— Этого хватит, — процедил Гарри. — Ты же эмпат, на близком расстоянии сама на него выведешь.

Луна подняла голову, и под ее взглядом почему-то захотелось сжаться и поежиться.

— Не волнуйся, — улыбнулась она уголками губ. — Я знаю, что ты чувствуешь, Гарри. Не забывай.

— И что же я чувствую? — не удержался-таки и огрызнулся он.

— Для тебя жизненно важно его найти? — ответила она вопросом на вопрос и оперлась о столешницу другой рукой.

В ее глазах было что-то, чему Гарри никак не мог дать определения. Утомленность, боль, усталое опустошение — да, но где-то под всеми этими слоями билось что-то еще. Что-то, что Гарри видел в них не раз и не два за последние недели, видел почти всегда, когда она смотрела на Драко — точнее, ему в спину. А вот теперь поймал и по отношению к себе… знать бы еще, что.

— Для тебя важно, — негромко процедил он. — Сейчас мы поймем, куда мчаться, аппарируем туда, там ты определишься точнее, и мы его вытащим. И ты спросишь его сама, хочет ли он оставить тебя, вместо того, чтобы упиваться жалостью к себе от этой мысли. Если, конечно, у тебя хватит смелости.

— А о чем его спросишь ты? — вдруг спросила Луна. — Ты-то зачем все это делаешь?

Разговор начинал походить на диалог двух магов, переживших все, что возможно, и потому давно и благополучно рехнувшихся.

— Мне больше не о чем его спрашивать, — Гарри с удивлением понял, что даже почти способен улыбаться. — А делаю — для тебя, глупая. И для него.

Луна хмыкнула и снова покачала головой, отворачиваясь.

— Не веришь? — ухмыльнулся Гарри. — Знаешь, это ведь и не важно. Важно то, что я сам верю. А вы с ним думайте, что хотите…

Вытащенный из чаши с водой кристалл мерцал глубоким темно-синим цветом, и Луна в его лучах казалась тонкой, изящно выточенной статуэткой работы восточного мастера.

Мерлин, как же я буду скучать по тебе, вдруг с глухой, почти воющей тоской подумал Гарри, глядя на нее. По тебе… по вам. Обоим…

* * *

Дверь снова хлопнула, выпуская одного из визитеров, и Драко ощутил, как медленно скатываются между лопаток капельки холодного пота. Ему было страшно — как бы он ни пытался убедить себя, что перед ним всего лишь свихнувшийся недобитый гриффиндорец, однажды побрезговавший сделать последний шаг и добить собственными руками развалившего его гениальные планы Малфоя. Человек, деливший с Поттером спальню на протяжении семи лет — тот самый, что, ухмыляясь и лапая тело Драко, спокойно сообщал ему, что предпочел бы видеть на его месте Гарри.

Поттер все же совершенно не разбирается в людях, если прошляпил в Финнигане способность докатиться до такого, машинально подумал Драко. Если за все проведенные вместе годы даже не заподозрил, насколько близка к краю съехавшая крыша Симуса, и каким боком потом это вывернется им обоим. Им всем.

Повязка, охватывающая глаза и половину лица, в мгновение ока оказалась сдернута сухими, холодными пальцами, мимоходом скользнувшими по щеке, и Драко вдруг отчаянно, до судорог, пожалел, что посмотреть в лицо Финнигана ему все же придется. И ладно бы только посмотреть…

— Мой воздушный брат! — улыбнулся Симус. — Мой проклятый живучий гаденыш, как же я рад тебя видеть…

В его глазах был лед, застывший сухими, острыми комками, и, посмотрев в лицо, которое вечность видел в кошмарах, Драко похолодел. Он помнил этот взгляд, помнил слишком хорошо, чтобы ошибиться сейчас. Сложно забыть то, на что смотрел изо дня в день, из месяца в месяц — вглядываясь в знакомые черты по другую сторону зеркала.

Симус медленно сходил с ума, и пусть безумие пока еще не накрыло его разум, перекрывая доступ к реальности, превращая ее в иллюзию, наполняя теми людьми и образами, которые подсовывало растущее подсознательное желание чувствовать, чувствовать хоть что-нибудь, лишь бы удержаться на тонкой грани, лишь бы не соскользнуть туда, откуда не будет возврата. Желание, которому ты не мог не поддаться, не понимая, что именно этим питается поглощающий тебя вихрь. Что именно так ты делаешь последний шаг к его объятиям — и все равно делая его, постепенно истачиваясь, истончаясь…

— Хреново выглядишь… — прошептал Драко, вглядываясь в заострившиеся черты лица бывшего гриффиндорца.

