– Нет, директор, это не розыгрыш. Могу поклясться магией, что говорю истинную правду, – Гарри твердо и абсолютно серьезно взглянул Дамблдору в глаза. – И я предупредил профессора Снейпа о визите, объяснив ему, что мой отец пожелал с вами встретиться.
– Он на Астрономической башне? – Альбус уже догадался, куда его ведут.
– Согласитесь – оттуда открывается самый прекрасный вид. Отец в восторге от школы, – Поттер фантазировал, но был уверен, что Геллерт и в самом деле не остался равнодушным, увидев Хогвартс.
– Ты не назовешь его имени? – Альбусу хотелось аппарировать, чтобы мгновенно добраться до места и не топать сотни ступеней вверх по лестнице, но он не рискнул упускать из виду Поттера. Да и будет уместнее, если его согласно этикета представят этому неведомому магу. Похоже, отец Поттера являлся иностранцем, потому что невозможно было вообразить, чтобы волшебник-англичанин ни разу не посетил Хогвартс. Даже маги, ранее находившиеся на домашнем обучении (а таких были единицы), и те для сдачи экзаменов прибывали в школу.
– Мне самому выпал шанс познакомиться с отцом лишь этим летом, – Гарри успел заметить, как во взгляде Дамблдора мелькнула тень настороженности, граничившей со страхом. – Нет-нет, я не у него провел четыре года, когда попал в Арку Смерти. Вы ведь об этом подумали, сэр? – проницательно отметил Поттер с чуть наглой ухмылкой, полностью соответствовавшей его имиджу, привычному в последнее время для бесед с директором. – Пусть его имя еще на пару минут побудет тайной, – он указал на приближавшуюся цель их пути – оставалось преодолеть десятка три ступеней. – Я скоро представлю его вам.
На вершине лестницы Гарри воспитанно пропустил Дамблдора впереди себя. Он знал, что сразу за входом по обе стороны стоят Том и Северус под надежными маскирующими чарами. Миновав дверной проем, Поттер почувствовал, как за его спиной чары Защитника Хогвартса сомкнулись, окончательно отсекая пространство от других школьных помещений.
***
Дамблдор постепенно терял азарт, с которым ринулся на эту встречу, поэтому, достигнув площадки на Астрономической башне, он ощущал какую-то неясную тревогу, правда, списывал ее на предвкушение от близившегося раскрытия тайны, связанной с Поттером.
У парапета, окружавшего площадку башни по периметру, спиной к нему стоял мужчина: худой, достаточно высокий, с седыми недлинными волосами. А рядом с ним на каменном выступе сидел Фоукс. Смутное предчувствие пронзило Альбуса – что-то знакомое было в том, как держался неизвестный, как уверенно поглаживал по голове феникса, доверчиво ластившегося к нему, как склонял голову, что-то тихо тому приговаривая.
– Отец, – обогнав директора на шаг-другой, окликнул Поттер, хотя и был убежден, что Геллерт уже в курсе их прихода.
– Ну, здравствуй, Альбус, – Гриндевальд повернулся к пришедшим лицом. – Хогвартс гораздо красивее Нурменгарда.
В следующие секунды почти одновременно произошло несколько событий.
Дамблдор бесконечно удивился встрече и вместе с тем испугался до дрожи в коленях. Уж кого-кого, а своего давнего любовника Альбус не ожидал встретить в Хогвартсе. Он без раздумий наставил волшебную палочку на Геллерта, сразу же узнав того, несмотря на пятьдесят лет, что они не виделись. Однако он не успел даже сформулировать проклятие, которым хотел бы поразить эту тень из своего прошлого: его тело окостенело, голос пропал, мысли спутались, а когда в конце концов сознание прояснилось, сохранилось четкое ощущение, что оно также взято в плен и посажено в крепкую клетку. Это Том угостил Альбуса невербальным модифицированным Петрификусом, приправив его Силенцио и не забыв тут же зажать его разум в ментальные тиски. Так как для подобной атаки требовался хотя бы временный зрительный контакт, то Гарри помог партнеру с этим, уставившись в глаза Дамблдору и послужив этаким перекидным мостиком, ретранслятором для осуществления установки контроля над мыслительными способностями, чтобы отсечь возможность пользоваться колдовством. Северус тоже не остался в стороне, поделившись с Томом магией. Таким образом, он не выходил за границы хогвартских правил, выступая против директора школы, но все же поучаствовал в его своеобразной поимке.
