Литмир - Электронная Библиотека

Дед Никита попал на "чёрную доску" (в список на раскулачивание) ещё в 30г. Мама считала, что причиной всему был большой дом, предмет зависти. "Надо было его сжечь" - говорит мама в сердцах. Раскулачили их не в 30 году, наверное, чуть позже. Забрали дом, забрали скот, забрали инвентарь, забрали все запасы. Детали от бабушки Магдалены: корову забрали со двора, привели к правлению и привязали к столбу. Корова была тельной, то ли животное почувствовало свою участь, то ли просто время пришло: тут же, у правления корова отелилась. Телёнок валялся на земле у ног коровы, никто его не убирал. (В моё детство каждый год корова у нас телилась, это всегда было в конце зимы, телёнка забирали в дом, в тепло, маленькое животное со слабыми разъезжающимися ногами, он первое время жил в доме, мы, дети, поили его молоком из бутылки с соской.) У коровы вымя налилось молоком (молозивом), её надо было напоить и подоить, но никому не было дела до бедного животного. Бабушка попросила разрешения подоить корову, но ей не разрешили, не разрешили даже подойти. Когда собственность достаётся легко без труда (сваливается на голову), то и отношение к ней такое же лёгкое, неподобающее (бог дал - бог взял), не так, когда чего-то добиваешься потом и тяжёлым трудом.

Как жить дальше, где приткнуть голову? Переехали в соседнее село, снимали квартиру.

Старшие сыновья подались на заработки. Федя плёл изделия из лозы. Ваня занялся извозом: перевозил грузы (я так и не понял, оставили им одну лошадь и подводу, или он у какого-то мужика-хозяина их взял, нанялся к нему работать, скорее, второе). Ване в 30 году было 14 лет, в 32 - шестнадцать. Иногда я думаю, может, мама напутала с годами рождения, потому что не укладывается в голове, как четырнадцатилетний или шестнадцатилетний пацан может сам заниматься извозом. Но у мамы была хорошая память. Разброс может быть только в годе, когда семью раскулачили. Да мама никогда года и не называла. Дело было осенью, шли обильные дожди. Где-то надо было вброд переехать разлившуюся речку. Иван не справился с управлением, река смыла телегу с грузом, лошадь утонула. Раньше за такое дед, наверное, мог и убить, а после раскулачки почти и не ругал. Часто беда не приходит одна: надо было возмещать стоимость груза. И опять вопрос, куда идти? Они вернулись в Радычи, попросились у правления колхоза пустить их семью ночевать в их же доме. Правление сжалилось и пустило. К тому времени в доме уже были в двух комнатах школа, в одной - правление, ещё в одной - склад зерна.

Мамин брат Федя. Он на два года старше Вани. У него была болезнь - временами пропадал голос (что-то с голосовыми связками), через какое-то время голос восстанавливался. "Я вам кричу-кричу, а вы меня не слышите". У Феди получались красивые корзины, плетеные стулья, кресла и даже столы, люди раскупали изделия, делали персональные заказы. Однажды к нему зашёл местный сельский активист, то ли комсомолец, то ли просто комбедовец (член комитета бедноты, именно комбеды решали, кого раскулачивать). Федя как раз делал стул по заказу. Скорее всего, они были соперниками по жизни, один - сын уже раскулаченного, у которого всё хорошо получалось, красиво получалось. А второй - гол как сокол, ничего не ладилось, работаешь-работаешь, стараешься ради людей, а они чего-то злятся, косо смотрят.

- Красиво у тебя получается.

- Угу, красиво, - отвечал Фёдор, не отрываясь от работы.

- Слышь, Федька, сделай мне стул.

- Эге ж, вот закончу вот этот, а потом и тебе сделаю, по очереди.

- Не, ты мне без очереди сделай.

- Ну, как же без очереди, люди ведь раньше тебя заказывали.

Они ещё немного так перепирались, и в конце комбедовец пригрозил:

- Ну, сука, погоди. Ты у меня ещё пожалеешь!

Фёдора по доносу арестовали, и он отсидел девять месяцев в тюрьме. После тюрьмы дед его, исхудалого, привёл к маме, попросил, чтобы он пожил у неё, чтобы подлечила, откормила его. Это в 32г., муж Адам уже был в тюрьме. Мама, как в воду глядела, попросила деда остаться. "Хватит тебе одного Фёдора на шее" - ответил и ушёл. Больше мама его не видела.

