Уже под утро, уходя в свою комнату, обцеловав мать с исступленной дочерней нежностью, Ленка сказала, что звонил Витя.

— Что сказал?

— Тебя спрашивал, — пожала плечами Ленка…

— А вот и госпожа следовательница!

Блаженная улыбка слетела с лица Клавдии, потому что на пороге прокуратуры стоял, сложив руки на груди, депутат Госдумы Иосиф Владимирович Худовский.

— Здравствуйте, — сказала Клавдия. — Вы ко мне?

— Да, мы к вам, — многозначительно сказал депутат.

Из-за его спины выглянула вдруг та самая женщина, сценаристка, Низовцева.

— Простите, у меня не так много времени, — Клавдия поднялась на крыльцо. — Вы позволите пройти?

— То есть вы нас принять не хотите?

— Ну нет, раз уж вы пришли…

Бригада в полном составе поднялась навстречу Клавдии, но, увидев за ней Худовского, медленно потянулась к выходу.

— А где Игорь? — успела Клавдия спросить у Берковича.

— Пока не появлялся. Это надолго? — прошептал прокурор-криминалист.

— О-о-о! — простонала Клавдия, закатив к небу глаза.

Когда кабинет опустел, а Худовский и Низовцева сели напротив Клавдии, она мило спросила:

— И чем же я обязана такой чести?

— Слушайте, только не надо тут!.. — сморщился Худовский. — Вы прекрасно знаете, зачем мы пришли. Что у вас там с моим делом?

— Думаю завершить его дня через три, — сказала Клавдия.

— Что, вы еще до сих пор мучаете это простейшее дело? Я, как юрист…

— Вы, как юрист, — мягко перебила Клавдия, — должны знать, что мне положено исследовать все обстоятельства дела.

— Да не было там, слушайте, никаких обстоятельств! — замахал руками депутат. — Эти террористы напали на меня, чтобы я не выставлял свою кандидатуру…

— То есть вы настаиваете на политических мотивах, — резюмировала Клавдия.

— Настаиваю? Вы что, совсем, да? А что это может быть еще?! Какие-то обстоятельства она ищет! Нет никаких обстоятельств, повторяю вам!

— Возможно, и дела нет? — еле слышно спросила Клавдия.

Худовский медленно поднялся со стула.

— Ты что, следовательница, сбрендила? Ты понимаешь, что ты говоришь? Избили депутата Госдумы, а она мне предлагает закрыть глаза на это безобразие!

— Хорошо, я доведу дело до конца, — опять кивнула Клавдия.

— Слушай, ты, ты что? Ты мне угрожаешь? — сузил глаза Худовский.

— Что-то я вас не пойму, господин депутат, — очаровательно улыбнулась Клавдия. — Предлагаю прекратить дело — недовольны, предлагаю завершить — угрожают. Чего же вы хотите?

— Ладно, я все понял. Ты под меня копаешь? Да?

— С чего вы взяли? Я пытаюсь выполнить свою работу. И будьте уверены, я ее выполню хорошо.

Худовский забегал по кабинету. Слов у него не было.

— Простите, — вступила в разговор Низовцева. — Что, эти хулиганы все отрицают?

— Эти… «террористы», — подчеркнула Клавдия, — наоборот, все признают.

— Так что ж тогда? Вам все было рассказано.

— Да-да… Вы правы, но есть одна деталь… Ну как бы вам растолковать? Вот если я, к примеру, скажу, что Эм Си Хаммер вовсе не певец, а Ди Колман как раз наоборот — чистый соловей, вы станете со мной спорить?

— А я и не знаю, кто это такие, — презрительно сморщилась Низовцева.

— Так вот, представьте, эти ваши рокеры даже не знают, кто такой Ельцин. Поэтому политические мотивы как-то…

— А вы не допускаете простой мысли, — тут же нашлась Низовцева, — что их подкупили?

— Допускаю. Только вот кто? — И Дежкина пристально посмотрела на Худовского.

— Так! — задвигался тот весь, словно на шарнирах. — Мне все ясно. Я сейчас пойду к Малютову! Ты играешь на руку коммунистам! Ты против демократии.

— Это ваше право, — развела руками Дежкина. — С удовольствием отдам это дело другому следователю.

— И отдашь, как миленькая отдашь!..

— Клавдия Васильевна! — влетел в этот не самый удачный момент в кабинет Игорь Порогин.

