Обладатель сумки с магическими вещами ещё какое-то время, во взаимном молчании, шёл рядом с разумным барсуком, переваривая всё услышанное и увиденное за время, столь "удачно" проведённое в этом 'чудном' месте. Вывод из всего напрашивался только один, во всяком случае, для него самого, и именно эту мысль темнокожий и попытался выразить.
- Нужно как-то решать эту проблему. Да, я говорю очевидную вещь, соглашусь. И всё же... Это, как с омертвением: чем скорее отсечешь или излечишь гибнущую часть, пока она ещё мала - тем будет лучше для всего организма, - закончив проводить сию аналогию в попытке наиболее доходчиво донести мысль и обосновать свои слова, двуногий замолчал. Пройдя несколько минут в тишине со своим новым знакомым, чужестранник добавил: - Так ведь было не всегда...
Сколь не легко чужаку было говорить об отсечении заразы, с его возможностями и успехами недавними, вряд ли его новый знакомый мог разделить его отношение к ситуации. Опыт барсука говорил о том, что всё это не так. Справиться даже с некоторыми гиблыми самим местным ох, как трудно, особенно с теми, что смышленее недавнего оленя, остановить разрастание пятна и появление новой нежити нечем. Попытки ходить в Гиблое место всегда завершались болезнями и слабостью, а после последнего раза ещё и привели к большим потерям и стали началом засилья гиблых тварей. Помощи же барсукам просить было не у кого. Ближайшие соседи реагировали на разумных барсуков со страхом, агрессией и жадными огоньками в газах. Давняя попытка притвориться лесными духами и говорить с соседями, не показываясь, привела к тому, что появились какие-то странные личности в металле и с оружием, ещё более агрессивные, и пришлось прятаться. Да и попросту их соседи и не почешутся, пока нежить не начнёт расхаживать по их деревне среди бела дня. А когда это случится - будет уже поздно.
Впрочем, про всё это зверь, пока что, смолчал - было не самое подходящее для жалоб время и место.
- Что ты предлагаешь? - как-то тихо спросил говорящий барсук, почему-то остановившись и настороженно водя мордой.
- У всего есть источник. И, если узнать, как он появился и какова его природа - можно найти средство для его уничтожения. Звучит оно-то хорошо. Вот только на деле это может быть более чем проблематично, - тихо произнес странник, оглядываясь и стараясь уловить явные следы пребывания тут агрессивно настроенных отравленных магией животных. - За чем конкретно ты ходишь в эту часть леса?
- За тем, что только здесь - уклончиво ответил зверь, совсем не желавший мучить себя и собеседника долгими разъяснениями и описаниями слепого глухому, и медленно пошёл вперёд, принюхиваясь, прислушиваясь.
*_*_*
За это время лес совсем сгустился. Те растения, что не исчезли, стали темнее и выше. Сильнее запахло сыростью, прелой подстилкой, грибами, цветами, ягодами, помётом, гнилью и кровью. Ветви скрыли засыпанный алмазами звёзд чёрный бархат ночного неба, а вокруг стало как-то тише и глуше. Больше мха, лишайников и ползучих, вьющихся растений, взбирающихся по чужим стволам к свету. Бугорки плодовых тел грибов, поднимающие кое-где подстилку многолетнего древесного опада и образующие странные наросты на стволах стали появляться чаще. Стало больше опавших веток и павших деревьев, ещё больше многолетников среди трав, далеко не во всех местах полностью прикрывающих лесную подстилку, слишком изобильную, чтобы полностью разложиться в этих условиях до конца. Да и сами деревья здесь были выше, хотя и не все из них были старше тех, что росли на краю леса. Здесь они имели меньше живых ветвей, доступных стоящим на четырёх оленю или коню, или поднявшему руку человеку. Стало куда больше разновозрастных растений, при этом много старых. Это был уже именно лес. Но тишина была какой-то странной для леса. Ветер в кронах, листва, шуршащая под ним, насекомые в почве, древесине, на них и в воздухе, но, почти, ни каких звуков птиц и крупных животных и запах мерзкой магии пусть и доносился в основном с боку, стал сильнее.
Спрятаться, продолжая идти, тут было труднее, хотя теперь было куда больше мест, пригодных для укрытия. Множество просветов, ям, нор, овражков под, за и между корнями деревьев и кустами, и в каждое из них можно было попытаться залезть, забиться, забраться, особенно если немного расширить, поработав лапами. И не всегда стоило опасаться того, кто уже успел облюбовать это укрытие. Но Расс ещё помнил то, из-за чего им пришлось спешно бросить прошлое собрание логов. Это была не наглая лиса, выживающая своими омерзительно пахнущими телами и ещё более смрадными метками чистоплотного зверя - с этими пронырливыми длинноногими наглецами они давно научились бороться коллективно, когда те совсем теряли чувство такта. Это было то, что заставило его порадоваться, что он не заделал капитально образовавшийся со временем из-за ошибки в расчётах при рытье чёрный ход, а остальных - что из-за плотного соседства множества барсуков их многочисленные норы давно соединились во многих местах. Да, возможно, у росших сейчас только здесь грибов была замена, но Расс, пока что, её не нашёл, и они по-прежнему были нужны для их здоровья.
