– Итак, с учетом планов нам следует одеться по-маггловски, не очень вычурно, но так, чтобы нас пустили в ресторан на обед. Я правильно понял? – уточнил Том, поднимаясь из-за стола.
– Я знаю уютный паб на окраине города – там нетребовательны к форме одежды, так что фраки и бабочки можно не надевать, – кивнул Северус, криво усмехаясь.
Как и было задумано, день прошел в удивительно приятной атмосфере. Они целовались в разных труднодоступных для обычных людей уголках первозданной природы парка Лейк-Дистрикт, обнимались на вершине самой высокой горы Англии и ели мороженое в крохотной забегаловке какого-то Мерлином забытого малюсенького городка на юге Шотландии. Нимбл был чрезвычайно рад их визиту и расстарался, приготовив к ужину кроме мяса и овощей еще и чудесные воздушные пирожные, которые просто таяли во рту.
Засыпая в собственной кровати рядом с Томом и Северусом, Гарри чувствовал себя исключительно удачливым и счастливым человеком, которому повезло встретить в жизни истинных партнеров.
========== Глава 105 ==========
Понедельник для Дамблдора стал исключительно неприятным днем. Сколько он ни убеждал себя, что все поправимо, что ситуация у него под контролем, а на любого чиновника он найдет управу – это ему не помогало. Выяснилось, что Альбус был абсолютно не готов к тому, как стремительно стали развиваться события, и он катастрофически не поспевал за ними даже для того, чтобы попытаться разобраться в обстановке, не говоря уже, чтобы каким-либо путем на нее повлиять.
Для начала утром он, перебирая бумаги на столе, вдруг обнаружил несколько писем, пришедших ему еще в тот день, когда студенты покидали Хогвартс, и каким-то невообразимым образом затерявшихся в стопке уже просмотренной корреспонденции. Самым прискорбным оказалось, что среди них было уведомление из Гринготтса, напоминавшее, что прошло две недели из трех месяцев, отведенных на то, чтобы он вернул вещи рода Поттер. Это сразу же выбило из колеи, заставляя злиться и нервничать, словно мало было сейчас у Альбуса других забот из-за побега Люпина.
Встреча со следователем продемонстрировала полный провал всех планов, которые Альбус строил по своей защите. Поттер, пользуясь какой-то там замшелого года поправкой к закону о даче показаний, через своего адвоката передал анонимное объяснение Блэка по поводу произошедшего в Отделе тайн. Категорическое заявление Сириуса, что Грюм держал в тайне свое посещение хранилища пророчеств от Дамблдора, вызвало ряд вопросов к Альбусу. После получаса дотошных расспросов его так и подмывало раскрыть личность того, кто сопровождал Поттера, но сдерживало понимание, что и это тогда используют ему самому во вред – быть обвиненным в содействии беглому узнику являлось последним, к чему стремился Дамблдор. Люпин тоже подложил огромную свинью, растрепав массу ненужных подробностей, в том числе упомянул и о недоверии Альбуса к Грюму. Это явилось косвенным подтверждением, что Аластор не мог быть источником сведений, уточнявших, когда именно он собирался повести Поттера в Министерство. Так что, сколько бы Дамблдор ни стоял на своем, не желая менять собственных показаний, следователь был уверен – он лжет, утверждая, что Грюм и был его осведомителем.
А уж вопросу нападения на Риддла так и вовсе было уделено непомерно много, по мнению Альбуса, времени. В конце концов это вывело его из себя:
– Да что вы так меня расспрашиваете, словно я совершил преступление?! Это был Волдеморт, и я защищал наш мир от его влияния! – вскричал Дамблдор после очередного «на каком основании».
– Мистер Дамблдор, – следователь излучал вселенское спокойствие, выполняя свою работу с изяществом профессионала, – даже будь это дьявол из преисподней, вы не имели права атаковать его. Вы сами участвовали в составлении правил для Министерства. К тому же хватит всех неугодных вам волшебников называть Темными Лордами и Волдемортами.
