Альбус внимательно прочел один, затем второй и холодно поинтересовался:

– Какие у вас есть доказательства, чтобы предъявлять мне обвинение в умышленной растрате финансов рода Поттер?

– Поверьте – их достаточно. Когда придет время, мы вам их предоставим, – пообещал Глазоварс. – Однако сначала нам нужно тщательно проверить все факты, а затем уже опрашивать вас. Если вы не чувствуете за собой вины и сможете дать убедительные объяснения всем вашим тратам, произведенным деньгами Поттеров, то вам нечего опасаться. Это стандартная процедура расследования по жалобе клиента банка, – гоблин пристально вглядывался в лицо Дамблдора, чутко подмечая его реакцию на свои слова. – А по второму заявлению – о возврате вещественных ценностей рода Поттер – у вас, как я понимаю, вопросов нет.

– Мистер Гарри Поттер не вправе инициировать возврат артефактов и книг до своего семнадцатилетия. Поэтому не вижу смысла в том, чтобы говорить об этом сейчас, – Дамблдор с превеликим трудом сдерживал гнев, готовый вырваться в любую минуту. Поттер – малолетний выскочка – осмелился обвинить Альбуса в том, что его родственники-магглы не получали денег на содержание сироты-племянника, хотя со счета для этого регулярно снимались финансы. А еще он откуда-то прознал о нескольких аферах с якобы обанкротившимися предприятиями, в которые по инициативе Дамблдора вкладывались деньги Поттеров. Это следовало хорошенько обмозговать, перед тем как отвечать на претензии пронырливых гоблинов. «Как все некстати!» – мысль болезненно билась в висках, мешая сосредоточиться. Поэтому следующие слова Глазоварса ошеломили и никак не укладывались в сознании Альбуса.

– Мистер Гарри Поттер – признанный Магией глава рода Поттер с четырнадцати лет, – сказано было таким тоном, что можно было подумать, будто в голосе гоблина прозвучала гордость. Но подобное невозможно, мимоходом отметил для себя Дамблдор, ведь этот волшебный народ относился к магам слишком снисходительно, чтобы проявлять к ним какие-то особые чувства. – Он и так дал вам время для того, чтобы вы самостоятельно вернули все взятое из его хранилищ. Вот список, если вы вдруг потеряли тот, что мы вам выдали ранее, когда предупреждали о необходимости это сделать, – по столешнице к Альбусу скользнул очередной свиток. – Вас дополнительно вызовут для дачи объяснений по поводу выдвинутых обвинений. Разбирательство будет проводить независимый специалист нашего банка. А артефакты и книги можете приносить мне или возвращать прямо мистеру Поттеру. Надеюсь на ваше добровольное сотрудничество, – Глазоварс ловко соскочил со своего высокого стульчика, давая понять, что беседа окончена.

Дамблдор так и не произнес ни слова после того, как услышал новость, что Поттер – глава рода. Сунув свитки в карман мантии, он, не прощаясь, выскочил из кабинета и кинулся прочь – Глазоварс еле поспевал следом, провожая своего клиента до главного зала банка.

***

Ужин в Хогвартсе подходил к концу, когда Минерва МакГонагалл, чуть склонив голову в сторону директора, тихо поинтересовалась:

– Альбус, ты купил перстень? Я вроде раньше не видела у тебя такого.

– Ты об этом? – Дамблдор приподнял руку, на среднем пальце которой и впрямь появилось новое кольцо.

Неуемное любопытство и «глазастость» МакГонагалл раздражали, но ее вопрос требовал ответа. Дожидаясь сообщения от Кингсли о точной дате посещения Грюмом Отдела тайн, Альбус, не теряя времени даром, приготовился к обстоятельной беседе с Барти, назначенной на этот вечер. Менять свои планы из-за сведений, полученных в Гринготтсе, Альбус не собирался, да и подумать о том, во что ему может вылиться изменившийся статус Поттера, лучше позже.

Еще месяц назад Горбин достал для Дамблдора неимоверно дорогой и безусловно запрещенный артефакт с действием, подобным заклятию Империус, который при необходимости сумеет помочь взять номинального соратника, сколотившего личную армию, под абсолютный контроль. Перстень с крупным сапфиром привлекал внимание, однако с этим ничего нельзя было поделать, скрывать чарами этот артефакт не рекомендовалось во избежание нарушения его работоспособности. Так что пускай коллеги заранее привыкают видеть его на руке Альбуса.

