Барсук, тем временем, остановился и постарался сделать несвойственный животным останавливающий жест лапой в сторону своего спутника, хотя вышло не очень. Он помнил и опасался, опасался того, что могло спрятаться в их бывших норах и ждать. И оно, ждало, если ещё не сгнило окончательно, конечно, в чём зверь сомневался.
- Ты, кажется, нервничаешь, - заметил тихо оставшийся на месте искатель, осматривая печальный на вид пейзаж и наблюдая, как по нему пробирается зверь, обвешанный сумками с травами. Если уж он нервничал - то это значило, что собираясь собирать светящиеся грибы, он подвергает себя повышенному риску. - Может статься, я могу тебе как-то помочь? - он постарался сказать это довольно тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Впрочем, говорил не слишком тихо для слуха барсука.
Расс не знал, что ответить. На краткий миг, ему пришла в голову мысль спросить о том, сможет ли новый знакомый выжечь всё находившееся в их городище. Это помогло бы убедиться, что там ни кто не сидит и уничтожило бы то, что могло там спрятаться. Но он понимал: это погубит деревья, может не помочь и привлечь лишнее внимание, так что отбросил эту идею. Другие варианты помощи в скорейшем достижении деревьев или в уничтожении потенциальной угрозы пока малопонятным существом, упирались в те же проблемы и нежеланные последствия.
- Не свались в нору - едва слышно выдохнул зверь, придя к решению. Сколь бы цинично это не прозвучало, местный рассудил, что не повредиться и не привлекать внимание - отличная помощь по принципу 'не сделать хуже'.
Выглядело перемещение барсука довольно забавно: коротенькая толстенькая тушка зверя с иногда покачивающимся инородным предметом на спине, старающегося не наступать туда, где были известные ему ходы и прощупать остальное на предмет новых дыр, качалась, ползла, прыгала и будто исполняла ритуальный танец, подбираясь к повалившемуся дереву. Да, барсуки плохо лазают по деревьям, но, как и медведи с собаками, при желании они это могут, особенно если дерево крепкое, не ровное и не вертикальное. И конкретно этот зверь немного неуклюже с виду, потыкавшись в ствол носом, забрался на него с более низкой части. Теперь же, скребя не очень острыми, но крепкими и сильными когтями и с силой вгоняя их в кору, зверек шёл по лежащему стволу, не желая рисковать топтанием по земле вокруг оного. Шёл он к светящимся наростам. Дальше картина стала ещё более забавной, ибо, если подрезал и отламывал он их передними лапами и зубами, то кое-как помещал их в сумку он, приспустив ремень, больше мордой и задней лапой, держась передними и чудом не падая со ствола многострадального дерева. Будь на месте хвостатого мага кто-то лучше разбирающийся в местных животных и не видивший частностей и выходок отдельных представителей - неизвестно, что бы его удивило сильнее. Возможно, сам факт взбирания по деревьям зверья, от природы не являющегося великолепным эквилибристом под стать кошке, но умудряющегося это делать и не падать был бы сочтён странным, но возможным. Возможно то, что данное существо, помимо верхолазанья, умудрялось, пусть и с трудом, но отправить добычу в искусственные дополнения к себе, не смотря на отсутствие органов, предназначенных для подобных действий природой ещё и необходимости держаться за ствол, приписали бы дрессировке или подражанию или посмеялись. Возможно, пронаблюдав эту сцену, кто-то решил бы получше изучить строение конкретной особи... игнорируя мнение об этом самого барсука и не спрашивая дозволения.
Его знакомый остановился где-то на середине пути, стараясь особо не дергаться и не наступать на норы, но обойти их и не попасть в ловушку, скрытую опадом, было не так-то и просто. Точнее даже это было ему сложнее, чем барсуку, из-за размеров, веса и наличия куда более скудного опыта продвижения в подобной местности. Потому, на данный момент, он старался определить следующий свой шаг, да заодно и следить, чтобы его знакомый действительно не упал, а, если бы и упал - то всё-таки был подхвачен его магией.
Но свалиться периодически принюхавшийся местный не спешил. Ободрав павшее дерево, жадный зверь сдал назад, повиливая задом. Да, в незнакомом месте Расс бы не решился на это, особенно без угрозы жизни или ещё чего более важного. Но здесь, во мраке до боли знакомого подсвеченного спорами, крылатыми созданиями и драгоценными грибами места, наполненного такими родными звуками и ещё не исчезнувшими следами знакомых запахов, всё было немного иначе. Барсук постарался прицепиться, разогнаться, и не очень высоко и не очень далеко, но прыгнул на соседнее дерево и заскрипел, стремясь удержаться за кору и подтянуться, найти более устойчивые точки опоры. Прежде они решали эту проблему притаскиванием палок для восхождения по наклонной поверхности или по образовавшейся куче, но Расс не думал, что сейчас у него есть на это время. От собаки барсука отличало многое, и многое роднило его с медведем. Так что крохотный шанс у нервно дергающегося и старающегося воспользоваться любым выступом и наростом в свою пользу, короткохвостого шарика всё же был. А сдаваться он, пыхтящий, фырчащий, сипящий и обдирающий с дерева мох и часто верхнего слоя коры зверь не собирался.