Гриндевальд, заметив намерение Альбуса напасть на него, резко выбросил руку вперед, и Старшая палочка спустя секунду была уже стиснута в его пальцах, вырвавшись из «многолетней неволи» за миг до того, как тело Дамблдора застыло под действием колдовства.
Альбус мог двигать лишь глазами, а презрительная усмешка на лице Поттера подтвердила – он в ловушке. Долго раздумывать над тем, как мальчишке удалось обездвижить и подавить его магический дар, не представилось шанса, потому что Геллерт заговорил, и Альбус предпочел прислушаться, чтобы ничего не упустить из его слов. В его положении любая информация способна стать подсказкой, как вырваться из западни.
– Как негостеприимно с твоей стороны, Альбус, – Геллерт не приближался, разговаривая издали, как и было предусмотрено планом, нарушать который он не рисковал. Доверие сына ему было дороже личных желаний, требовавших придушить Дамблдора голыми руками. Но и пять ярдов не являлись помехой, чтобы тот четко различал каждое его слово. – Это я должен негодовать, не так ли? Ты наставил на меня мою же волшебную палочку! Да-да – она не принадлежала тебе! Альбус, ты никогда – слышишь? – никогда не являлся истинным хозяином Старшей палочки! Она универсальна и, в общем-то, послушна любому магу. Но чтобы обрести власть над этим Даром Смерти и познать всю его силу, необходимо его завоевать. А я тебе не позволил этого сделать. Ты только пользовался ею, но так и не смог испытать, на что она способна. И никогда этого не испытаешь, потому что я вернул ее себе! Дело в том, что я не собирался вступать с тобой в схватку и просто отдал ее тебе по собственной воле, а следовательно, ты не победил меня. Доказательства? – Дамблдору показалось, что Геллерт прочел его мысли, но он отбросил подобную возможность, надеясь на свои умения окклюмента. Он счел уточняющий вопрос о том, что интересовало самого Альбуса, лишь случайным совпадением. – Фоукс тесно связан с Бузинной палочкой. Ты не знал этого? Неужели не догадался? – Геллерт искренне забавлялся растерянностью Дамблдора. – Такой умный, хитрый и изворотливый Альбус за пятьдесят лет не выяснил, почему к нему привязалась бессмертная птица, – насмешка явно прозвучала в тоне слов. – Фоукс, я хозяин Бузинной палочки? – спросил он у феникса, чтобы продемонстрировать свою правоту. Тот выразительно кивнул и тихо курлыкнул. – Вот видишь, Альбус? Не веришь? Твое дело, – Гриндевальд нарочито беспечно махнул рукой. – Палочка все равно снова у меня.
На несколько секунд на вершине Астрономической башни залегла тишина. Геллерт собирался с мыслями, ему так много хотелось высказать, но он понимал, что время для этого ограничено. Гарри по-прежнему не отводил от Дамблдора взгляда, хотя потребности в этом уже и не было после установления Томом ментального контроля над ним. Сам Том ожидал, когда станет возможным перейти к последней стадии их операции, окончательно «упаковывая» Дамблдора для сдачи его аврорам. А Северус не подавал признаков своего присутствия, что тоже было предусмотрено их планом.
– Ты намеренно навредил мне еще тогда, когда мы с тобой вместе мечтали о завоевании мира. Я знаю, что ты применил ко мне чары приворота… – Геллерт сделал небольшую паузу, чтобы Альбус, пребывавший под ментальным давлением и в связи с этим слегка замедленно соображавший, сумел вникнуть в услышанное. – Не злорадствуй – я сбросил их. Как? – заметив очередную тень растерянности в глазах Дамблдора, Геллерт, прежде чем ответить на его немой вопрос, пояснил: – Я могу читать твои мысли сейчас, когда действие амулетов, которыми ты обвешался, частично блокировано, а твои личные способности находятся под нашим контролем, – Гриндевальд кинул короткий взгляд за спину Дамблдора, туда, где стоял Том, снявший с себя чары невидимости. – В этом разница между врожденным менталистом, как я или мой сын, и тобой. Ты достиг неплохих успехов в ментальных практиках, но тебе никогда не сравниться с нами. Что касательно твоего незаданного вопроса… Я полюбил по-настоящему. Это и помогло сбросить твои чары и в итоге стать отцом столь выдающегося волшебника, как Гарри Поттер, – нотки гордости в голосе не ушли от внимания всех, кто присутствовал при произнесении признания.