Дед вернулся в Радычи. Бабушка с детьми ночевала в доме. Дед не мог спать в бывшем своём доме, ночевал в клуне. Денег или запасов никаких не осталось, на что жить дальше? Они ночевали в бывшем своём доме, за стенкой склад, лежало зерно. Ваня, горячая голова, ночью набрал пол мешка гречки, вынес - хотел продать. Украл, конечно, виноват. Но как-то не поворачивается язык его осуждать (сидя в тепле и будучи сытым). Его поймали сразу же и арестовали, привели в правление, т.е. сюда же в бывший их дом. Когда дед вернулся ночью, никто не видел, его даже пока не искали. Бабушка выскочила незаметно из дома, зашла в клуню, разбудила - уходи. Дед оделся, сел, задумался. Сыну 16 (или 17), его ждёт тюрьма. Что это было: желание оказать сыну поддержку, спасти его молодого, взять вину на себя, или, просто, решил разделить ответственность. Не знаю. Но его поступком можно восхищаться, хотя он и не вписывается в рамки рациональности. Он пошёл в дом и сел рядом с сыном.

Бабушку с двумя детьми вторично изгнали из дома. Односельчане боялись раскулаченных. Их приняла одинокая полупомешанная Ярына.

Не знаю, в этот же день или позже, наверное, позже, к маме нагрянул наряд милиции. Федя выпрыгнул в окно, но его там схватили (вообще-то, арестовывать, строго говоря, по закону его было не за что). Мама бросилась в ноги к начальнику:

- Отпустите брата. Возьмите, - она протянула завёрнутый кусок сливочного самодельного масла, еще какие-то продукты, - возьмите. Только отпустите.

Начальник задумался, достал пистолет из кобуры, помахал им:

- Ладно. Только ты никому ни слова! Ни-ни! Смотри мне! - и забрал продукты.

Начальник смилостивился: в тот раз Фёдора отпустили.

О судьбе деда со старшими братьями толком ничего не известно. Мама с маленьким ребёнком на руках, без мужа - куда ей было ездить, в какой тюрьме искать, в каком городе. Я пишу о Житомирской области, но в 30-ых годах на её месте было три области с центрами: Коростень, Житомир, Бердичев, да и рядом ещё Шепетовская область. Ближе всего из больших городов Новоград-Волынский. Село или хутор Радычи (сейчас его, возможно, вообще нет) было возле нынешнего села Суемцы, село Курмань, наверное, ближе к селу Ярунь. Довольно большие расстояния при отсутствии регулярного транспорта или своего гужевого. У моей бабушки на руках двое маленьких детей 8 и 11 лет. Самое страшное, чем их кормить, где найти угол для жилья.

Дед с сыновьями сидели в тюрьме, вместе ли? Судили, отправили эшелоном, вместе или раздельно? Мама рассказывала своим клиенткам, с этапа из вагона дед выбросил спичечный коробок с запиской, я - такой-то, везут туда-то, прошу передать. Добрые люди передали. Я не понимал, выслали по этапу троих, деда с Фёдором и Иваном (так выходило по маминым словам), или двоих, или всех раздельно.

- Мам, - спрашиваю, когда женщины разошлись, - а куда деда выслали?

Мама ничего не ответила.

Бабушка перебралась к маме. 1932 год. Неурожай, колхоз не выполнил нормы сдачи хлеба. Хлеб забирали с дворов, пришли и к маме. Муж в тюрьме, отец с братьями - там же. Сыну меньше года. Бабушка с младшими детьми тоже у неё. Пришёл полевод, наметил забрать снопы и с их двора. Сосед надоумил: мама купила бутылку водки (самогону), позвала полевода и соседа ему в компанию. Бабушка была против всего этого, ушла, чтобы не видеть. Заставили и мать выпить - первый раз мама отведала спиртного. Но хлеб (снопы) оставили.

Бабушка, я так понял, видела, что маме самой надо помогать. Своих родственников у бабушки уже не было, в селе (хуторе) обратиться после раскулачивания было не к кому. Весной по совету брата мужа Василия бабушка отвела детей Веру и Валентина к детскому дому и там оставила на крыльце, наказала никуда не уходить.

5
{"b":"596356","o":1}