Но не судьба и, добравшись зубами до одного из грибов, зверь, так и не принявший устойчивое положение, на миг потерял равновесие и начал быстро терять точки опоры. Повиснув на краткое мгновение на этом самом грибе, он сорвался вниз, рассыпая в вертикальном полёте сверху вниз красные искорки спор, и, не сдержав недовольного громкого звука, и с хрустом упал на лесную подстилку кверху лапами. Добычу он выронил в полёте, но был покрыт алыми пылинками постепенно потухающих спор.
Не успевший среагировать чародей, отвлечённый тем, что ему показалось (или нет), что со стороны, откуда они пришли, слышаться какие-то подозрительные звуки, досадно крякнул и постарался быстро преодолеть оставшееся расстояние. Это ему, с горем пополам, удалось сделать, попутно, пару раз, едва не свалившись в замаскированные и местами довольно широкие норы.
Наконец оказавшись у деревьев, маг подошёл к барсуку, дабы проверить его состояние. Всё-таки при осознании падения этого существа, фиолетовоглазого охватило неподдельное беспокойство. Хотя и без этого странного, знакомого всего несколько часов зверя в роли провожатого, источника информации, живого приманки или ещё чего, у искателя были неплохие шансы выбраться отсюда. Значило это то, что беспокойство темнокожего странника могло и не быть связано только с сиюминутным практическим расчётом и беспокойством о благополучии только своей шкуры.
3. Тварь.
____________________________________________________________________________________________.
Но всё обошлось. Сумки смягчили падение, и ошарашенный зверь был цел. Очевидно, что-то хрустнувшее и лопнувшее при ударе о землю было в его сумках или под ними, а не в самом животном. Зверь, упавший кверху покрытым короткой чёрно-бурой шерстью животом, с трудом, но перевернулся на бок, качнувшись, медленно поднялся, кряхтя, пыхтя и сопя, отряхнулся, понюхал воздух и прислушался к миру. Что-то ему начало сильнее в нём не нравиться, настолько, что он оскалил зубы, проклиная свою самонадеянность и жадность.
Носитель балахона, позволив себе ненадолго расслабиться и, немного небрежно оглядеться по сторонам, издал тихий облегченный выдох. Но вся его небрежность и расслабленность испарились, как вода, случайно пролитая на раскалившиеся под жарким полуденным летним солнцем каменные плиты храма в далёкой и куда более жаркой, чем эта, стране. И улетучились они по одной простой причине: существо отчётливо почувствовало, что где-то поблизости находится кто-то из зараженных гнилетворной магией существ. Но, пока что, чародею не удавалось определить более точное местоположение, что побудило его вертеть головой в разные стороны, стараясь отыскать взглядом красноватые блик и следы магии.
Барсуку было совсем не странно, что некто в плаще и с хвостом не обнаружил источник проблемы сразу. Опыт Раса говорил ему, что, обычно, большинство двуногих весьма беспечны и привыкли искать врага только на своём уровне. Могли они быть настолько беспечны, что на то, что может находиться у них под ногами и над головами, в последнюю очередь обращают внимание, если обращают вообще. Местный житель понимал, что ни какая тенденция, закономерность не может не иметь исключений и быть абсолютным законом. А значит и это существо не обязано быть столь же невнимательно к тому, что не находится прямо перед тобой. Впрочем, если считать, что новый знакомый полагается на зрение, то, даже без этой губительной черты ему было бы не очень просто определить объекты, находящиеся у себя ногами, но скрытые от глаз слоем растительности и почвы. Обладателям острого зрения и сама местность, сам, сбрасывающий листву, столь же любезно закрывающую обзор, как защищающую от слепящего света, порывов ветра, тяжелых капель дождя и жара, только зимой лес не спешил ему помочь. Мерзкая, противная жизни магия, рассеиваясь в тоннелях, просачивалась из ходов и сквозь землю, не выдавая точного местоположения, да и гнилостный запах - тоже, искажались и звуки. Но звуки и тряска с поверхности заставили нечто в глубине их нор пробудиться вновь, пошевелиться и завонять сильнее, с трудом, но выдавая себя искажёнными звуками и более сильным запахом на более слабом фоне. Вот только рассчитать передвижение и истинное местоположение этого нечто мог разве что тот, кто, хотя бы приблизительно, знал карту брошенного городища. Да и полагаться на это могло быть ошибкой, ведь прошло немало времени с последнего визита сюда живых разумных барсуков.
