Толпы народа спешат в церкви послушать те трогательные места, в которых говорится о страданиях Христа. На последней неделе страстного поста, когда нельзя есть даже рыбу, в субботу все отправляются ко всенощной. Все церкви разом освещаются, с сотен колоколен раздается радостный перезвон колоколов. Начинается всеобщее веселье. Церкви, залитые светом, пестреют нарядами дам, даже самые бедные в этот день постараются справить обнову. Готовятся к празднику заранее, исподволь. Столы в этот день ломятся от яств. Самые вычурные пасхи и куличи, освещенные для разговенья, разложены по столам, которые не убираются всю пасхальную неделю. Гости приглашаются закусить, отобедать.

С утра к Семену приехали Николай Репнин с Сергеем Юшновым, чтобы пригласить его к себе на пасхальный обед. Николай один из всех друзей Семена жил в родительском гнезде. Все же остальные, как и сам Семен, жили холостыми квартирами, вдали от родительских домов.

– Ты все еще не готов? – возмутился Николай.

– Я сейчас, мигом. Степан, одеваться!

– А знаете ли, друзья, что Чернышевского арестовали, и он сидит в Петропавловке? – спросил Сергей.

– За что? Что сделал? – возмутились товарищи.

– Ничего особенного. Талантливый человек и очень большое влияние имеет на молодежь! Вы же это и сами отлично знаете. А разве может правительство терпеть это! Это недопустимо.

– Да, жалко, симпатичный человек, я был на одной из его лекций в университете, – сказал Семен.

– Да, еще у Назимова, в его салоне, художник Шварц выставил свою новую картину, называется «Иван Грозный убивает своего сына». Изумительная вещь, надо обязательно сходить посмотреть.

Так за разговорами друзья сели в коляску и покатили к Репниным. Эта фамилия считалась одной из старинных, которые исчезали мало-помалу, уступая место именам новых людей, и с завистью смотрели на пеструю толпу у трона, занимавшую высокие посты в новой столице на берегу Невы. Некоторые старые корни пускали молодые побеги, которые отличились в различных краях России, богатея и приобретая более роскошные дворцы в центре Петербурга. Другие засыхали на корню, не дав побегов, и древние фамилии исчезали навсегда. Хотя молодые и делали карьеру при дворце, все же почитали традиции древних родов.

Все старые богатые дома были похожи друг на друга. Улицы, где они селились, были тихи, чисты, в стороне от шума и суеты города, жизнь текла здесь мирно и спокойно. По крайней мере, на первый взгляд. Утром никого нельзя было встретить на улице. Только в полдень появлялись дети со своими гувернерами-французами, вышедшие на прогулку. Лавки на этих улицах не допускались. А на углах обязательно стояла будка с будочником, который целый день стоял рядом, отдавая честь проходившим мимо военным. А к вечеру он забирался в свою тесную, темную будку, занимаясь своими мелкими делами: чинил обувь, тер табак и т. д.

Князь Николай Репнин недавно закончил военную коллегию, куда попал не по своему выбору, а по указанию царя Александра Второго, который издал указ: дети офицеров, начиная с грудного возраста, обязаны быть зачисленными в военные учебные заведения, дабы поддержать традиции дедов. Среди них оказался и Николай.

Князья Репнины берут свое начало еще от Елизаветы Петровны. Будучи принцессой, она увлеклась сержантом Измайловского полка Алексеем Разумом, ставшего затем, с восшествием Елизаветы на престол, видным государственным деятелем и негласным ее супругом, сменив фамилию Разум на Разумовский. Он служил в полку вместе с отцом Николая Репнина, были друзья. Став царедворцем, Разумовский не забыл и своего друга, помог и тому подняться, стать на ноги. Служили они всегда по военной части, что досталось и Николаю.

Во двор дома вели массивные, широкие ворота.

На медной доске над калиткой были герб и фамилия князей Репниных. Дом выходил парадными окнами на улицу, а на просторном дворе находились многочисленные службы: конюшни, кухни, сараи, погреба, людские.