— Здравствуй, Игорек. Минуточку, — попросила Клавдия. — У вас все? — обернулась она к Худовскому.

— У меня все. Пока все! Но ты еще про меня услышишь! Ты еще будешь плакать кровавыми слезами!

Игорь тут же сделал стойку. Этот человек явно обижал Клавдию Васильевну.

— Простите, — сказал он. — Вы не назовете свою фамилию?

— А ты меня не знаешь? — оскалился депутат. — Пожалуйста! Худовский Иосиф Владимирович. Депутат Государственной Думы, лидер НДПР!

— Спасибо. Должен вас предупредить, что наш разговор совершенно случайно оказался записанным на диктофон. Я могу квалифицировать ваши слова как угрозу следователю правоохранительных органов в момент исполнения последней своих служебных обязанностей.

Только статная фигура Игоря и его решительное лицо остановили Худовского от опрометчивых действий. А ему очень хотелось двинуть молодого нахала или хотя бы плеснуть ему в лицо из стакана с остывшим чаем.

Но пришлось только скрипнуть зубами и удалиться.

— Фу-у! — шумно выдохнула Клавдия. — Спасибо. Представляешь, он пришел…

— Клавдия Васильевна! — перебил ее Игорь. — Да плюньте вы! Я нашел! Я, кажется, нашел!

К обеду Клавдия сама съездила в лабораторию и сама расспросила экспертов. Они долго показывали ей всякие препараты, склоняли ее голову к микроскопу, чтобы она увидела там какие-то волокна. Капали на бумагу растворами и светили на нее разноцветными лучами.

— Вот видите, видите? — говорили они увлеченно.

Честно говоря, Клавдия ничего не видела. То есть, нет, видела, конечно, но ничего такого, что могло бы и ее восхитить и зажечь.

Она поехала в лабораторию только после того, как Игорь длинно и бестолково рассказал ей всю историю с Геннадием Каревым. Поначалу его бестолковость она списывала на волнение, но потом поняла, что причина в чем-то другом. Игорь так поспешно хотел проскочить сам момент обнаружения разорванной Библии и паспорта, выданного в Хабаровском крае, что Клавдия невольно заподозрила и, как мы знаем, не безосновательно, что-то неладное.

В конце концов Порогин сдался и честно рассказал, что попросту умыкнул листок из Библии, а в паспорт заглянул из любопытства.

Но так или иначе, факт оставался фактом. Парень действительно нашел листок с идентичной бумагой.

Это было удостоверено по всем правилам результатами экспертизы с печатями, подписями и так далее. Уж какими уговорами, или коробками конфет, или посулами действовал Игорь, оставалось загадкой. Но документ лежал на Клавдином столе, и она не знала, что с ним делать.

Получать санкцию на обыск, как того требовал Игорь, она не могла, потому что законных оснований для этого не было. А подставлять парня Клавдия тоже не хотела, хотя это, наверное, пошло бы ему на пользу.

Она, разумеется, здорово отчитала Порогина — тот, правда, пропустил ее нотации мимо ушей, улыбался все время, как новобрачный, — но понимала, что действовать все равно как-то надо.

Нет, она, конечно, ни в коем случае не поверила, что Игорь нашел преступника. Две косвенные улики — это курам на смех. Но с другой стороны — чем черт не шутит.

— Подожди, — сказала она. — Ты ведь там что-то говорил о краже в церкви. И что у тебя есть подозрения…

— Да Бог с ней, с этой церковью! — не терпелось Игорю.

— Игорек, милый, послушай. Расскажи мне про церковь, — как недоумка попросила Клавдия.

— Ну, были подозрения, что это Карев. Он же раньше в церкви работал…

— И что, почему? — торопила Клавдия.

— Ну он мог сделать ключи.

— Ага-ага, ну-ну…

— И потом были неприязненные отношения с настоятелем церкви отцом Сергием.

— Ну вот! — воскликнула Клавдия. — Вот под этим предлогом и устроим обыск.

— Почему под этим? — не понял Игорь.

— По кочану! — взорвалась Клавдия. — Ты что, хочешь, чтобы тебя привлекли за превышение? И меня заодно? Все, иди к Малютову и бейся головой о стену. Только про маньяка — ни слова.

— Понял…

А в лабораторию Клавдия решила поехать именно потому, что никак не могла привыкнуть к мысли — маньяк может быть арестован со дня на день. И все оказалось просто и под самым боком.