Леда подалась вперед, вглядываясь в монитор.

– Надя, поздоровайся с Ледой, – отчетливо и громко приказал Ватт.

«Используй колонки», – подумал он, но Надя и сама догадалась. Она задействовала все находившиеся в комнате, включая те, что были на его старом шлеме для виртуальной реальности.

– Приветствую Леду, – ожила Надя.

Ватт подавил смешок. Она выбрала монотонный, механический голос, как в старых научно-фантастических фильмах.

Леда чуть вздрогнула.

– Рада встрече, – осторожно проговорила она.

– Жаль, что не могу ответить тем же, – сказала Надя.

– Что это еще значит? – улыбнулась Леда.

«Супер! Продолжай в том же духе и разозли ее», – подумал Ватт, закатывая глаза.

«Я всего лишь следую проложенному тобой курсу».

– Считаешь, ты можешь шантажировать Ватта, потому что знаешь его секрет? Ты хоть представляешь, какой компромат у нас есть на тебя? Я вижу все, что ты делаешь, – зловеще предупредила Надя.

Леда сердито оттолкнула кресло, но Ватт видел, что слова Нади выбили ее из колеи.

– Вы за мной наблюдаете. Вы оба!

Леда повесила сумку на плечо и молча вылетела из комнаты.

Когда захлопнулась входная дверь, Ватт рухнул на кровать, потирая виски. Покрывало пахло розовой туалетной водой, и это еще сильнее нервировало его.

– Надя, мы в полной заднице, – произнес Ватт. – Неужели она теперь будет нас шантажировать до самой смерти?

– Ты будешь в безопасности, только когда Леда окажется за решеткой, – сказала Надя, но Ватт и так это знал.

– Согласен. Мы это уже обсуждали. Но как мне отправить ее туда?

Они с Надей перебрали все варианты. Не было записи того, как Леда толкнула Эрис: на крыше камеры не устанавливались и никто не снял произошедшее на линзы, даже сама Леда или Надя, – Надя сильно об этом сожалела, но не могла предугадать такой исход. Она взломала все камеры со спутников в районе тысячи километров, но из-за темноты поступок Леды не запечатлелся ни на одной.

К сожалению, не было доказательств того, что случилось на крыше. Лишь слово Ватта против слова Леды. Но если он расскажет правду, им с Надей придет конец.

На пару секунд Надя замолчала.

– А если записать ее признание?

– Не будем говорить о гипотетическом. Если Леда скажет правду, то точно не мне.

– Не соглашусь, – ровным тоном ответила Надя. – Она все скажет, если будет тебе доверять.

Сперва Ватт не понял, что имела в виду Надя, но потом рассмеялся:

– Перепрограммировать, что ли, твою логику? С чего бы Леде Коул доверять мне, ведь очевидно, что она меня ненавидит?

– Я всего лишь изучаю возможные варианты. Я запрограммирована так, чтобы в первую очередь защищать тебя. Согласно статистике, чем больше времени ты будешь проводить с Ледой, тем больше у тебя шансов завоевать ее доверие.

– Статистика бесполезна, если твои шансы на успех увеличились с одной миллиардной доли до одной миллионной. – Ватт накрылся одеялом и закрыл глаза. – А ты знала, что Райлин учится в той же школе? – сменил он тему.

– Да. Просто ты не спрашивал о ней.

– Ты взломала сервер школы? – У Ватта родилась смелая мысль. – А что, если мы немного поиздеваемся над Ледой – запишем Райлин на те же предметы, чтобы Леда повсюду ее встречала?

– Я уже давно это сделала, – самодовольно сказала Надя. – Ты меня недооцениваешь.

Лежа в темноте, Ватт не сдержал улыбки.

– Чем больше времени ты сидишь у меня в мозгу, тем больше моей индивидуальности приобретаешь, – задумчиво протянул он.

– Да. Осмелюсь сказать, что знаю тебя лучше, чем ты сам.

«Мурашки по коже», – с иронией подумал Ватт.

– Надя? – произнес он, погружаясь в дрему. – Пожалуйста, больше не выключайся в присутствии Леды, какие бы команды я ни давал в прошлом. Мне нужна твоя помощь.

– Хорошо, – согласилась Надя.

