– Мы, российское дворянство, должны сплотиться вокруг Столыпина, чтобы противостоять тому хаосу, который происходит сейчас в России, – доказывал Семен своим друзьям, побывав на очередной лекции Столыпина.

А спустя некоторое время, оказавшись на митинге народовольцев, увлекся и их воззваниями.

Не только в политической, но и в общественной жизни страны стало появляться раздвоение. Левые элементы стали держать себя враждебно. Появлялись и более серьезные симптомы назревания революции. То тут, то там вспыхивали забастовки. Как безупречные фраки представителей высшей аристократии и крестьянские поддевки, то же разнообразие царило в умах, настроениях и политических убеждениях. И когда люди сходились, и речи лились непринужденно, всем становилось ясно, насколько глубока рознь между людьми разных направлений, и рознь эта становилась все глубже и глубже.

Кроме всего прочего, шла война с турками, которая отнимала у России силы и средства. И передовые молодые представители дворянства не могли оставаться в стороне. Они шли добровольцами сражаться за Отечество. Об их героизме и мужестве так замечательно написал в своих «Севастопольских рассказах» Лев Толстой, который сам участником этих сражений.

А в это время в Петербурге наступила весна. Солнце золотило купола церквей, близилась Пасха, и весь город тонул в пушистых сережках вербы. Над городом прокатился пушечный гром.

«Полдень», – подумал Семен.

Уже 200 лет Россия так отмечает свой трудовой день. Это ритуал.

«Все будет хорошо», – думал Семен, выглядывая из окна своего кабинета.

Конечно, хорошо, ведь плохое и грустное быстро забывается, когда ты молод, здоров и богат. Ведь жизнь так разнообразна и интересна.

Однажды, на одной из лекций, Семен Петрович познакомился с удивительно интересным человеком, очень легким собеседником, умным, абсолютно убежденным в своей правоте. Они спорили об учении Карла Маркса. Естественно, как любознательный, начитанный человек, Семен читал Маркса и в чем-то был с ним согласен, хотя многого не принимал.

– Вы не согласны или просто не желаете спорить? – усмехаясь в темную бороду, говорил собеседник.

Каменев слегка обиделся на резкую критику правительства собеседником, но теперешняя русская жизнь, такая дикая и запутанная, создавала столько тем для споров, что долго обижаться не приходилось. И он вспомнил, что не далее, как вчера, у себя в департаменте, разбираясь в запутанном деле о непомерном налоге на сахар, обнаружил, что внутри страны он продается по 4 рубля 60 копеек за пуд, а вывозится за границу по 1 рублю 20 копеек.

«Разве это не преступление?» – думал он и сам от себя ждал ответа. Ему ничего не оставалось, как признать, что это узаконенное самим правительством, посредством тайных премий сахарозаводчикам, преступление. И сейчас, рассказав своему собеседнику об этом случае, смутился.

– Только, пожалуйста, не допытывайтесь у меня далее, кто стоит во главе этого правительства. А то ведь мы с вами договоримся бог знает до чего.

– А я вот договорился, – грустно заметил собеседник, – до тюрьмы, а затем до рудников в Сибири. Вас это не пугает? Давайте познакомимся: Лопатин Герман Александрович, потомственный дворянин.

Г.А. Лопатин родился 13 января 1845 года в семье нижегородского чиновника Александра Николаевича Лопатина. На шестом году жизни мальчика семья переехала на Кавказ. Отец – потомственный дворянин, действительный статский советник. Занимал важный ответственный пост. На образование детей ничего не жалели. Еще будучи гимназистом, Герман познакомился с учениями Фурье, Прудона, прочитал многие публицистические статьи Герцена. Окончив с золотой медалью Ставропольскую гимназию, он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. В 1866 году окончил его с отличием, стал готовить диссертацию на тему «О самопроизведенном зарождении» и уже в 1867 защитил ее и получил степень кандидата Петербургского университета.

