— И как же? — настороженно поинтересовался я.

— Мы заключим мирный договор, и будем по очереди жить то у тебя, то у меня, — склонив голову набок и сложив руки за спиной, заявил Ннар.

Я сморгнул. Потом попытался осмыслить услышанное, не смог и еще раз сморгнул.

— Кто — мы? — уточнил я.

— Наш Край Золотых Холмов и ваш 666 район, — пояснил этот ушастый придурок. — Между собой подпишем пакт о ненападении и соблюдение нейтралитета в общей войне Света и Тьмы.

Я раскрыл рот, чтобы ответить, но не смог. Так и сидел, выпучив глаза, как жаба во время случки. Слыхали вы? Пакт о ненападении между орками и эльфами. Зашибись идейка.

— Послушай, — терпеливо начал я. — Мне тоже, конечно, понравилась эта веселящая трава, которую вы, эльфы, курите вместо табака. Но, знаешь, иногда все-таки лучше ей не злоупотреблять. Я вот заметил такой побочный эффект за ней, что…

— Орлум! — взвизгнул Ннар, отчаянно покраснев. — Я не курил коноплю! То есть, не сейчас! И я говорю серьезно, ты можешь нормально к этому отнестись, без этих твоих орочьих подколок?

— Могу, — пожал я плечами. — Вот тебе серьезно: это бунт.

— Не бунт, а консолидация для создания независимой территории, — возразил Ннар. — Это называется политикой, милый.

— Блядь, какая разница, как это называется! — заорал я, вскакивая с камня. — Если по факту это — бунт против правительства! Ты думаешь, в Черной Крепости прям вот так глаза закроют на этот твой пакт?! Да в наш район Черную тысячу сразу пришлют и всех вырежут к ебеням! Вот тебе твоя политика! Кто мне даст от имени орков подписывать мировую с эльфами? Я что — Властелин Мрака, что ли?

— Не кричи на меня, — глаза Ннара наполнились обидой. — Сбавь тон, тут тебе не твои «парни». Во-первых, Черная Крепость никого к тебе не пошлет — там Совет к ней армии Света отправляет. Поэтому Мрак не станет разделять силы ради какого-то одного района. И заодно показывать врагу, что в его стане не ладно. Во-вторых, ты — сотник и имеешь заслуженную репутацию в своем районе. При правильной установке ты легко убедишь всех пойти на объявление независимости и подписание мирного договора. Если, конечно, ты не испугаешься выйти к ним с таким предложением. И если ты, конечно, хочешь, чтобы мы были вместе… Но если не хочешь — то так и скажи…

Это был удар ниже пояса. Я только клыками заскрипел. Эта ушастая скотина прямо в морду бросала мне обвинения в трусости, и в том, что я, как его самец, не мог отстоять наше право быть вместе. Если бы он мне в морду ударил, и то бы лучше было.

— Хорошо, — коротко сказал я, проедая его взглядом. — Как скажете, Ваше Высочество. Приказ принят. Разрешите исполнять?

— Ты что, обиделся? — растерянно заморгал Ннар, делая попытку ухватить меня за локоть. — Я просто хотел…

— Ты просто хотел меня еблом по дерьму провезти, — прошипел я ему в лицо, наклонившись поближе — так, что увидел свое отражение в его глазах. — И у тебя отлично получилось. Пиздуй к своей мамаше — и через три дня возвращайся сюда для подписания договора о мире. Либо я буду стоять здесь со своей сотней, либо тут будет торчать моя голова на шесте.

С этими словами я спихнул его плечом с дороги и зашагал в сторону Отрогов. Спина у меня была прямая, грудь — колесом. И я ни разу не обернулся. Весь гордый вид портила только хромота, но что уж теперь.

***

Одно дело сказать, другое — сделать. Пока я доковылял до наших пещер, злость во мне поулеглась, и я глубоко задумался над тем, что и как говорить парням.

В целом, Ннар был прав — в Крепости готовились к битве со Светлыми, и никакого им резона не было все бросать и усмирять бунт. В конце концов, наш район — жопа Темного мира, и особой стратегической ценности не представляет. Крепость, конечно, разозлит сам факт бунта, но если будет не до нас, то могут и наплевать. Другое дело, что могли и не наплевать.

То есть, я рисковал всем — головой своей и всем районом. За бунт полагалось одно — казнь всем участникам. Детей и самок — в рабство, всех самцов — в расход.

