– Мы понимаем это, – Гарри грустно улыбнулся Северусу, давая знать, что его наставления для них не новость. – Посмотрим, что будет дальше. Как ты и предположил – вполне резонно ожидать каких-то очередных шагов от того, кто все это затеял.
– Пора на обед. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание, – Северус решительно поднялся, считая разговор оконченным. Они, по сути, собирались здесь лишь затем, чтобы выслушать рассказ Гермионы. Это Том придумал, как сделать так, чтобы ей не довелось пересказывать все пережитые ужасы еще раз – уж для Гарри точно пришлось бы.
***
Во время обеда в Большом зале Гарри казалось, что все пялятся на них с Роном, что, собственно, было недалеко от действительности. Слухи по школе разлетелись со скоростью пожара. Те из студентов, кто видел, в каком состоянии вернулась Гермиона, поделились собственными впечатлениями со своими друзьями, а те – со своими… и так далее. И теперь всех одолевало любопытство – что же произошло на самом деле? Гарри заметил, как Рон весьма резко осадил кое-кого из своих сокурсников, видимо, попытавшихся лезть с вопросами. Слава Мерлину, слизеринцы старались не проявлять заинтересованность столь открыто, как учащиеся других факультетов, однако и они украдкой бросали пытливые взгляды в сторону Поттера и Уизли.
Когда Снейп подошел к обеденному столу, Дамблдор предложил ему занять место рядом с собой. Подобное случалось не очень часто – обычно преподаватели садились на одни и те же места, словно закрепленные за ними. Но слева от директорского кресла всегда оставался свободный стул, на который Дамблдор и приглашал время от времени кого-нибудь из педагогов, с кем планировал что-нибудь обсудить за трапезой.
– Я так понимаю, мистер Малфой еще не вернулся в школу? – происшествие в Хогсмиде абсолютно не повлияло на аппетит Дамблдора – его тарелка была основательно загружена мясом и тушеными овощами.
– Нет. Люциус ведь сказал, что забирает сына до вечера. Думаю, он сам приведет его в Хогвартс – не станет рисковать после того, что случилось с мисс Грейнджер, – Северус отрезал от ростбифа аккуратные кусочки и клал их в рот после каждой фразы, тем самым делая значительные паузы, отчего его речь казалась несколько ленивой.
– Я хочу, чтобы ты немного попозже отправился к Малфоям. Ты же вхож в их дом? – вопрос был явно риторическим – Дамблдор прекрасно знал, что Люциус поддерживал связь с деканом своего сына. – Прежде всего, ты сможешь сам привести Драко в школу, дав возможность его отцу больше времени уделить подопечной. Но главное – постарайся выяснить подробности, что произошло с мисс Грейнджер. Как можно детальнее. Мы обязаны иметь представление, с чем она столкнулась, и выработать правильную линию поведения. А еще лучше, если ты ее сразу заберешь в Хогвартс. У пятого курса важные экзамены в этом году, мисс Грейнджер не должна пропускать занятия. Думаю, целитель Малфоев уже осмотрел ее, – Дамблдор не скрыл своего недовольства тем, что Люциус выказал недоверие школьному колдомедику.
– Хорошо, – Северус не стал напоминать Дамблдору о том, что Гермиона наверняка получила психологическую травму, а следовательно, ни о каких занятиях для нее в ближайшее время не может идти и речи. Что же до экзаменов, Снейп был уверен, что Гермиона уже сейчас готова к их сдаче, поэтому вполне может побыть в Малфой-мэноре, пока не вернет себе самообладание.
***
Крам прибыл в Британию ближе к вечеру. Гермиона даже не представляла ранее, насколько сильно будет рада его приходу. Несмотря на то, что их союз был в большей степени договорным и основанным лишь на неоспоримой симпатии и на благоприятном результате расчета совместимости магии, Гермиона сразу почувствовала себя увереннее, когда Виктор, не обращая внимания на свидетелей, заключил ее в объятия и зашептал успокаивающие слова.
Извинившись перед Малфоями, Крам уединился с Гермионой, чтобы расспросить о случившемся и обсудить дальнейшие действия сначала исключительно вдвоем, все же рассчитывая позже выслушать советы и от остальных. На предложение Виктора забрать ее в Болгарию Гермиона, ни секунды не задумываясь, ответила отказом.
