– Они вызвали целителя-менталиста из Франции, – процедив сквозь зубы новость, Альбус снова умолк.

– И что теперь? Позволят ему у всех в мозгах рыться? Это серьезно, – Грюм покачал головой.

– Да нет, министр пока лишь Лонгботтомов разрешил ему посмотреть. У нас же вроде уже лет двадцать как запрещены ментальные практики. Не то чтобы совсем, но ограничений столько, что применять их просто невозможно, – Альбус вдруг вспомнил угрозу Поттера после неудачной попытки проникнуть к нему в разум. Это вызвало волну раздражения. – Но я не за этим к тебе пришел. Аластор, я не знаю, как ты это будешь делать, но ты обязан помешать следствию! Ты не должен допустить, чтобы такие, как Мальсибер или Джагсон, вышли на свободу!

– И как ты это себе представляешь? Ищи кого-нибудь из комиссии по пересмотру дел, а я никаким боком к этому не касаюсь, – Грюм чувствовал, что закипает из-за категоричного тона Дамблдора.

– Я никак это не представляю и не собираюсь! Мое дело – поставить тебе задачу, а твое – ее выполнять! – отрезал Дамблдор, злобно зыркая на попытавшегося ему возразить Аластора.

– Неужели?! А не пошел бы ты, «дорогой» друг… и не занялся бы этим вопросом самостоятельно?! Я не жажду вылететь с работы за вмешательство не в свои дела! – рассердился Грюм. Его искусственный глаз, давно уже работавший со сбоями, принялся с жужжанием вращаться, выдавая нервное состояние Аластора.

– А в Азкабан за убийство?.. – Дамблдор вскипел. По большому счету ему просто требовалось хоть на кого-то излить свое негодование из-за решения суда. Грюм казался неплохой кандидатурой для этого, особенно после того, как пришлось рассказать ему правду о смерти Джеймса Поттера. Теперь не было нужды с ним осторожничать.

– Альбус, следи за словами! – Аластор весь побагровел от еле сдерживаемого гнева, готового вырваться на волю потоком ругани и ответных угроз Дамблдору. – Я не собираюсь вмешиваться в работу, которую контролирует сам министр! Тебе нужно – вот и добивайся, чтобы Упивающиеся остались в тюрьме! В конце концов, кто из нас Верховный чародей и почетный председатель Визенгамота?! Или тебя там уже никто и в кнат не ставит? Так это уже не моя головная боль! Мое дело – ловить преступников, чем я и буду заниматься, – Грюм демонстративно подтянул к себе стопку докладов, давая понять, что не намерен больше тратить рабочее время на разговор с Дамблдором.

– Значит, так? Мне на твою помощь вообще больше не надеяться? Решил предать наше дело? – поднимаясь со стула, Дамблдор не переставал буравить Грюма недовольным взглядом.

– Почему же? В разумных пределах я всегда помогу, – Аластор не стал уточнять, что именно считает таковым.

– И где границы этих пределов? – Альбус с грохотом отодвинул стул в сторону, вымещая на нем свое отвратительное настроение.

– Ну уж точно не там, где меня можно будет в очередной раз подставить, – намек был более чем прозрачным.

– Мистер Грюм стал законопослушным? Бред! – насмешливо выплюнул Дамблдор, направляясь к двери. – Поздно, Аластор! Ты слишком часто нарушал правила этого мира, придуманные Министерством, чтобы теперь притворяться невинным. На этот раз прощу тебе твой гонор. Но в следующий – ты сделаешь так, как тебе будет велено, – оставив за собой последнее слово, Дамблдор покинул кабинет.

Вместо того чтобы, как планировал, немного успокоиться и сбросить раздражение, вызванное освобождением Беллатрисы Лестрейндж, Альбус после визита к Грюму еще сильнее разозлился. Уже покидая Аврорат, он столкнулся у лифта со своим идейным сторонником Кингсли Шеклболтом, которого планировал продвинуть поближе к министерскому креслу. Правда, пока что-то ничего из этого не выходило – то одно мешало, то другое. Однако встреча с Кингсли напомнила о том, что в Аврорате у Дамблдора и кроме Грюма имелись свои люди. И тут в его голове зародилась вполне резонная мысль – за Аластором теперь следовало тщательно присматривать. Слишком уж много тот знал о делах Ордена. Конечно, Альбус всегда был осторожен и практически в каждом щекотливом случае пытался подстраховаться, но своими откровениями Грюм все же был способен принести чрезвычайно много неприятностей и солидно подпортить авторитет Дамблдора. Отмыться полностью от грязи, которую в состоянии вылить на него Аластор, вряд ли удастся.