1862 год – год поступления Германа в университет, был трудным для революционно настроенной русской молодежи. Закрывались демократические органы печати, арестовывались многие революционеры, в том числе Н.Г. Чернышевский, которого Герман боготворил. Он тяжело переживал закрытие любимых журналов «Современник», «Русское слово». Вскоре он сблизился с революционно настроенными студентами и в жарких спорах пытался разобраться в сложной обстановке в России. Лопатину предложили вступить в террористическую группу Д. Каракозова, готовившую покушение на царя. Но Герман не только ответил отказом, а всячески старался убедить своих товарищей во вреде их затей для революции.

4 апреля 1866 года группа Каракозова совершила неудачную попытку убийства царя Александра, что привело к массовым репрессиям против революционеров, начались повальные аресты. Герман, не скомпрометированный участием в заговоре, стремился сделать все, чтобы налетевшая буря захватила поменьше жертв. Но аресты сыпались, словно град, не миновало эта чаша и его. И вот в мае он оказался в Петропавловской крепости, заключение длилось два месяца. Все это произошло в последние месяцы учебы в университете. Герману приходилось напряженно работать над освоением последних достижений биологической науки, готовясь к выпуску. В возрасте 22 лет Лопатин вошел в жизнь уже с революционным опытом и с солидной научной подготовкой. Он отказывается от предложения работы на кафедре университета, полностью посвящает себя революционной борьбе. И уже в 1867 году вокруг него объединяется небольшая группа лучших представителей тогдашней молодежи, которая все свои помыслы и силы стремится посвятить Отчизне.

В 1867 году вышел в свет 1-й том «Капитала» К. Маркса, получивший живой отклик в России. И уже тогда зародилась идея перевода «Капитала» на русский язык. Взяться за это предложили Лопатину как опытному переводчику. Вначале Герман отказался: он решил сначала выяснить, готов ли русский народ воспринимать революционные идеи. Он понимал, что большая часть передовой интеллигенции, оторванная от дома, от действительности, покинув свои провинции ради учебы, обсуждает вопросы внутренней жизни России исключительно на основании собственных соображений и теорий, не зная действительного положения народа. Оторванность от жизни, незнание ее – в этом Лопатин и видит слабость революционной борьбы. Он был замечательный оратор, организатор, дипломат. Умел сплотить вокруг себя людей, зажечь их своим огнем. Свободно говорил на четырех языках. С большой заинтересованностью мог беседовать как с высокообразованными интеллигентами, так и с жандармом, мужиком на любую тему. Поэтому он и обратил на себя внимание Семена Петровича Каменева.

– Лопатин?.. Герман Александрович?.. – вскричал Семен изумленно. – Да вы знаете, кто я? Я ваш кузен! Да, двоюродный брат, Каменев Семен Петрович!

Лопатин тоже с изумлением смотрел на Семена, но его эмоции не были настолько резкими и сильными.

– Право сказать, встреча довольно неожиданная. Я, конечно, знал, что вы учитесь в Петербурге, но чтобы встретиться вот так, да за такими спорами… Извините, не ожидал. Очень рад. Что ж, это делает вас еще более интересным собеседником. Я уважаю интересных, любопытных людей. Нельзя просто плыть по течению.

Ну, расскажите о Таганроге, о себе, о родных. Давно там не был, все как-то не хватает времени. Мне нравятся южные города. Они придают остроту нашей жизни, как острая приправа к соусу. Северные города – более пресные, бесцветные. Не хватает яркости, что ли?

Так беседовали двое, почти одного возраста молодых людей. Оба – образованные, умные. Один – ищущий в своей жизни ответа на многие вопросы. А другой – в основном, уже знающий эти ответы и решивший, что ему надо от этой жизни и чем она будет заполнена. Оба были полны сил и энергии, красивы и молоды.

Жизнь в Петербурге у Каменева шла своим чередом.

Приближалась весна, и никакие катаклизмы в политической жизни России не могли ее остановить. Наступала пасха, наиболее чтимый и веселый праздник. Тают громадные сугробы, лежащие всю долгую зиму, бурные ручьи бегут по улицам. Вовсю пригревает солнышко. Каждый день несет изменения в природе. Люди стараются после зимних морозов и метелей, порядком надоевших, подольше оставаться на улице. Громко чирикают воробьи, огромными стаями перелетающие с одного двора на другой.