— А булыжники зубами? — приподнялся Лепоглаз. — Нет? Не пыталась?.. Хм, Элерон, ты вспотел!

— Похоже на любовь с первого взгляда! — хихикнул гном.

В эту секунду Гнусдальф пришел в себя: он истерично дернулся, ловко прикрылся книжкой «Оккультизм и магия: спецкурсы для повышения квалификации», взмахнул посохом и выкрикнул совершенную околесицу, кажется, на эльфийском диалекте польского:

— Бардзо пану не до сраки!

Элерон не поверил глазам: одежда мага вновь вернулась на место! Да, Гнусдальф таки научился колдовать!

Облегченно вздохнув, чародей оглянулся по сторонам.

— Привет, Э-Витта, — бросил он, пряча посох в карман.

Дочь Галогена кивнула в ответ и отчего-то покраснела.

— Крошечная накладка, — спокойно сообщил Гнусдальф. — У нас, у магов, такое иногда случается. — Он подошел к окну и брезгливо выбросил книжку «Повышение квалификации...» во двор. — Ну а теперь — все вон! Я намерен говорить с Галогеном Безрогим наедине!

— С Трехрогим, — робко поправил Эл-Мер.

Взгляд Гнусдальфа припечатал его к полу. Эл-Мер стушевался, схватил за руку Э-Витту и выбежал из зала.

— Вот так! — Чародей оглянулся на бывших охранителей. Элерон понял его без слов и вместе со спутниками вышел в прихожую.

— Магия, шмагия, — пробормотал он, косясь через плечо. — Что же этот белый хрен затеял?

Гнусдальф искоса посмотрел на Вождя, небрежно взвесив посох в руке.

Галоген нервно сглотнул и поудобнее взялся за костыль...

«У меня будет время только для одного удара, — подумал он. — Этот хлюст больно верток. Ох, только бы он меня не убил!»

Чародей смерил владыку Рахитана насмешливым взглядом и шагнул к помосту.

— Ну-с, а теперь поговорим, — спокойно произнес он и выразительно погремел мелочью в кармане.

...Спустя три минуты Галоген выскочил в прихожую. Его глаза блестели, а передвигался он без помощи костыля.

— Все отлично! — вскричал он, гремя мелочью в кармане. — Э-Витта, детка, угадай с трех раз, что затеял твой папка?

Валькирия передернула могучими плечами:

— Что, таки надумал купить утюг? Слава богу, а то меня уже достало гладить твои панталоны раскаленными кирпичами!

— Галоген Трехрогий решил атаковать Зуппенгард, — вкрадчиво молвил Гнусдальф, серой тенью появляясь из-за спины Вождя.

— Да-да, — поспешно кивнул Галоген. — Я решил прикончить Сарукана! Он насылает чморков на мои земли! Те грабят, убивают, насилуют... А потом у наших женщин рождается черте что!

— Мы уничтожим Сарукана в его логове! — объявил чародей, довольно потирая руки.

— О да! — кивнул Галоген. — Я вскрою Зуппенгард, как консервную банку! Чик — и Сарукану хана!.. Эл-Мер, сынок, вот деньги, вот квитанция: иди выкупай мои фамильные доспехи! И прихвати заодно пару пива!

— Приехали... — испуганно прошептал Элерон.

Вскоре из ворот Купороса выступила рахитанская гвардия: сорок семь человек, пять собак и двести оленей. Во многие стойбища послали гонцов, и уже через час множество оленеводов, вдохновленных байкой о скором грабеже Зуппенгарда, встали под стяги Галогена. Вождь гарцевал в авангарде. Закованный в фамильные чугунные доспехи, он был похож на трансформаторную будку. Рядом ехали наши герои, и все они, кроме Гнусдальфа, были невеселы. Гнивли подумывал о дезертирстве, Лепоглаз размышлял, какую болезнь легче всего симулировать, а Элерон на все лады склонял выражение «почетный плен».

Улучив минутку, Бодяжник подъехал к Гнусдальфу и проговорил:

— Слушай, Мастурдир, а ты...

— Уверен, — невозмутимо кивнул маг.

