– И что, по-вашему, я должен для этого сделать? Вступить в ваш Орден Феникса? И каким образом это повлияет на ситуацию? – Гарри покачал головой, давая понять, что не видел смысла в предложенном.

– Пойми же – Орден Феникса был создан, чтобы бороться против Волдеморта. Став его членом, ты тем самым заявишь о своей позиции…

– Нет! «Тем самым» я лишь поставлю себя вне закона, – Поттер резко перебил Дамблдора, корректируя его вывод. – Я не могу вступить в Орден Феникса, потому что такой общественной организации нет в магической Британии. Не хочу, чтобы меня считали экстремистом, как и тех, кто похищал Гермиону, – Гарри притворно тяжко вздохнул, мысленно давая себе подзатыльник – уж слишком откровенно получалось провоцировать Дамблдора.

– Да каким экстремистом? Разве борьба за светлое будущее магического мира – столь недостойная для тебя цель в жизни? Ты должен понимать, что уйти от выбора тебе все равно не удастся! Так выступи вместе со мной – дай знать Волдеморту, что тебя нельзя купить или перетянуть на сторону зла и тьмы! Я помогу тебе восстановить справедливость, и виновные в похищении и пытках твоей подруги будут достойно наказаны.

– Насколько мне известно – наказывать уже некого. Спасибо амулету, который справился с защитой Гермионы лучше, чем я, – мрачно заявил Гарри. Он знал о том, что Северус рассказал Дамблдору после посещения Малфой-мэнора, поэтому не боялся, что выдаст что-нибудь лишнее.

– Еще неизвестно, что решат в Аврорате. Применение столь темного артефакта, каким мистер Крам снабдил свою невесту, способно вызвать неоднозначное отношение к ее действиям, – Дамблдор ожидал сведений от Кингсли, которому уже поручил поднять вопрос об использовании запретного колдовства на территории магической Британии, как только Грейнджер с опекуном придут подавать заявление о похищении.

– Вы правы – у Аврората могут быть большие… сложности. Ведь Гермиона – невеста подданного другого государства. Она сирота, а ее опекун иностранец. К тому же она заключила магическую помолвку с Виктором, – Гарри уже успел проконсультироваться у Тома и выяснил, что применение родового артефакта, если доказана реальная угроза жизни, что в случае с насильственным похищением сомнению не подлежало, будет воспринято правомерным, независимо от того, какое действие тот произвел.

– Мы должны встать на защиту магического мира, пока не поздно. Ты не имеешь права бросить людей, которые в тебя верят! Пойми – одно твое слово поднимет дух нации до немыслимых высот! Ты же герой, о котором знает каждый волшебник магической Британии! Тебе поверят, за тобой пойдут! Мы справимся с Упивающимися, если люди перестанут прятаться и выступят против негодяев, решивших уничтожить все, что нам дорого, – Дамблдор снова сел на своего любимого конька и, казалось, даже не замечал, как Гарри недовольно кривится и почти издевательски возводит глаза к потолку. – Скажи, что ты готов взять на себя почетную ношу – быть лидером в этой борьбе, стать знаменем, которое воодушевит на подвиги десятки и сотни других магов! Поклянись защитить наш мир – и я помогу тебе поднять против Темного Лорда тысячи волшебников! Дорогие тебе люди будут защищены, и не придется вновь переживать об их судьбе. Дай обет помочь мне, и я стану тебе надежной опорой в борьбе!

– Профессор Дамблдор, зачем вы все время возвращаетесь к тому вопросу, на который я уже ответил? – Гарри принял исключительно серьезный вид и холодным тоном решил подвести черту под бесполезным разговором. Чеканя каждое слово, он повторил основные пункты позиции, которую намеревался отстаивать: – Я не собираюсь вступать ни в какой Орден – ни сейчас, ни позже. Я не горю желанием становиться вашим знаменем. Я не революционер и не буду никого ни к чему призывать. Для борьбы с правонарушителями у нас есть Аврорат и Министерство. Если у вас имеются дельные мысли, как справиться с преступниками – передайте свои предложения аврорам. Уверен, они будут вам благодарны за оказание помощи в борьбе с террористами.

– Министерство уже довело ситуацию до того, что людей воруют прямо на улицах! И ты готов вручить им судьбу нашего мира? Гарри, ты обязан сделать так, как я говорю! – Дамблдор впился жестким взглядом в Поттера, словно невзначай направляя в его сторону волшебную палочку, которую уже несколько минут вертел в руках, надеясь сломить его сопротивление, насильно проникнув в сознание. Он, поняв, что уговорами ничего достичь не сумеет, пошел на отчаянные меры – почти не таясь, задействовал ударную легилименцию – при должном старании она могла пробить даже защиту амулета средней силы. Однако у Альбуса ничего не вышло.