— Сдается мне, я снова выгляжу лучше, чем ты, — фыркнул в ответ Финниган.

Контраст улыбающихся губ и застывших, замороженных глаз — нечеловеческий, пугающий. Слишком знакомый.

Симус стоял, упираясь левой рукой в столб, к которому были чем-то прикручены запястья Драко, наклонившись к лицу Малфоя, пытливо выискивая что-то в его чертах. В пальцах правой руки он вертел синий шейный платок — видимо, ту самую повязку, которую только что сдернул с глаз пленника.

Драко молчал. Он не знал и не хотел знать ни того, как этот чертов Финниган умудрился выжить в обрушивающемся Малфой-Меноре, ни того, какие цели он преследует сейчас. Но он отдал бы все за то, чтобы понять, насколько стоящий перед ним маг контролирует собственные действия и поступки. Насколько далеко он ушел туда, где не так давно находился сам Драко. И что толкнуло его в эту сторону, кроме его безумных, дурацких экспериментов?

— Ходят слухи, Малфой, что вы снова вместе, — протянул Симус, не отрывая цепкого взгляда от лица Драко. — Что Гарри вернулся с того света и вы опять непобедимая парочка. Кингсли, говорят, чуть не угробили, а?

— Кто говорит, тому и виднее, — ухмыльнулся ему в лицо Драко.

Держать мину было единственным выходом, и уж это Малфой умел, даже обливаясь холодным потом. Это было необходимо — по крайней мере, пока не станет ясно, насколько окончательно за прошедший год Финниган порастерял остатки мозгов.

Симус наклонился еще ближе, и теперь Драко мог видеть только его глаза — огромные, притягивающие, с затаившейся бездной на дне.

— Какое очаровательное вранье! — выдохнул он прямо в лицо Малфоя. — Я бы поверил, да боюсь, в Гриффиндоре слишком культивируют в воспитанниках способность верить в сказки. Так сильно, что рано или поздно она перерастает саму себя… и потом ты не веришь уже ни во что. Хотя откуда это знать вам, слизеринцам?

Желание отодвинуться постепенно перерастало в Драко попытки быть осторожным. Находиться так близко от Финнигана было выше его сил — но и заставить себя шевельнуться он тоже не мог.

— То, что я принял за смерть Гарри, было всего лишь разрывом связи! — ухмыльнулся Симус. — Чертов Поттер всегда везде успевал вовремя… даже когда ни черта не понимал в том, что происходит. Вы можете врать людям, пусть даже аврорам, но я — маг, Малфой! Ты ведь не поэтому выжил, так? Уж я-то все знаю о том, как выживать в этом ошейнике…

Драко не понимал и половины из его бреда. Глаза Финнигана были слишком близко, чтобы оставлять связную способность соображать и анализировать.

— Ты завел нового воспитанника, — констатировал Симус и отстранился. — Причем либо завел не настолько давно, чтобы накопить достаточно силы, либо вы и впрямь не участвуете ни в каких операциях, что бы ты там ни нес Визенгамоту.

— Что тебе нужно? — устало спросил Драко.

Облегчение от того, что Финниган, наконец, перестал заглядывать ему в лицо, подкашивало настолько, что он сохранил вертикальное положение лишь благодаря столбу, к которому был привязан, и отсутствие дрожи в голосе можно было смело считать своей единственной стоящей заслугой.

Симус лениво обернулся. На короткое мгновение в его глазах мелькнул тщательно сдерживаемый гнев, и Драко вздрогнул — такая ненависть, прорвавшись, хлестала из внешне ледяного, невозмутимого взгляда.

Короткий удар в висок обрушился почти мгновенно — отследить ни движение, ни решимость на него не получилось совершенно. Разъяренный воздушный маг способен перемещаться с бешеной скоростью, — почему-то всплыли в голове полузабытые слова Снейпа. Пальцы Симуса скользнули на затылок Малфоя, вцепились в светлые волосы, рывком дергая голову вверх.

— Мне нужна твоя шкура, — прошипел Финниган, снова приближаясь к лицу Драко. От его дыхания по спине побежали мурашки — Ты должен был сдохнуть — там! — сорвавшись вдруг, выкрикнул он. — Ты, а не твой папаша! Это Поттер тебя научил влезать, куда не просили? Ломать все, что выстроил — не ты?