиданности перешел на «вы», хотя практически с самого начала общался с Геллертом на равных. – Северус, Гарри, предполагаю, что до выходных вам отсюда не вырваться, поэтому будем на связи, а если понадобится – встретимся у Салазара.

– Дракон сообщил, что ты можешь отныне свободно приходить в Хогвартс, – заметил Гарри, направляясь вместе со всеми к двери. – Я… еще немного успокоюсь, а потом уточню. Не то чтобы я не доверял Дракону, но хочу убедиться, – пояснил он свои намерения.

– Не считаю, что мне стоит в ближайшие дни открыто здесь появляться. Пусть история с побегом Альбуса слегка уляжется, – Том применил дезиллюминационные чары, Геллерт последовал его примеру. – Обсудим все в другой раз, – донеслось из пустоты.

С Астрономической башни спускались молча, а затем и вовсе каждый пошел своей дорогой. Том и Геллерт держали путь к Запретному лесу для аппарации. Северус отправился морально готовиться к тому, что уже на праздничном ужине в честь Хэллоуина всем станет понятно, что Дамблдор куда-то запропастился. А Гарри решил побыть с друзьями, чтобы компенсировать образовавшийся с утра некоторый недостаток своего внимания им, а заодно и выведать, как вел себя директор, когда получил записку. Теперь любые мелочи могли дать подсказку, как себя вести и где искать беглеца.

***

Дамблдор, перенесенный специальным портключом в одно из своих убежищ, приходил в себя очень медленно. Голову разрывала невыносимая боль, казалось, что в черепной коробке сражались мантикора и дракон, пуская в ход острые когти, крепкие челюсти и огненные струи. Когда сознание немного прояснилось, а память о последних событиях постепенно начала возвращаться к Альбусу, нашлась разгадка и того, почему он не мог пошевелиться, чтобы унять мучительные ощущения в руке и правом боку, на котором лежал – заклятие по-прежнему продолжало сковывать его тело. Вернуть себе подвижность было главной целью на ближайшее время. Никто не знал, где он находился, и помощи ждать ни от кого не следовало, так что беспалочковое колдовство являлось единственным, что способно стать спасением при создавшихся обстоятельствах. Но оно требовало исключительной сосредоточенности и филигранной концентрации магических сил для выполнения конкретного заклинания. Ни то ни другое в эти минуты не хотело подчиняться Альбусу. Телесные страдания мешали сфокусироваться на волшебстве, которое никак не удавалось, словно резерв энергии был на нуле. Дважды Дамблдор проваливался в блаженное беспамятство – тогда недомогания переставали досаждать, и он набирался сил для очередной попытки сбросить с себя чары Риддла.

За окнами хижины залегла непроглядная темень, когда усилия Альбуса наконец-то принесли результат. Его тело после долгого пребывания в магическом оцепенении, к тому же в холодном помещении, с трудом сдвинулось с места, ушибы, заработанные при падении, отозвались резкой болью, правая рука посинела и опухла, а пальцы на ней отказывались сгибаться. Конечно, Альбус избежал намного худшей участи: его могло расщепить при пересечении защитного барьера Хогвартса, или портключ сработал бы со сбоем и выкинул его из подпространства посреди океана, и это не говоря о, несомненно, страшной судьбе, что поджидала в руках Гриндевальда и Риддла. Но сейчас, когда ему не угрожала непосредственная опасность, его не устраивало и раздражало абсолютно все, что не давало чувствовать себя бодрым, сильным и способным заняться местью. Слабенький Люмос, зажженный с помощью палочки, которой он практически не колдовал уже пятьдесят лет, разогнал темноту, позволяя более-менее ориентироваться в пространстве.

Кое-как, где ползком, а где – на четвереньках, добравшись до шкафа, слава Мерлину, находившегося в углу этой же комнаты, Дамблдор достал из найденной там шкатулки пару флаконов с зельями: обезболивающим и восстанавливающим магический потенциал. Пересилив тошноту, вызываемую головной болью, он проглотил маловкусные снадобья. Посидев еще какое-то время прямо на полу в ожидании, когда они начнут действовать, Альбус поднялся на ноги и нетвердой походкой, придерживаясь здоровой рукой за стену, доковылял до камина и разжег в нем огонь – благо дрова были сложены там заранее. Когда Альбус устроился на узкой софе, сил уже не осталось ни на злость, ни на сожаления, ни на конструктивные размышления, и он уснул.

***

Гром грянул где-то за час до праздничного ужина. Как ни странно, но тем, кто поднял тревогу, оказался вечно спокойный и рассудительный декан Рейвенкло. О чем тот договаривался с Дамблдором, Северус не особо вникал, но факт состоял в том, что Филиус Флитвик пришел к директорскому кабинету и застал его незапертым. Это его неимоверно удивило, потому что Альбус никогда не позволял себе оставлять двери нараспашку. Однако еще большим потрясением стало открытие – портреты бывших директоров, столько лет молчавшие, обрели способность говорить. И мало того, они в один голос твердили, что Дамблдор отныне не появится в Хогвартсе. Даже не предприняв попытки разобраться в ситуации самостоятельно, Филиус немедленно вызвал остальных деканов, чтобы весьма эмоционально поделиться известием о «находке» с ними. Когда все собрались, то первым делом заглянули в личные апартаменты директора и убедились, что комнаты легкодоступны для посторонних, вещи вроде лежат на своих местах, а Дамблдора нигде нет.

– Он получил какую-то записку во время обеда, и она его, похоже, разволновала или встревожила, – поглядывая на непривычно оживленные портреты, заметила Помона Спраут.

– Да. Там, несомненно, были какие-то важные сведения, – сухо согласилась с ней МакГонагалл, держась настороженно – ей абсолютно не нравилась ситуация. Она бросала вопросительные взгляды на Северуса, невозмутимого в любых обстоятельствах, неосознанно ища у него поддержку.

– Мне сложно судить, я не смог вынести тыквенного безвкусия и предпочел заняться проверкой письменных работ, вместо того чтобы рассиживаться за обедом. Но… я не поверю, Минерва, что ты не попыталась выяснить, что было в той записке, о которой вы упоминаете, – ехидно процедил Снейп, верный своим привычкам указывать всем на их слабости. МакГонагалл славилась любопытством, она всегда хотела быть в курсе событий, даже не касавшихся ее лично.