***

Как Альбус и предполагал, стоило ему немного побыть в одиночестве, и феноменальная задумка не замедлила вырисоваться в его разуме. План был довольно сложным и многоуровневым, успех его осуществления зависел от того, насколько все его участники будут следовать своим ролям, и тем не менее он являлся вполне выполнимым. А в результате Альбус достигнет сразу нескольких целей. Прежде всего, он сумеет поставить Грюма на место, раскритиковав его игру в прятки, а повезет – то и избавится от него. Это стало бы даже лучшим вариантом, развязывавшим руки в отношении Блэка и делавшим того уязвимым. А вместе с этим появился бы рычаг давления на Поттера, если когда-нибудь возникнет необходимость прибегнуть к шантажу и принуждению. Во-вторых, тот же Поттер увидит более чем лояльное отношение к себе и, возможно, отчасти пересмотрит свои решения по сотрудничеству с Орденом Феникса без давления со стороны. Здесь так же, как и в случае психологической обработки Люпина, можно будет, не прибегая к угрозам, в качестве аргумента использовать вопрос безопасности Сириуса. И в-третьих – самое главное – провернув намеченную комбинацию, Альбус сможет доказать всем собственные слова о том, что Волдеморт возродился, тем самым зарабатывая очки в министерских играх и закрепляя свой статус прозорливого и мудрого великого волшебника у общественности. С ним снова начнут считаться, как прежде, к его словам станут прислушиваться, его мнением будут дорожить. Строя планы, Альбус всегда заблаговременно рассматривал разные пути развития событий и просчитывал каждый из них на пару-тройку ходов вперед, чтобы максимально быть готовым к любому повороту судьбы.

***

Дамблдор не стал надеяться на то, что Кингсли все же удалось уговорить своего знакомого перенести посещение Грюмом хранилища пророчеств на следующую неделю, поэтому с самого утра он написал Барти записку, назначая встречу. Откладывать подготовку ни на день было нельзя – уже завтра могло поступить сообщение, что Аластор получил пропуск в Отдел тайн.

Не успел Дамблдор закрыть окно за улетевшей к Краучу совой, как его просто-таки атаковала сипуха из Гринготтса. Она регулярно каждую неделю по четвергам приносила ему письма из банка, а Альбус с таким же постоянством их игнорировал, обратив внимание, что гоблины слишком настойчивы – следовательно, дело явно в интересах кого-то другого, а не его, Дамблдора. Иначе они так не надрывались бы, оставив решение вопроса его личной выгоды на его же усмотрение. К тому же и тон посланий постепенно менялся, становясь из рекомендательного все более походившим на принудительный.

Развернув полученный свиток, Альбус задохнулся от негодования:

– Эти наглые гоблины посмели мне угрожать закрытием доступа к моему же собственному сейфу, если я срочно не посещу банк для решения имущественного вопроса! Какой, к Мордреду, имущественный вопрос? Неужели столь сложно объяснить в письме, чего им от меня нужно?! – Дамблдор от злости с силой захлопнул створку окна, заставив стекла витража печально звякнуть – еще немного, и они бы превратились в дождь из цветных осколков. – Да чтоб вы разорились, карликовые уроды! Чтоб вас засыпало в ваших катакомбах! Как все это некстати! – Альбус намеревался посвятить день работе над деталями предстоявшей операции, а теперь придется срочно отправляться в Гринготтс.

Дамблдор не мог допустить, чтобы его сейф заблокировали – потом волокиты не оберешься, добиваясь, когда ему снова откроют к нему доступ. «Хорошо, что хоть встречу назначил на вечер и не надо вдогонку посылать сообщение об изменении планов», – подумал он и вызвал домовика. Предупредив на всякий случай МакГонагалл, что ему неотложно необходимо наведаться в банк, Дамблдор, не дожидаясь ответа от Барти, покинул Хогвартс.

Войдя в главный зал Гринготтса, Альбус немного растерялся – к кому же ему стоит обратиться? Письма были подписаны главой банка, но не к нему же идти ругаться из-за необоснованных угроз закрыть доступ к личному сейфу? Ясно же, что текст составлял один из поверенных, но кто именно, Дамблдор даже не догадывался. Пришлось обращаться к одному из дежурных гоблинов:

– Прошу выяснить, от кого мне пришло это возмутительное послание, – сухо потребовал Альбус и почти что швырнул пергамент под нос гоблину. Тот, смерив нервного мага бесстрастным взглядом, развернул свиток и спокойно изучил его содержание.