– Да – об этом. Решил побаловать себя новым приобретением?

– Нет, что ты! Он уже лет пятьдесят у меня. Что-то ностальгия по былым временам замучила, и я, перебирая свои старые безделушки, наткнулся на него, – Альбус сделал вид, что любуется переливами света на гранях камня. – Красивый, правда?

– Несомненно. Хотя, как по мне, обрамление для такого изумительного сапфира следовало подобрать более изящное – слишком уж простовато выглядит оправа, – казалось, оценив украшение, Минерва сразу же потеряла к нему интерес, что вполне устраивало директора.

Дамблдор планировал каждый раз при встрече с Барти на всякий случай держать кольцо при себе, чтобы иметь возможность в любой момент активировать артефакт. Спешить с «порабощением» не стоило – процесс этот был необратимым, а подчиненный маг постепенно в течение двух-трех лет деградировал вплоть до того, что превращался в безвольную куклу, действиями которой придется ежеминутно управлять. Учитывая, что Барти уже не совсем обычный волшебник из-за своих экспериментов с неполной анимагической трансформацией, то существовал риск, что для него срок служения сократится. А Альбус хотел иметь в личном распоряжении его войско как можно дольше, чтобы успеть перехватить управление им в собственные руки.

Дамблдор почувствовал на себе внимательный взгляд – оказалось, это Снейп заметил его демонстрацию кольца Минерве и теперь пренебрежительно кривился, не понимая увлечения украшениями. Альбус только мысленно ухмыльнулся – знал бы Северус, насколько редкий и темный артефакт он сейчас лицезрел, то сменил бы свою насмешливую гримасу на почтительную. Однако Альбус не собирался никому рассказывать эту тайну. Придет время, и перстень нальется силой, удерживая постоянную связь с подчиненным воле Альбуса магом. Барти станет послушным, как отлично выдрессированная собачонка. Пока же зачарованный камень просто радовал глаз ультрамариновыми бликами идеально отшлифованных граней.

***

Барти терялся в догадках. Дамблдор хотел о чем-то поговорить с ним и приглашал срочно встретиться наедине, особо отметив это условие в своем письме. Оставив Питера за главного на новой базе, уже практически обжитой и обустроенной, Барти все же не стал пренебрегать вызовом. Он отправился к коттеджу, где обычно они виделись с Альбусом, на полчаса раньше назначенного времени. Но внутрь он не зашел, а устроился в тени деревьев немного поодаль, собравшись понаблюдать – с кем придет его компаньон, чтобы убедиться в безопасности для себя их предстоящего свидания.

«Может, Регулус объявился и дал показания? Хотя вряд ли… Пресса не упустила бы такой шанс пощекотать читателям нервы столь громкой сенсацией о разоблачении светлого образа великого волшебника. Но все тихо, а Дамблдор продолжает как ни в чем не бывало руководить Хогвартсом. А если это Альбус как-то прознал о том, что Регулус сбежал? Или Блэк направился прямиком к нему жаловаться на меня? – Барти занимал себя раздумьями, пока прятался в засаде. Он ни на миг не сомневался, что любовник предал его, желая доказать свою правоту в том, что стоит связаться с ортодоксами. Барти хотелось двигаться – как всегда, нервное состояние требовало от него действий. Однако условие конспирации не позволяло этого. Следовало затаиться и выяснить – вдруг кто-то по наущению Альбуса тоже решит пораньше прийти и расставить ловушку на него самого. С некоторых пор Барти не доверял абсолютно никому и во всех видел предателей и угрозу для себя лично. Но это не мешало продолжать лелеять надежду, что армия поможет ему взобраться на вершину власти. – Что еще Альбус предпочел бы обсудить со мной наедине? Узнал что-то о причине нашей неудачи с Азкабаном? Почему в таком случае отказался от присутствия Питера? Подозревает его в недостаточной верности нашему делу? – мысли роились словно мошки – такие же мелкие и бестолковые. Десятки вопросов и ни одного вразумительного ответа. – Если Альбус снова начнет требовать от меня какой-то услуги – откажусь! Надоело каждый раз угождать! Он не смог обеспечить нас даже такой мелочью, как дрянной артефакт, чтобы об этом не прознали авроры! Погубил стольких бойцов!»