Внутреннее убранство тоже мало чем отличалось от других барских домов. У всех – почти одинаковое расположение комнат. Вот огромная зала, пустая и холодная, с рядами стульев вдоль стен, а в углу – рояль, картины по стенам, канделябры на ножках. Здесь проходили балы и парадные обеды. Затем гостиная в 3–4 больших окна, с неизменным круглым столом, диванами. Несколько маленьких изящных столиков, заваленных всевозможными безделушками, стулья, козетки. Далее шли: столовая, малая гостиная, спальни, детские, кабинеты.

Приехав, друзья застали уже всех гостей в сборе. Была здесь и молодежь. Застолье было шумным и веселым. После долгого, сменявшего несколько раз блюда обеда друзья прошли в кабинет Николая пить кофе.

– Сергей, ты сегодня что-то такой скучный, на себя не похож, что случилось? – спросил Семен – Давай, выкладывай.

– Я в совершенном отчаянье. Сбит с толку, не знаю, что предпринять.

– Выкладывай, в чем дело, – встревожились товарищи.

– Ну, вы знаете, я люблю Вареньку Сташевскую. Мы пока скрываем нашу помолвку, она должна закончить Смольный. Но, похоже, мы попали в беду. Император Александр, встретив Варю на балу в Смольном, воспылал к ней. Вы же знаете, он волочится за каждой юбкой, и никто не смеет ему отказать. Что делать, ума не приложу. Правда, император еще не знает, кто она. Но ведь это не проблема для его ищеек.

– Ну, тебе в первую очередь необходимо поставить в известность княгиню Друзскую о вашей с Варей помолвке. Мне кажется, они не станут возражать, – сказал Николай.

– О чем ты говоришь! – вскричал Сергей. – Да они, если узнают о благосклонности императора к Вареньке, начнут от радости строить радужные планы, хотя и понятно, что для Вари это добром не кончится. Ведь княгиня – ее сестра, больше у нее никого нет, Варя сирота. Правда, есть тетка, сестра матери, в Кракове. Но что она может? Ведь это так далеко, чтобы нам помочь.

– Да, положение, – вздохнул Семен. – А что, если попытаться опередить императора? Женитесь теперь же!

– Нет, это нас не спасет. Разве мало жен – теперешних любовниц у Александра? Одна Лопухина чего стоит. Поговаривают, что он дал ей отставку. Это еще больше меня пугает. Скоро выпуск, и встреча с императором Вари неизбежна. Александр курирует Смольный институт. Будет выпускной бал. А тут еще князь Друзский хлопочет о назначении Вареньки в фрейлины к Марии Александровне. Этого я не перенесу.

– Успокойся, давайте все хладнокровно обсудим, обдумаем. Во-первых, ты не один, мы с тобой и обязательно что-нибудь придумаем. Во-вторых, и главное: успокой Вареньку. Чтобы она со страху не наделала каких-либо глупостей, – как всегда убедительно рассуждал Николай.

– А в-третьих, ты богат. Не стеснен материально, а это уже кое-что. А потом, у нас еще есть время что-то придумать. И вообще, нечего сидеть здесь и киснуть. Сегодня праздник. Поехали в Мариинский, там сегодня идет «Летучая мышь». Там нас ждет Оболенский, он ангажировал места, – по-солдатски распорядился Николай.

Друзья отправились в театр. В курительной комнате собралась золотая молодежь Петербурга, объединенная общим благоговением перед благородным искусством. Хорошая музыка играла важную роль в жизни тогдашней молодежи. Большинство детей из дворянского сословия обязательно обучалось музыке. Поэтому они понимали и любили ее. И она являлась большим источником наслаждений. В то время русская оперетта почти не существовала, а был рассвет итальянской оперетты, и только. Выходил на сцену Иоганн Штраус – австрийский композитор, который только через несколько лет завоюет Европу.

Раздался первый звонок. Молодые люди ходят не только смотреть спектакли, но и чтобы встретиться с друзьями, пообщаться, развлечься, полюбоваться на хорошеньких девиц, находящихся под неусыпной охраной маменек, но которым удавалось из-за маменькина плеча улыбнуться, назначить свидание, передать записочку.

Поэтому и отправились наши блестящие молодые люди после первого звонка в партер на свои места, чтобы оглядеть зал и присутствующих.