– Во-первых, маму нельзя волновать – пусть спокойно носит малыша. Надеюсь, ты не успел ей ничего рассказать? – Виктор только покачал головой в ответ на вопрос невесты. – Вот и хорошо. Не нужно ей знать об этом. Во-вторых, ты же понимаешь, что родители больше не отпустят меня в Хогвартс. Они запрут меня, а ключ выбросят в море, но не позволят, чтобы я вернулась в школу, – Гермиона печально улыбнулась. Благодаря волшебным настойкам семейного целителя Малфоев она довольно легко держала себя в руках и не скатывалась ни в депрессию, ни в истерику после пережитого буквально несколько часов назад. – А в третьих… Можешь называть меня безрассудной, но я не допущу, чтобы меня считали трусихой, сбежавшей от опасности.
– После того, как ты так смело отстаивала свою жизнь, никто не посмеет назвать тебя трусихой! Я бы должен сейчас заявить, что в таком случае они будут иметь дело со мной. И так обязательно и случится, если кто-либо рискнет тебя обидеть. Но… – Виктор невесомыми прикосновениями очертил кончиками пальцев овал лица Гермионы, восхищенно любуясь ею. – Ты можешь постоять за себя. Ты воин, моя дорогая. И я бесконечно счастлив, что наши будущие дети смогут гордиться такой смелой и сильной мамой. Я люблю тебя. Всем сердцем, – он прильнул к ее губам в очень ласковом поцелуе, будто доказывая искренность своих слов.
Признание Виктора, шедшее из глубины сердца, и всемерная поддержка оказались для Гермионы решающим фактором, заставившим отбросить все сомнения и сожаления и позволить себе не бояться личных демонов, вырвавшихся на волю вместе с необходимостью принести кровавую дань ради собственного спасения. Нет, она не стала сразу же считать себя героиней, но и жертвой быть перестала. Впереди ее ожидали дни раздумий, анализа всего случившегося и осознания того, что ничего не изменить и не переиграть, поэтому следует извлечь урок и двигаться дальше. Но уже сейчас она приняла на веру тот факт, что близкие и родные всецело одобрили ее действия, а следовательно, она не должна чувствовать себя преступницей.
Виктор и Гермиона, выйдя к ужину, застали за столом, кроме Малфоев и Риддла, еще и Снейпа, который сразу же объяснил им, что его прислал Дамблдор, поэтому потребуется решить, что стоит сообщить директору, а о чем тому знать пока не следует. Гермиона теперь в полной мере оценила ход Тома со Сквозным зеркалом. Ей не только не было нужды сейчас что-то рассказывать еще и Снейпу или слушать, как это делают за нее другие, но он к тому же обладал полной информацией о случившемся, что позволяло двигаться дальше, не оглядываясь и не страшась недопонимания. Это каким-то странным образом делало его в глазах Гермионы тем, кто заведомо находился на ее стороне, и у нее не оставалось причин для беспокойства. Она ведь прекрасно осознавала, что посторонние люди далеко не одинаково отреагируют на информацию о ее действиях, если придется обнародовать подробности происшествия.
– Преступники не станут подавать заявление в Аврорат. Поэтому полагаю, что можно обойтись рассказом о сработавшей защите амулета, – Том взглянул на Виктора. – Ты что-нибудь пояснишь о нем?
– Это чары нашего рода. Называются «Последний шанс». Очень сложные и замкнутые на родовую магию, – Виктор говорил лишь общие факты, не вдаваясь в подробности. – Их способен использовать только член нашего клана. Гермиона – моя невеста. Она тоже под защитой рода Крамов, потому что помолвка была магической, а не гражданской, ограничивавшейся подписанием договора. Так вот… Чары срабатывают после произнесения ключевой фразы, построенной таким образом, чтобы ее было легко помнить, но в обычной жизни она никогда не могла бы использоваться во избежание случайной активации амулета. Поток магии преобразовывается этими чарами так, что в радиусе до трех ярдов от того, кого они защищают, все живое уничтожается – практически взрывается на клеточном уровне.