– Профессор Дамблдор, я не позволял вам применять ко мне ментальные практики! Надеюсь, вы понимаете, что я этого так не оставлю? – Гарри – собранный и нарочито спокойный, несмотря на бурю эмоций, бушевавшую в его душе – поднялся со стула.

– Ты не так все понял… С чего ты взял, что я… – волшебная палочка подрагивала в руке Дамблдора – он бросил слишком много сил на невербальное исполнение очень сложного заклинания, предпринимая попытку проникнуть в разум Поттера с намерением показать, насколько тот уязвим перед его могуществом.

– Я все правильно понял. Вы атаковали мое сознание запрещенным методом. Абсолютно запрещенным! И я смогу это доказать, если понадобится. Ваше счастье, что ментальное нападение не засчитывается директору Хогвартса как вред студенту и не наказывается Магией как клятвопреступление. Но вы ведь об этом знали, – Гарри криво усмехнулся, намекая на то, что Дамблдор и ранее применял в школе подобный метод убеждения. – Надеюсь, вы получили ответы на все ваши вопросы, и я могу быть свободен.

– Ты слишком дерзок для своего возраста. Не стоит угрожать тем, кто намного искуснее тебя во владении магией, – лицо Дамблдора покраснело от гнева. Неудача не просто расстроила его, она заставила принять поражение – а это оказалось чрезвычайно болезненно для уязвленного самолюбия того, кто на протяжении многих десятков лет был уверен, что его магическая сила и умения никогда не подведут.

– Вы что-то путаете, профессор. Я никому не угрожал. А вот вы намеревались проникнуть в мое сознание без моего на то согласия. И что вам там понадобилось? Хотели показать свою мощь? Надеялись, что я под впечатлением соглашусь на все ваши предложения? – Гарри видел, как беззвучно шевелятся губы Дамблдора, выдавая его негодование. – Не вышло. И не выйдет. Так что и не пытайтесь повторить.

– Есть народная мудрость – не плюй в колодец, из которого в будущем придется напиться. Ты еще обратишься ко мне за помощью. И я тебе ее обязательно окажу, Гарри, потому что не злопамятен. Ты очень скоро поймешь, что у тебя нет выхода. Придется выбирать между мной и Волдемортом – убийцей твоих родителей. И какой выбор ты сделаешь? – Дамблдор тоже поднялся со своего места, продолжая сверлить Поттера колючим взглядом.

– Время покажет, – двусмысленность ответа Поттера была как на ладони. Он оставил Дамблдору право решать: сомневался ли Гарри в его предсказаниях о том, что придется обратиться за помощью, или говорил о предстоящем выборе. Гарри мысленно усмехнулся: настоящий Волдеморт уже давно стал дорог его сердцу. Да и к тому же заявление директора заведомо было неверным и несло в себе логический подвох, потому что Дамблдор и тот, кто убил Поттеров – это один и тот же человек. И Гарри об этом прекрасно осведомлен.

– Что ж, мой мальчик, иди и подумай над моими словами, – Дамблдор все же решил под конец вернуться к своему приторному тону – на удивление, он довольно быстро обуздал свой гнев. Возможно, сказался шок от того, что Поттер так предельно четко разгадал его оказавшийся безнадежным ход с легилименцией. Способностей Альбуса и в самом деле не хватило бы на то, чтобы что-то изменить в сознании Поттера, но открыто заглянуть в его память было бы любопытно, тем самым наглядно проявив свое могущество. Обычно данный трюк заставлял людей склоняться перед гением Альбуса, но Поттер оказался крепким орешком, к тому же слишком много знавшим о ментальных практиках. Настолько много, что сумел распознать провалившуюся атаку, запущенную невербальным заклинанием. «А вот это уже интересно, – подумал Дамблдор, провожая взглядом Поттера, выходившего из директорского кабинета. – Те, кого оберегали амулеты, узнавали о сломанной ментальной защите только тогда, когда я уже, не скрываясь, читал их как раскрытую книгу, – несмотря на то, что подобное колдовство требовало очень мощной концентрации и большого вливания магических сил, Дамблдор все же несколько раз на своем веку применял его для подчинения кого-то вроде высокопоставленных министерских работников. – Неужели я так долго не практиковал это, что сделал что-то неверно?»