– Мистер Дамблдор, я так понимаю? – поинтересовался гоблин, словно не имел представления, кто перед ним стоял. Альбус, разозленный таким отношением, лишь кивнул, стараясь внешне не выдать своего состояния. – Вы планируете написать жалобу?

– Жалобу? – переспросил Дамблдор, недоуменно поглядев на гоблина. – Я только что задал вопрос и хотел бы сначала получить на него ответ.

– Вас не затруднит повторить, о чем вы спрашивали? – откладывая письмо в сторону, очень спокойно и вежливо попросил гоблин.

– Я желаю узнать, от кого мне пришло это… – Альбус ткнул пальцем в пергамент, – послание.

– Это стандартное уведомление из нашего банка, – последовало незамедлительное разъяснение.

– Стандартное? – Дамблдору казалось, что над ним издеваются. – Вы хотите сказать, что всем своим клиентам рассылаете подобное?

– Почему же всем? Только тем, кто трижды проигнорировал нашу настойчивую просьбу посетить Гринготтс. Видимо, дело, которое с вами собираются обсудить, весьма важное и касается имущественных вопросов третьих лиц, – охотно пояснил гоблин, продолжая учтиво смотреть на медленно закипавшего Дамблдора.

– Каких третьих лиц?

– Любое разбирательство по заявлению клиента банк проводит от своего имени – у нас так заведено. Это вопрос престижа нашего заведения. Поэтому тот, в чьих интересах ведется разбирательство, по сути, является третьим лицом, – было похоже, что гоблину в удовольствие разъяснять подобные тонкости организации работы Гринготтса.

– Я вас не просил читать мне лекцию – я спрашивал: каких третьих лиц? Зачем меня сюда пригласили? – Альбус изо всех сил старался не вспылить.

– Мистер Дамблдор, вы заблуждаетесь. Вас трижды приглашали. А сейчас, – гоблин указал длинным, похожим на сухой сучок, пальцем на письмо, предъявленное Альбусом, – вас вызвали, предупредив о санкциях при отказе подчиниться. Гринготтс не обращается в Аврорат и сам проводит расследование всех жалоб и претензий. Поэтому у нас существуют правила работы с клиентами, с которыми вас знакомили, когда вы получали в личное пользование хранилище банка.

– Какая разница – пригласили… вызвали… – Альбус терял самообладание и начинал опасаться, что не выдержит и разразится грубой бранью, чего допускать в отношении гоблинов абсолютно не стоило. Мало того, что его оторвали от важного дела – детального обдумывания нового грандиозного плана по завоеванию власти – так еще и морочат голову! – По какому поводу я понадобился… да вы мне так до сих пор и не сказали – кому потребовалось отрывать меня от дел? Я – директор Хогвартса, и у меня слишком мало свободного времени, чтобы выслушивать то, что я и без вас знаю, – нервно притопывая ногой, заявил Альбус. – Позовите сотрудника банка, который сможет ответить на мои вопросы, если вы не компетентны в этом.

– У нас нет некомпетентных служащих, – презрительно бросил гоблин. – Поверенный рода Поттер уважаемый Глазоварс сейчас подойдет. Я ему сообщил сразу, как только вы пришли, – после этого он достал из-под конторки, за которой сидел, стопку финансовых документов и принялся за дело, нарочито более не обращая внимания на Дамблдора.

Альбусу пришлось еще минут пять подождать, пока в зал вышел знакомый ему управляющий Глазоварс и сдержанно пригласил пройти в его кабинет.

– Мистер Дамблдор, банк Гринготтс проводит разбирательство по двум заявлениям мистера Поттера, ответчиком по которым предстоит выступить вам, – Глазоварс не стал тянуть резину и, устроившись на привычном рабочем месте, тотчас же приступил к сути дела. – Вот, ознакомьтесь, – он протянул через стол пергаменты. – Это два иска от банка Гринготтс.