Это была очень рискованная, даже безумная затея, но…

Но в случае победы Ннар становился моим.

Я остановился и выдохнул. От предвкушения у меня в глазах потемнело.

Ннар — мой, насовсем, на законных основаниях. И никто и никогда больше не влезет между нами.

Ну и выбор для обычного орка! Я же не герой или не великий воин. Даже не тысячник. Вдовец обычный, да еще искалеченный. А тут задача — провернуть переворот и показать средний палец самому Владыке Мрака. Куда я лезу…

В таких раздумьях я доковылял до нашей границы, где меня и встретили разведчики. И среди них — Маргл.

— Орлум!

Они обступили меня, восхищенно таращясь и перебивая друг друга. Мы уселись вокруг костерка, и они — о, радость! — достали жареное мясо и бурдюк с брагой.

Я жрал и пил за троих, попутно рассказывая им о своих похождениях. Сокращенную версию, с сохраненной интригой. Они меня совсем замучили вопросами, особенно Маргл.

В их восторженных взглядах я отражался едва ли не героем.

Это оказалось на руку — в наш район я вступил в окружении невероятных слухов, и смотреть на меня сбежались все — от стариков до кормящих самок.

Я с трудом добился тишины, чтобы позвать их всех в Колонный зал. Весь район мог разместиться только там, а я хотел, чтобы решение приняли все вместе.

В зале я залез на большой валун, и поднял руку, призывая к вниманию. Ургл, Маргл и прочие быстро навели тишину, с помощью воплей, угроз, пинков и зуботычин, и я взял слово.

— Я вернулся! — сообщил я.

Поднялся крик, шум, гам и улюлюканье. Переждав эти восторги, я продолжил.

— И вот что я вам хочу сказать — вам война не надоела? Не надоело, что лучшие самцы уходят наружу, и не возвращаются вовсе или возвращаются калеками? Не надоело терять братьев, мужей, отцов?

Что тут началось! Я так перепугался, что с трудом подавил порыв сбежать.

Как же они все орали! Особенно самки. Ведь каждый, каждый потерял в этой войне кого-то родного и близкого. Только сейчас, глядя на их перекошенные лица, слушая визг самок, видя слезы стариков и ярость на лицах парней, я понял, как всем настоебенило воевать хрен пойми за что.

Как все устали от войны, и хотели только жить спокойно и растить малышей.

— Тихо! — поднял я обе руки. — Вот за этим я и вернулся. Я предлагаю выйти из войны, объявить о независимости нашего района от Черной Крепости и подписать мирный договор с эльфами из Края Золотых Холмов. Вместе мы будем держать нейтралитет в войне Тьмы и Света. Пусть ебутся, как хотят, а мы будем жить в мире и процветать сами по себе.

Когда я закончил, в пещере воцарилась мертвая тишина. Словно все орки обратились в статуи за одну секунду.

Я сглотнул. Стоял, смотрел на толпу с высоты камня, чувствуя, как спина моя покрывается холодным потом.

Эта минута полной тяжелой тишины была самым страшным моментом в моей жизни.

— Мирный договор с эльфами? — нарушил эту тишину чей-то охуевший голос.

И — понеслось.

Никогда больше не возьмусь устраивать бунты и произносить публичные речи. Я объяснил им все раз восемь подряд. После этого они пристали ко мне с вопросами и подробностями. Меня тянули во все стороны, хватали за ноги, орали, махали руками, чуть на куски не разорвали.

Я охрип, стер язык и начал заикаться, пока смог им растолковать весь расклад. Лучше бы я в одиночку общественный нужник наш вычистил. Я все на свете проклял, пока, наконец, они не взялись обсуждать мою идею (то есть — идею Ннара).

— А где гарантии, что эльфы тоже будут договор соблюдать из войны выйдут, а не подставят нас? — вышел вперед кухарь Орхлук.

Снова воцарилась тишина — так все ждали моего ответа.

А я как раз все это время ждал именно этого вопроса.

— Потому что я женюсь на эльфе из королевской семьи, — рявкнул я, обводя глазами всю толпу.

Тут надо вот что прояснить. В орочьем языке нет понятия пола. То есть, «эльф» у нас это понятие, применимое к любому представителю вида. Поэтому мы обычно всегда в речи добавляем не просто например «орк», а «орк-самец», или «орк-самка», «орк-малыш», чтобы четко обозначить, кто в виду имеется.