— Но...

— Никаких «но»!

— А если...

— Никаких «если»!

— А вот...

— Моя карма в созвездии Рака!

Элерон поперхнулся:

— Чего?

Гнусдальф спрятал улыбку в бороде.

— Нас ведут высшие силы, дорогой мой наследник! — торжественно объявил он. — Мы победим, мы обязательно победим... если нас не убьют.

А войско между тем распевало вот такую песню:

Итак, рахитанцы стремительно двигались вперед. (Было бы странно, если они двигались назад, верно?) Однако на второй день пути войско настигло скорбное известие. Примчавшийся дезертир, старательно делавший вид, что он гонец, задыхаясь, доложил:

— Чморки Сарукана напали на живодерню герцога Екбаранда! О ужас, им несть числа! Смелый Екбаранд рискнул сделать вылазку, и... — Гонец замолчал, с хрипом втягивая воздух.

— Ну? — поторопил Галоген.

— Он вылез на крышу живодерни, поскользнулся на черепице, упал во двор и расшибся насмерть! А кровищи-то было, кровищи!.. Его дядя Бандаж затворился в коптильне. Велел передать, что будет держаться, пока хватит подгузников! С ним сорок гайдуков, и у всех от страха полные штаны! А запас подгузников слишком мал! Наши не продержатся долго! Ох, витязи, несчастная судьба!

И гонец, задыхаясь, упал на землю, ненароком вывалив из сумки сверток похищенных шкур и безымянный палец самого Екбаранда с обручальным кольцом.

— Итак, Сарукан играет в открытую, — мрачно объявил Гнусдальф. — Что делать будем, пан Галоген?

— А ну их всех к чертям собачьим! — ответил пан Галоген без долгих раздумий. — Бандаж старый хрыч. Никогда его не любил! Пускай обороняется в одиночку. Выживет — молодец, а не выживет — живодерня достанется мне.

— Резонно, — усмехнулся маг.

Вскоре войско достигло Феромона. Из-за темных деревьев, подпрыгивая на костылях, выскочило несколько громадных зеленокожих уродцев. Все они были поношены и трухлявы до безобразия.

— Дай деньгу! — зашептали уродцы, протягивая длиннопалые руки. — Дай копейку! Выпить хошшшца!

— Видите, что творят дровосеки Сарукана? — с горечью произнес чародей. — Несчастные донты... Отгоните их камнями.

На следующий день армия оленеводов подошла к пограничной реке Зиппер. Другой ее берег, как паутиной, был заткан колючей проволокой. Там начинались владения Сарукана. На рахитанской стороне подлые чморки вкопали полосатый столб, на верхушке которого сидел бронзовый орел, держащий в когтях табличку: «Дер фатерланд оф Сарукан! Нихт нарушаен, злей собак! Всех кюшайт, ам-ам!»

— Однако, собаки вкусные, да! — облизнулся Эл-Мер. — Вай, моя уже голодный! Пойду искать переправу!

Отыскав брод, рахитанцы спешно навели понтонные мосты и переправились вплавь. В проволочном заграждении прорезали дыры, и войско оленеводов хлынуло на земли Сарукана. Караульных собак пустили на плов вместе с часовыми. Плов получился на славу, и Лепоглаз, обычно разборчивый в еде, дважды прибегал за добавкой. Переночевали в чморкской деревушке, словно срисованной со второго «Варкрафта», а утром предали ее огню и мечу. Старост — Богуна, Кмицица и Володыевского, Галоген приказал посадить на кол.

— Будут знать, как пакостить на моих землях! — довольно улыбнулся он.

К обеду подъехали к необычной скульптуре, установленной на перекрестке дорог. Это был огромный кукиш, вытесанный из молочно-белого мрамора. Его большой палец указывал направление к Зуппенгарду; туда вела отличная асфальтированная дорога.

— Ага! — с плохо скрытой враждебностью произнес Гнусдальф. — Это же знаменитый Знак Сарукана — Белая Глыба. Так-так... А ну-ка, ребята, устроим перформанс! Глядите все, сейчас состоится акт креативной деструкции!!!