– Надеюсь, я не перестарался… и ссать в штаны ты не будешь.

Через несколько минут Дамблдор аппарировал бесчувственного Шеклболта к месту его жительства, где пару раз бывал еще во время вербовки того в Орден. Альбус никогда не упускал ни единой возможности, стараясь разузнать о своих помощниках как можно больше личной информации. Так что он был прекрасно осведомлен, что Шеклболт холостяк и живет в скромном коттедже один. Но, предосторожности ради, Дамблдор перенесся в переулок чуть поодаль от дома и чарами проверил – нет ли ненароком аврорского поста возле жилища Кингсли. Не обнаружив ничего подозрительного, он все же на всякий случай трансфигурировал свою одежду в темную мантию Упивающегося Смертью, спрятал голову под объемным капюшоном и лишь после этого отлевитировал тело к дому. Предварительно сняв с Шеклболта все свои чары и стерев отпечатки собственной магии с помощью хитрого заклятия, Альбус бросил его у порога, начертав на двери: «Свободу Магии!»

Дамблдор немного отошел в сторону, окинул придирчивым взглядом «место преступления» и остался доволен – все указывало на месть Волдеморта. Теперь можно было отправляться назад и приниматься за тщательное продумывание стратегии и тактики своих дальнейших действий, что Альбус и сделал.

***

Среда оказалась заполненной массой школьных дел, как и заявил Альбус в письме-предупреждении о невозможности своего присутствия на малом совете Визенгамота. Хотя настоящей причиной было, разумеется, нежелание Дамблдора участвовать в утверждении разрешения на применение Веритасерума при допросе Люпина, а еще не исключено и Снейпа с Сириусом и Гарри – они единственные не были защищены законом от подобного. Ситуация складывалась щекотливая: как поборник правил, он обязан поддержать любую аналогичную инициативу, а как частное лицо – был категорически против. Поэтому, чтобы не создавать для себя конфликт интересов, Альбус и отказался идти на заседание. У него и без этого голова шла кругом от необходимости срочно менять и переделывать планы. Да еще и администрация правительства магической Британии подкинула сюрприз – к обеду в прессе опубликовали официальное сообщение о назначении точной даты выборов министра на тридцать первое августа. Дамблдор все же надеялся, что Корнелиус отложит это мероприятие на конец года, но тот сдержал свое слово провести его летом.

– Решили отвлечь внимание общественности от происшествия в Отделе тайн? Надо будет этим воспользоваться, подняв вопрос в предвыборной кампании… Вот Мерлинова борода! Следует немедленно определиться с кандидатом – времени на раскачку нет ни дня, – Альбус крепко задумался, пытаясь отыскать хоть одного подходящего знакомого. – Все напрасно! Разве что снова постараться уговорить Артура… Напомнить ему о нападении, пообещать защиту… Сомнительно, конечно. Но… – Альбус подвинул к себе чистый пергамент и написал приглашение Артуру Уизли посетить Хогвартс как можно скорее, отметив, что для этого каминная связь директорского кабинета с Атриумом Министерства будет открыта в ближайшие пару часов. – Бесспорно, лучше было бы самому сходить к нему и поговорить на его рабочем месте, выказывая уважение и тому подобное, но мне нельзя сегодня там показываться.

Артур Уизли появился через полчаса. Он выглядел немного растерянным и испуганным. Встреча с ним не заладилась с самого начала. Артур почему-то решил, что случилось что-то нехорошее с его детьми, и Альбусу пришлось объяснять, что с Роном и Джинни все в порядке, а побеседовать им нужно совсем о другом. Стоило лишь произнести слова «министр» и «выборы», как мистер Уизли вдруг рассердился. Всегда спокойный и временами застенчивый маг кинулся с обвинениями, что он не личный секретарь директора Хогвартса, чтобы тот беспричинно отрывал его по пустякам от работы. Артур не захотел даже слушать того, что Альбус намеревался ему сказать – он довольно резко заявил, что такой разговор они уже вели ранее и своего мнения по этому поводу он не поменял. А затем, не попрощавшись, вернулся в Министерство.