Альбус, пока добирался до Хогвартса, успел продумать детали того, что следовало срочно предпринять, чтобы защитить собственные позиции. Осторожность никогда не бывает лишней, считал он. Заодно получалось немного проверить и Шеклболта – на что тот способен и стоит ли делать на него ставку в предстоящей летом гонке за должность министра. Через месяц, максимум – два, уже нужно будет начинать кампанию: забалтывать общественность сказками об идеальной кандидатуре на главный пост в Министерстве и заваливать сладкими обещаниями, блистая свежими идеями и прожектами.

– Встречусь с Кингсли в штабе, все равно там никто больше не дежурит, – Альбус достал из стола чистый пергамент и быстро набросал записку Шеклболту. – Кстати… Блэк дома прячется, а куда Люпин запропастился? Нужно будет ему какое-нибудь задание придумать, а то что-то совсем от рук отбился, – пробормотал себе в бороду Альбус, пока отправлял сову с посланием. – Никому из старых кадров нельзя доверять, ни на кого нет возможности положиться, как раньше… Блэк – бесполезен и даже опасен. Если до него доберутся авроры, он просто потребует рюмочку Веритасерума и объявит себя невиновным в смерти Поттеров. Да еще и выложит все о том, как его обманом женили. Грюм… Да, Грюм – отдельный вопрос. Тут я сам дал маху – не стоило на него так настойчиво давить. Он и в самом деле не всесилен. Перегнул я палку, перегнул… – Альбус недовольно пожевал губами, словно беззвучно ругался – он терпеть не мог признавать свои промахи. – Люпин – этот бесхребетный недоволк – и тот сбежал, бросив дежурство в штабе без спросу. Видимо, без вмешательства Барти с его подчиненными не обойтись. Ладно, посмотрим, чем выборы закончатся, а там и решим, что предпримем дальше. Как же быть с этими арестантами? Неужели их и вправду всех выпустят? Обнаглели ортодоксы окончательно! Эта их дерзкая акция с проверкой Азкабана… Нужно как-то дать всем понять, что те, кого выпускают из тюрьмы, и те, кто сейчас нападает на мирных жителей – все они принадлежат к одной организации Упивающихся Смертью. – Альбус надолго задумался, перебирая в уме разные способы, но ни один из них, по его мнению, не выглядел достаточно убедительным. Так и не придя ни к какому окончательному решению, Альбус отправился на обед, будучи готовым прочесть в свежем номере «Ежедневного Пророка» новость об освобождении Беллатрисы Лестрейндж.

***

Нарцисса, как близкая родственница, практически без труда добилась возможности присутствовать на последнем заседании Визенгамота, когда должно было приниматься решение по делу ее сестры. Так что сразу же после оглашения вердикта она смогла обнять Беллатрису и забрать ее к себе домой.

– Я очень устала, – Беллатриса скупо улыбнулась, выйдя из камина в Малфой-мэноре. Было заметно, что она отвыкла от присутствия людей рядом.

Ее измотал процесс – приходилось делать вид, что все идет так, как нужно, в то время, когда хотелось закричать во всю силу легких, что она безвинно просидела почти пятнадцать лет в Азкабане и за это должен кто-то ответить. Но Беллатриса понимала, что не имеет права мешать друзьям следовать своим планам – не просто освобождать узников-ортодоксов, но и делать это законным путем, очищая их имена от наветов и несправедливых упреков. Да, не всегда ортодоксы в прошлом противостоянии были добрыми и покладистыми, отстаивая право на свое мнение, защищаясь от нападений и отвечая на жестокость местью. Однако отношение к нарушителям законов и правил не должно быть предвзятым, а наказание обязано являться соразмерным вине – вот мысль, которую пытались внедрить в сознание масс с помощью Фаджа. И Беллатриса знала это, потому и сдерживала свой взрывной нрав, подталкивавший ее к мятежу.

– Конечно, дорогая. Я приготовила тебе комнату возле моих апартаментов, – Нарцисса чувствовала себя немного неуверенно – она не представляла, как вести себя с сестрой, пережившей столько бед.