Опавшая листва и ветви, как и мох да трава, успели прикрыть, вероятно, кое-где уже обвалившиеся отверстия их нор за это время, образуя опасные ямы. Чуткий нос давно улавливал смесь родных, отчасти почти выветрившихся, и чуждых, но печально знакомых запахов, в том числе искомый аромат. И ориентируясь именно на знакомый приятный запах, влекомый им, зверь и брёл, зная, что ни с чем его не спутает. Напоминая отдельными нотами много чего, в полном букета ароматов этот запах был абсолютно уникален. Пряный, прелый и самый что ни на есть грибной, было в нём и то, что люди бы назвали повышенным содержанием магии определённого типа, но местных эти сложные наименования не волновали. Недалеко было их городище - близко были и желанные грибы, и вот уже не только их запах, но и слабое знакомое барсуку статичное свечение древесных грибов стало заметно.
Рядом послышался шумный выдох - гость этого места прикрыл глаза, шумно и тяжело выдыхая, а после и открывая их, стараясь, как будто бы приглушить свет своих узоров да глаз, чтобы не привлекать лишнего внимания. А внимание в этой части леса, как известно, не нужно было совсем. А лес казался ему полностью вымершим, ведь не слышал он шуршания и скрежета насекомых под ногами, не чуял их запаха. Вновь взгляд был кинут в сторону источника неприятной всему существу его магии. Пока что, никого не было видно и не ощущалось. Но надолго ли это?
Разумный зверь с трудом сдерживал желание броситься к знакомому месту, игнорируя примесь чуждых запахов. Вот, наконец-то оно! Четыре высоких дерева. Одно из них повалилось на бок, но продолжало расти, пока хоть часть корней питала крону, покуда хоть часть листьев могла ловить свет из образовавшейся прорехи и до тех пор, пока в стволе да ветвях было достаточно питательных запасов. Но это, павшее древо уже погибало, ибо соседи почти затянули живительный просвет своими ветвями, слишком мало питания могли дать чудом не утратившие связь со стволом остатки корней. Да и ставшая рыхлой, давно разрушенная мицелием паразита и подтачиваемая новыми инфекциями, древесина не могла дать достаточно питания, чтобы пустить новые корни и снова прорваться к небу ветвями. Старое дерево пало, но, на место павшего, к небу уже поднимались решившие принять участие в гонке за свет, узкие, тонкие и высокие молодые деревца. Некоторые из них бесцеремонно пробивали себе путь через омертвевшую и стремительно разрушающуюся под влиянием жуков, грибов и гнили часть павшего дерева и впивались в неё корнями, черпая жизнь из чужой смерти. Возможно, одно из этих молодых деревьев, успеет догнать исполинов прежде, чем просвет затянется окончательно и, обрекая отстающих на увядание или замирание в ожидании нового шанса, займёт место погибающего сородича. Но примечательны были не сами эти молодые и старые деревья, а зеленоватый свет, исходивший от неких объектов на старых ветвях и стволах. Похожие на ёжиков или пушистые шары небольшие клубочки плодовых тел древесных грибов светились зелёным и вспыхивали красноватым свечением спор, когда ветерок или насекомое всё же касались их. Казались они обманчиво тёплыми и мягкими, на деле же их плоть была упругой и влажной, а местами даже жёсткой. Грибы отчасти напоминали знакомые большинству магов виды. Некоторые из подобных наростов использовались, как ингредиенты. Годились они для пополняющих резерв мага составов или краски, другие - для яда или лекарств, или использовались, как специи. Не взирая на их наиболее полезное применение и истинные свойства, у людей одни из них считались лекарственными, условно съедобными или обладающими какими-то мистическими свойствами, отсутствующими у них, при детальной проверке. Но плодовые тела, проступившие сквозь кору именно здесь, несколько отличались от ранее известных. Немного отличались они не только от привычных темнокожему страннику и его сородичам, но и от только знакомых ему по описаниям и спискам ингредиентов, но несколько отличалось от остального мира немалая часть живущего в данном лесу. Лишь специфический опыт да чуждость данных мест для хвостатого мага могли объяснить причины, способные не позволить ему сразу же осознать то, сколь чудовищно некоторые из встреченных им явлений необычны и неправильны или просто странны для растительной и животной жизни, должной для этой природной зоны. Зоны, включающей в себя и этот лес, с государством, на территории которого он находился, и часть некоторых соседних.
