— Палочку… — проворчала девушка. — Ты так орал, что я от неожиданности ее выронила. А теперь найти не могу.

— Люмос… — прошептал он, вытягивая вперед руку с собственной палочкой.

— Спасибо, — подняла голову Луна, и до Гарри вдруг дошло, что он сидит перед ней совершенно голый, всего лишь натянув на колени и живот одеяло.

Желание вцепиться и завернуться в ткань вспыхнуло с такой силой, что ему стоило нечеловеческих усилий сделать это медленно, будто бы между делом. Девушка слабо улыбнулась, и Гарри почувствовал, что снова закипает, когда понял, что она услышала его смущение. Почему-то это раздражало. Все равно, что быть глухим и слепым рядом со зрячим и слышащим, подумал он — и погасил свет. Пусть уж хоть не таращится, мелькнула мрачная мысль.

— Гарри? — каким-то отстраненно-задумчивым голосом позвала Луна, и Гарри догадался, что она снова села на край кровати.

— Уходи, — ровно сказал он. — Спасибо, что разбудила, но… уходи. Сейчас.

— За что ты сердишься на него? — вдруг спросила она.

Вопрос был настолько дурацким, что Гарри не удержался от фырканья. С изрядной долей горечи, если уж не врать…

— Это подходящая тема для ночной беседы? — уточнил он, опуская голову.

Она молчала, а он и сам не понимал толком, чем его так сильно напрягало ее присутствие. Ну, сидит у тебя в спальне на кровати девушка посреди ночи. М-да, а ты сидишь голый под одеялом… Нет, это ерунда. Даже то, что это — девушка Малфоя. Или дело как раз в этом?

Нет, это просто девушка. Вы с ней мило беседуете… почти как друзья… Да не друзья мы с ней, раздраженно подумал Гарри. Мы могли бы… бы. Если бы не. Так? А при чем здесь это? И вообще…

Ему казалось, что он всей кожей ощущает ее присутствие. То, как она неслышно сидит, поджав ноги и не шевелясь, на краю кровати. И еще — он чувствовал, что запутывается, безбожно запутывается каждый раз, когда пытается подумать… обо всем этом. Слишком много всего случилось. Слишком быстро. И все — из-за нее… да? Или нет?

— Скажи правду, — попросила вдруг Луна. — Пожалуйста. Сейчас. Что ты думаешь?

— Какого черта… — прошептал Гарри, отворачиваясь. Он и сам не знал — где она, правда? Разве это так просто? Но ведь было просто. Когда-то… — Какого Мерлина ты появилась здесь? — опуская голову и упираясь лбом в колени, чуть слышно выдохнул он, сам поражаясь тому, с какой горечью прозвучали слова. — Почему?..

Луна долго молчала, то ли подбирая слова, то ли просто думая о чем-то своем.

— Я не могу оставить вас, Гарри, — вздохнула она наконец. — Просто… не могу.

— Зачем он тебе? — с прорвавшейся вдруг злостью спросил Гарри, поднимая голову и глядя на нее. — Чего ты от него хочешь?

— Я люблю его, — пожала плечами Луна с таким видом, будто эти слова могли все объяснить.

Гарри презрительно фыркнул.

— Любовь — это желание отдавать, а не брать… — медленно проговорила девушка, не давая ему перебить себя. — Помнишь? Ты сам говорил это Гермионе. Когда-то, когда еще мог… любить сам.

Он открыл было рот, чтобы возразить, сказать что-нибудь едкое, колкое, что заставило бы ее опустить глаза и уйти — и закрыл его снова. Он помнил это. Она права.

Только почему-то задать следующий, совершенно естественный и логичный вопрос оказалось почти невозможно. Как будто он застревал в горле.

— А… ну… — он закрыл глаза, не замечая, как машинально стискивает в пальцах край одеяла. — Он… тоже любит тебя. Вы же связаны, значит… полная идиллия…

Теплая ладошка осторожно легла ему на плечо, и, подняв голову, Гарри увидел, что Луна улыбается. Грустно и как будто даже с укором.

— Ему нечего отдавать, Гарри, — мягко сказала она. — Разве я виновата в том, что знаю, что ему нужно? Знаю — и могу это дать?

Он молчал, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы она ушла. Просто ушла — молча. И еще — чтобы не уходила, никогда… чтобы сидела вот так, и говорила с ним, разбудив после очередного кошмара, говорила, говорила до утра. О чем угодно, кроме Малфоя. К Малфою нужно либо уходить… либо пусть его не будет в ее жизни вообще. Ведь они могли бы… если бы не… Ведь могли бы.

