Несколькими месяцами ранее, находясь ещё в Харбине, министры ВПАС в одном из интервью высказались более определённо: «Вмешательство иностранных держав во внутренние дела Сибири правительство считает совершенно недопустимым. Борьбу с большевиками Сибирское правительство берёт только на себя, и лишь в виде содействия может встретить необходимость в помощи союзных держав. Ввиду того, что союзники, как и Сибирское правительство, заинтересованы в охране магистрали для переброски войск на уральский фронт, правительство может предложить союзникам взять на себя охрану железных дорог и примыкающей к ней полосы. Что касается ввода союзных войск для борьбы с немцами, то Сибирское правительство находит, что союзные с нами державы в полной мере могут использовать право борьбы с центральными державами, рассматривая Сибирь, как военную базу для этой борьбы по отношению ко всему Восточному фронту („Далёкая окраина“, Владивосток, за 23 апреля 1918 г.)».
Генерал Хорват, как мы помним, тоже, в общем-то, не возражал против присутствия иностранных войск, заявив в интервью американским журналистам на ст. Гродеково, что обойтись без помощи союзников русским теперь просто невозможно. И действительно, противостоять в одиночку более чем стомиллионной большевистской Центральной России Сибирь конечно же была не в состоянии. Таким образом в белом движении Дальнего Востока практически все как бы уже сразу смирились с иностранным военным присутствием, как со свершившимся и, более того, – во многом полезным с практической точки зрения фактом, а дальнейшая борьба двух политических группировок – левых и правых – за власть происходила именно в условиях иностранного политического и военного влияния, если не сказать преобладания.
Для того чтобы укрепить свои позиции владивостокская группа сибирских министров начала немедленно налаживать контакты со своими омскими коллегами, надеясь общими усилиями сдержать атаку харбинских «самозванцев». В своих публичных обращениях ВПАС заявляло, что обеим частям Правительства необходимо как можно скорее воссоединиться в месте заседаний СОД, там, где сибирские министры, собственно, и были выбраны, то есть в Томске. Однако расстояния в Сибири, как известно, немаленькие, средства же мобильной коммуникации тогда то и дело повреждались из-за происходивших во многих местах боевых действий, поэтому наладить нормальный диалог Владивостока с Омском летом 1918 г. так и не удалось. Группе Дербера, таким образом, пришлось действовать, практически, в одиночку, и хотя её как могли поддерживали Приморская земская управа и Владивостокская городская дума, ей всё-таки порой было очень и очень непросто выдержать натиск правых сил.
По воспоминаниям Георгия Гинса, буржуазные круги приводило в ярость одно только упоминание имени Петра Дербера. Приморская правая пресса называла его, а также Евгения Захарова интернационалистами циммервальдцами, а Виктора Тибер-Петрова вообще причисляла к большевикам* (ГАТО. Ф.72, оп.1, д.96, л.72). Главный же козырь большинства публичных выпадов против ВПАС состоял в том, что от сотрудничества с Дербером из-за его неумеренно левых настроений отказался сам Г. Н. Потанин.
Что касается иностранцев, то особенно нетерпимо к владивостокской группе Сибирского правительства относились японцы, их пресса то и дело публиковала материалы, доказывающие, что ВПАС не имеет никакого авторитета в Сибири и является затеей «политических младенцев». Такого рода статьи потом с удовольствием перепечатывали дальневосточные газеты правого толка. В июле на их страницах также было опубликовано интервью с А. В. Колчаком, только что прибывшим в Токио из Харбина, в котором он отзывался о «так называемом Сибирском правительстве» в самых резких тонах. Дербера он называл «жидом», а членов его кабинета – людьми, «совершенно неопытными в деле управления»**. Это интервью, а также слухи о том, что Пётр Дербер – еврей, а бело-зелёный флаг ВПАС в действительности является-де национальным флагом евреев, усиленно раздувались, вследствие чего в самом Владивостоке председатель Сибирского правительства стал мишенью для местных черносотенцев, которые, вдобавок ко всему, обвинили его в провокаторстве, т.е. в работе на царскую полицию в предреволюционное время. В итоге Дербер, дабы хоть как-то ослабить давление на своё Правительство, вынужден был уйти с поста премьер-министра, оставшись в должности министра иностранных дел. Вслед за ним в отставку со своих постов подали подвергшиеся публичной «порке» Виктор Тибер-Петров и Евгений Захаров, а вместе с ними ещё один эсер-интернационалист (черновец) Сергей Кудрявцев.
21 июля пост главы ВПАС занял бывший иркутский комиссар Временного правительства России сорокасемилетний Иван Александрович Лавров***. В тот же день было принято постановление «О реконструкции Совета Министров», согласно которому министерские должности распределились следующим образом: И. А. Лавров (министр-председатель), П. Я. Дербер (министр иностранных дел), Н. Е. Жернаков (государственный контролёр), А. А. Краковецкий (военный и морской и министр), В. И. Моравский (министр продовольствия и снабжения и временно управляющий отделом путей сообщения), А. Е. Новосёлов (министр внутренних дел), Г. Ш. Неометуллов (министр туземных и экстерриториальных народностей), А. А. Трутнев (управляющий министерством финансов и временно управляющий отделом труда), М. А. Колобов (министр торговли и промышленности), Н. Я. Быховский (управляющий министерством земледелия).
_______________
*Он, действительно, в декабре 1917 г. в делегатской карточке чрезвычайного Сибирского областного съезда указал свою партийную принадлежность как члена РСДРП (б).
**«День Владивостока», №95 за 1918 г. или ГАТО. Ф.72, оп.1, д.96, л.168.
***Происхождением из дворян. В дореволюционный период Лавров являлся высокопоставленным чиновником иркутского губернского правления, возглавлял губернскую казённую палату (финансовое управление), а на общественных началах занимал пост председателя иркутского военно-промышленного комитета. Вскоре после Февральской революции Ивана Александровича назначили иркутским губернским комиссаром.
Таким образом из того состава Временного Сибирского областного правительства, который был утверждён в конце января 1918 г. на заседании депутатов Сибирской областной думы во ВПАС осталось теперь только 7 человек (Дербер, Жернаков, Краковецкий, Моравский, Неометуллов, Новосёлов и Колобов) *. Трое других членов владивостокской группы: Иван Александрович Лавров, Наум Яковлевич Быховский и Александр Афанасьевич Трутнев не были утверждены депутатами СОД в должности министров, однако имели все основания в будущем надеяться на это. Лавров, как опытный администратор с дореволюционным стажем, Быховский, как член Сибирской областной думы**, ну а Трутнев, как один из виднейших сибирских кооператоров. В качестве сотрудников к работе в правительстве были привлечены и некоторые владивостокские общественные деятели. Такая опора на местные кадры произошла не только вследствие дефицита нужных специалистов, но и по причине того, что в январских выборах министров Сибирского правительства в Томске не участвовали представители Дальнего Востока, что не всех во Владивостоке устраивало.
_______________
*Жернаков, Новосёлов и Неометуллов являлись правыми эсерами, Моравский во времена своей студенческой молодости также состоял членом этой партии, но в 1907 г. из неё вышел по причинам «личных противоречий с социалистическими тенденциями». Колобов был народным социалистом. Таким образом, только один Дербер представлял теперь в Сибирском правительстве левую часть эсеровской партии.
**В конце весны 1918 г. Наум Быховский в составе ревизионной комиссии от СОД проверял финансовую деятельность Сибирского правительства в Харбине, в результате чего, кстати, эта деятельность была признана неудовлетворительной.