Райлин быстро шагала по центральному коридору Беркли, глядя прямо перед собой, чтобы случайно не встретиться взглядом с Ледой или, того хуже, с Кордом. Наступила пятница, завершая бесконечную первую неделю учебы.

Следуя инструкциям на планшете, Райлин миновала огромную колокольню, сделанную из песчаника, и сверкающую статую основателя школы, чья голова величаво следила за ее перемещениями. Свернув налево возле спортивного комплекса, Райлин направилась в крыло искусств. Прошла мимо мрачного алтаря в честь Эрис, стоявшего в углу, – он был полон свечей, инстафото и записок от студентов, которые, наверное, и не знали-то ее толком.

Райлин стало не по себе. Она видела смерть Эрис и, по сути, заняла здесь ее место – благодаря стипендии в ее честь. Здесь Райлин являлась своего рода живым напоминанием об Эрис.

Райлин толкнула дверь в класс искусств номер сто пять, и к ней повернулся десяток учащихся – в основном девчонок. Она растерянно застыла на пороге:

– Это класс голографии?

На стенах были установлены темные зрительные экраны, а на полу лежал бархатистый угольно-черный ковролин.

– Так и есть, – отозвалась Леда Коул с заднего ряда возле единственного свободного места.

– Спасибо.

Сердце Райлин сжалось. Она села за пустовавшую парту, размышляя, во что ввязалась. Достала школьный планшет и, чувствуя на себе взгляд Леды, нарисовала в заметках пару глупых картинок.

Та вынула из сумки синий конус – звукоглушитель с каллиграфической надписью «Lux et Veritas»[5]. «Надо раздобыть такой для Люкс», – с сарказмом подумала Райлин. Должно быть, Леда обзаводится самыми последними примочками из университетского книжного магазина.

Девушка включила глушитель, и звуки в комнате стихли – прибор менял звуковые волны так, что создавался своеобразный пузырь тишины.

– Как ты сюда попала? – резко сказала Леда.

– Мы, кажется, это уже проходили. Теперь я учусь в твоей школе, забыла?

– Сама посмотри. Здесь только выпускной класс. – Леда махнула рукой в сторону других девушек. – В школе это самый популярный курс по выбору, в листе ожидания – девяносто человек. Я здесь только потому, что они оставляют несколько мест для одиннадцатиклассников, а я написала лучшее эссе. – Она вцепилась в край столешницы, будто хотела сломать ее. – Ну и как ты это объяснишь?

– Я правда ничего не знаю, – проговорила Райлин. – Мне просто поставили этот предмет в расписание. Он появился у меня на днях, вот я и пришла.

Она протянула Леде планшет, где значилось: «Углубленное изучение голографии, руководитель – Ксэйн Радимаджи».

– Ватт! – выдохнула Леда, словно выругалась.

– Что?

Может, Райлин не расслышала? Ведь так зовут того парня с крыши, который тоже ездил с ними в полицию?

– Не бери в голову. – Леда вздохнула. – Просто не путайся у меня под ногами, ясно? Я рассчитываю на хорошие рекомендации.

– В Йель? – сухо спросила Райлин, поглядывая на глушитель.

– Там учился Шэйн, – фыркнула Леда. При виде растерянности во взгляде Райлин она снова вздохнула. – Вот же, Шэйн Радимаджи. Он ведет этот предмет! Его имя прямо у тебя в планшете.

Леда сердито постучала по экрану и с недоверием уставилась на Райлин.

– А… – Та сперва не поняла, о ком говорила Леда, поскольку прочла имя преподавателя как «Ксэйн», не зная, как оно правильно произносится. – И кто он?

– Режиссер, три раза получивший премию «Оскар»! – воскликнула Леда.

Райлин посмотрела на нее без всяких эмоций.

– Ты что, не видела «Метрополис»? Или «Пустые небеса»? Он ведет этот предмет лишь по пятницам, а оставшуюся неделю работает над фильмами.

Райлин пожала плечами:

– Кажется, в последний раз я смотрела какой-то голомультик. Похоже, все названные тобой фильмы очень скучные.

– Бог ты мой! Ты впустую потратишь здесь время.

Леда сунула звукоглушитель в сумку и отвернулась от Райлин. Как раз в этот момент дверь распахнулась. Все, затаив дыхание, подались вперед. И тут Райлин поняла, почему в классе в основном девушки: в аудиторию вошел невероятно привлекательный молодой человек.