– Это был Том Риддл. Он убил чету Поттеров…
– Да будь это самый отъявленный маньяк – если бы он проявил агрессию, то разбираться с ним должны были авроры, а не вы. Ведите себя сдержанно, – следователь еще раз пробежал свой список беглым взглядом. – Допрос от двадцать четвертого июня закончен. Прочтите и заверьте подписью каждую страницу, – он подал Дамблдору несколько листов пергамента, заполненных убористым почерком самопишущего пера, а сам достал какой-то бланк и принялся что-то быстро вписывать в его графы. Через полчаса, когда Дамблдор очень внимательно изучил протокол и вернул его, предварительно подписав, как и требовалось, следователь протянул ему очередной документ: – Ознакомьтесь, мистер Дамблдор. Это перечень нарушений законности, допущенных вами во время инцидента в Отделе тайн, который будет представлен на суд Визенгамота для решения вопроса: следует ли предъявить вам обвинение и выделить материалы в отдельное производство.
– Что?! – голос сорвался на фальцет. – О чем вы говорите?
– Вы незаконно проникли в Министерство, использовав свое влияние Великого чародея. Подвергли опасности студента, позволив ему уйти ночью из школы, которой руководите. Устроили магическую дуэль в Отделе тайн. Сами ушли с места преступления и без разрешения министра забрали с собой свидетелей. Не известили о готовящемся нападении. Взяли под поручительство подозреваемого в совершении убийства и отпустили его восвояси. Вы превысили свои полномочия, командуя во время инцидента в то время, когда там присутствовал министр магии. Подвергли опасности людей, пытаясь развязать магический бой с волшебником, спасшим жизнь мистеру Поттеру, – следователь на пару секунд замолчал, закончив перечисление, а затем сообщил: – Вы должны подписать это, сэр. Иначе я не смогу вас отпустить.
– Что значит, вы не сможете меня отпустить? Всему, что вы только что перечислили, есть объяснения. И я их вам дал, отвечая на бесконечное число «зачем», «как» и «почему». Вы же не хотите сказать, что задержите меня как преступника? – Альбус старался сделать вид, что его развлекает такая постановка вопроса, тогда как в душе леденящий страх боролся с жаждой размазать наглого следователя по стене.
– Не задержу, если вы подпишете это предупреждение, тем самым признавая, что ознакомлены с ним. Вам запрещено покидать пределы Британии до решения дела по существу. Вы обязаны явиться в Аврорат по первому требованию. Приглашение на заседание Визенгамота будет выслано вам по почте. В вашем присутствии нет необходимости, но вам не возбраняется его посетить, – четко объяснял ситуацию следователь. – В любом случае принятое решение будет доведено до вашего сведения.
– Я председатель Визенгамота, так что меня извещают обо всех заседаниях, – нервно подписывая бумагу и пылая гневом, бросил Дамблдор. Его раздражала манера этого служаки вести себя так, словно он не знал о заслугах Альбуса перед магическим миром – ни малейшего уважения к его статусу!
***
Вернувшись в Хогвартс, Дамблдор, подкрепив силу воли парой флаконов специального зелья, заставил себя успокоиться. Нарочито игнорируя ситуацию с инцидентом в Отделе тайн, он несколько часов уделил рассылке указаний своим пешкам, которых у него осталось не так уж и много, призывая их активно включиться в агитацию за нового кандидата в министры. Еще утром Олдертон прислал сообщение, что официально выставил свою кандидатуру на пост министра магии. Альбус проверил пару-тройку статей подкупленных журналистов, еще малознакомых читателям, внес свои правки и послал их обратно авторам для публикации в разных печатных издательствах.
Лишь ближе к вечеру, когда получилось полностью взять себя в руки и перестать трястись от гнева, Альбус начал обдумывать собственное положение. Он был решительно настроен явиться на заседание Визенгамота и отстоять свое доброе имя. Сейчас было не время высокомерно отворачиваться, выказывая свое неодобрение действиям разных выскочек – нельзя потерять имеющиеся позиции в этом мире и позволить отбросить себя на его задворки, обвинив во всяких глупостях. Альбус записывал различные варианты объяснений на те пункты ходатайства в Визенгамот, которые следователь собирался утвердить для отдельного разбирательства, зачитывал их вслух, анализировал, корректировал, выбирал самые удачные и приемлемые высказывания. Затем принялся разрабатывать планы на тот случай, если дело примет совсем уж плохой оборот. Не избежал своего тщательнейшего рассмотрения и вопрос побега – как крайнего средства для того, чтобы сохранить себе свободу.