Гарри понял, что снова запутался. Он не хотел оставаться наедине с той, которая может себе позволить быть так близко к Драко. Не хотел говорить о нем. Не хотел делить с ним свою школьную подругу. Не хотел впутываться во весь этот чертов клубок…

Не хотел больше молчать обо всем, что чувствовал. К ним обоим.

— За что ты сердишься на него? — снова спросила Луна.

Гарри медленно покачал головой.

— Я не сержусь, — не глядя на нее, ровно ответил он. — Вообще. Он мне безразличен.

— Это неправда, — обиделась Луна.

— Правда, — равнодушно пожал плечами Гарри. — Я всегда считал его… рассудительным, здравомыслящим. Это я мог делать глупости одну за другой, а не он. До встречи с тобой он вел себя, как разумная личность. А теперь стал просто… тряпкой. Ты им вертишь, как хочешь, а он…

Луна неодобрительно хмыкнула.

— Ты про мою работу, что ли? — спросила она. — Драко не может запретить мне этого. И никто не может.

В голосе прозвучали неожиданные стальные нотки, и Гарри удивленно поднял голову. В этой стали пробивалась назревающая истерика, или ему показалось?

— Я знаю, что у меня отвратительно получается, — опустив голову, пробормотала Луна. — Это — не мое, но… я не могу это бросить. Просто не могу, понимаешь?

— Ни черта не понимаю, — спокойно сказал Гарри и приподнял ее лицо за подбородок. — Ты умеешь выражаться по-человечески, когда хочешь. Просто успокойся и объясни, хорошо? Скажи и ты… правду. Пожалуйста.

Луна вздохнула и уставилась в сторону, кусая губы.

— Моего отца убили, когда он напечатал свой анализ возможных событий во время последней битвы, — глухо сказала она. — Мы тогда уже занимались… этим. Вами. Но это была первая громкая статья. Его просто убрали, без предупреждений. А «Придиру» завалили штрафами за несоответствие министерскому стандарту печати. Мы тогда еле вытащили издательство вообще…

— Мы? — непонимающе переспросил Гарри.

Луна кивнула.

— Я и Чжоу, — пояснила она. Ее глаза блестели, хотя и были сухими. — Это потом… целая толпа набежала. Чжоу умела собирать команду. Умела управляться с людьми. Она… к каждому находила ключик…

Девушка задумалась, отрешенно уставившись невидящим взглядом куда-то прямо перед собой.

— А потом? — устав от затянувшейся паузы, потормошил ее Гарри.

— Потом… — пробормотала Луна. — Потом ты вернулся, и все покатилось, как ком. Мы всего лишь хотели печатать правду. Просто — правду, понимаешь? Под прикрытием «Придиры»… типографию-то просто так содержать никто не позволит… — она прерывисто вздохнула и перевела на него горячечный, больной взгляд. — Я — аналитик, Гарри. Я не организатор. Я путаюсь от такого количества дел, встреч… интриг… Но Чжоу… ее нет больше. Я не могу бросить все это теперь! Теперь, когда за это стольким заплачено!

Понимать Луну Лавгуд было неловко и неуютно. Будто суешь голову в форточку, за которой светит солнце, а на тебя обрушивается хлесткий ливень…

— Ты просто не понимаешь, сколько вы мне должны! — выкрикнула Луна ему в лицо. Глаза ее горели, губы сжались. — Лично вы, оба! Да вы права не имеете просто сдохнуть теперь! После всего, что для вас сделали!

— Мы никому ничего не должны, — холодно возразил Гарри, не отводя взгляда.

— Мой отец умер, чтобы тебе было куда вернуться! — прошипела она, но в ее голосе не было злости. Только тщательно скрываемая, прорывающаяся наружу боль. — Чжоу убили, чтобы вы могли жить! Ты думаешь, я могу теперь просто сложить ручки и бросить все, чтобы Малфою было комфортно сидеть тут и думать о вечном? Гарри, люди умирают — за вас! За то, чтобы вы могли…

— Меня достало, что кто-то жертвует собой ради меня! — рявкнул он, хватая ее за руки, не давая отстраниться. — Я не просил этого тогда, не прошу и сейчас! Мне плевать, с чего вы там взяли, что можете решать, что я кому опять должен! Сколькими жизнями за меня заплатить!