Откуда Дамблдору было знать, что Молли Уизли уже все уши мужу прожужжала о том, какой директор безответственный, раз допустил такое несчастье с Гарри Поттером. Вывод она сделала после публикации статьи, где четко значилось – Дамблдор был в курсе, куда ушел его студент, и не предпринял ничего, чтобы предотвратить трагедию. Да и Рон написал матери о том, как Гарри лежал без сознания целый день, и о том, что тот в самом деле стал старше на четыре года.

Но как бы там ни было, Альбусу требовался кандидат – кукла, марионетка, тот, кем можно будет легко управлять, когда он займет министерское кресло. Дамблдор не числился среди дураков и понимал, что шансы продвинуть своего претендента на пост были мизерными, но отступаться он не собирался. Следовало воспользоваться всеми возможностями, какие только давала ему реальность. Выдвигать свою кандидатуру Альбус не хотел – терять защиту хогвартских стен он в ближайшее время не планировал, не забыв об угрозах Риддла. Перебирая в уме имена всех работников Министерства, кто хоть когда-нибудь оказывал ему услуги, он вспомнил еще об одном члене Ордена Феникса.

– Уильям! Как я о нем раньше не подумал? Чистокровный, не слишком молодой и не очень старый, в чиновниках лет тридцать уже, исполнительный, скрытный – о его связи со мной вряд ли кто-то подозревает, достаточно умный, чтобы не выглядеть болваном, но и не до такой степени, чтобы им нельзя было управлять. Корнелиусу уступает в общительности, но по серьезности подхода к работе даст сто очков вперед. Отлично! Главное, чтобы он не отказался… – уже через десять минут сова понесла записку Уильяму Олдертону с приглашением заглянуть для конфиденциальной беседы.

Принимать этого гостя в своем директорском кабинете Альбусу ранее не приходилось, поэтому он постарался показать себя радушным хозяином – предложил чаю, воспитанно поговорил о погоде и последних министерских сплетнях. Лишь после того, как ритуал, предписанный этикетом, был выполнен, Дамблдор перешел к делу. И каков же был его восторг, когда Уильям заявил, что он и сам уже подумывал о том, чтобы попытаться выставить свою кандидатуру на пост министра. Так что к согласию они пришли чрезвычайно быстро. Олдертон пообещал передать деньги, которые могут понадобиться Альбусу для реализации планов по представлению обществу нового претендента на министерское кресло. Буквально за час они разработали общую схему действий на ближайшие два месяца – аккурат до самых выборов. Пожав на прощание друг другу руки, они договорились о последующих встречах в штабе Ордена, чтобы ненароком не привлечь ненужного внимания конкурентов.

Альбуса переполняло слегка подзабытое чувство удовлетворенности – давно ему не выпадала возможность работать с тем, кто тебе не перечит и прислушивается к каждому твоему слову и предложению. Как-то в последнее время ему больше везло на упрямых и дерзких, на своевольных и неуступчивых, на глупых и бестолковых. А еще радовало, что хоть одна из навалившихся на него скопом проблем была решена.

***

Свои вещи из факультетской спальни Гарри забрал накануне, поэтому в день отъезда из Хогвартса даже не показался в гостиной Слизерина – его раздражали украдкой бросаемые на него оценивающие взгляды студентов. Поттеру хватало подобного добра и в школьных коридорах, и в Большом зале. Перед происшествием в Отделе тайн он, раскрыв общественности тайну своего статуса, боялся, что в газетах появится сенсационный материал о столь юном главе рода. Но пресса не смогла угнаться за «чудесами», творившимися в его жизни. И если раньше Гарри опасался наплыва предложений о помолвке, то теперь, беря в расчет его совершеннолетие, свершившееся по всем правилам, его рассматривали как реального кандидата на брак. Сильнее прочих усердствовали выпускники. Трое слизеринцев – две девушки и парень – даже ухитрились уже передать Поттеру официальные письма от своих родителей. Северус нарочито посмеивался над возмущениями Гарри, удивлявшегося, когда это те только успели подключить родственников.