Теперь, когда выяснились все обстоятельства произошедших в Сибири событий, ни у кого не осталось никаких сомнений в том, что мятеж находившихся там полков являлся пусть даже и стихийной, но всё-таки вполне обоснованной и даже закономерной акцией, ставшей ответом на нарушенные большевиками договорённости, касающиеся беспрепятственного выезда военнослужащих Чехословацкого корпуса с территории России. Таким образом, повод для того, чтобы в корне изменить своё отношение к советской власти, у руководства владивостокских легионеров теперь нашёлся вполне достаточный, достаточный для того, чтобы им воспользоваться в своих интересах. Однако ни у кого не было полной уверенности в том, что вооруженное восстание в Сибири окажется успешным. И только после того, как во Владивосток стали поступать первые известия об одержанных чехословаками победах и после предварительных консультаций с представителями иностранных дипломатических миссий, руководство владивостокских легионеров решило, наконец, выступить.
Таким образом лишь три недели спустя, после того как в столицу Приморья прибыл курьер от капитана Гайды (причём – ровно через три недели), т.е. 29 июня, началось во Владивостоке вооруженное восстание. Впрочем, началось оно вполне мирной акцией, 9.30 утра в здание местного исполкома Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов явились 4 представителя легионеров, которые предъявили большевикам ультиматум о сложении полномочий и о передачи власти в руки городского и земского самоуправлений. В случае если до 4 часов дня эти условия не будут выполнены, заявили парламентёры, части Чехословацкого корпуса «вынуждены будут исполнить свои требования посредством силы». Ультиматум легионеров в исполкоме внимательно выслушали, но выполнять его условия пока отказались, мотивируя своё решение отсутствием на рабочем месте руководителей Совета. Один из них Константин Суханов, председатель Приморского областного исполкома, в 11 часов того же утра прибыл с ответным визитом в штаб восставшего корпуса, намереваясь, видимо, каким-то образом уладить конфликт, но его, недолго думая, тут же арестовали и отправили под конвоем на военную гауптвахту. Вслед за этим последовал приказ занять здание исполкома, городской управы, почты, телеграфа и тюрьмы (откуда тут же освободили всех политических заключённых), потом был блокирован порт, и вскоре на всех центральных перекрестках Владивостока появились чешские патрули. С этого момента, собственно, и началось на Дальнем Востоке вооруженное противостояние с иностранными интервентами, затянувшееся на долгих 4 года.
Отряд владивостокской городской Красной гвардии, значительно поредевший вследствие вынужденной командировки в район боевых действий у станции Пограничная, не смог, конечно, дать достойный отпор противнику, имевшему в своём распоряжении целую дивизии легионеров, хотя и в значительной степени разоруженных советской властью, однако всё-таки имевших некоторое количество боевого снаряжения* и главное – богатый фронтовой опыт для того, чтобы взять верх в развернувшемся, теперь уже далеко не спортивном, противостоянии. Единственной силой, способной оказать настоящее сопротивление восставшим, являлись тоже иностранцы, но только находившиеся на стороне большевиков – венгерские воины-интернационалисты, засевшие за стенами владивостокской городской крепости. Собственно у её бастионов и произошли главные бои того неспокойного дня. Посильную помощь красногвардейцам во время сражения за крепость, продолжавшегося с 4 часов дня до 6 часов вечера («Свободная Сибирь», Красноярск, №120 за 1918 г.), пытались оказать матросы четырёх
русских миноносцев, открывших огонь из своих орудий (лёгких пушечек) по
_______________
*Если верить Сергею Кудрявцеву (министру без портфеля Временного Сибирского областного правительства), находившемуся во время тех событий на Дальнем Востоке, то получается, что некоторым количеством оружия за несколько часов до выступления чехословаков снабдили японцы и англичане («Голос народа», Томск, №94 за 1918 г.). С охраняемых самими чехословаками военных складов они ничего кроме 200 винтовок устаревшего образца (берданок) взять не смогли. Основная часть вооружения по приказу Ленина ещё весной была вывезена из Владивостока и передана частям Сергея Лазо, сражавшимся с атаманом Семёновым в Забайкалье, а оставшееся оружие большевики отправили от греха подальше в Никольск-Уссурийский, как только узнали о мятеже чехословаков в Западной Сибири.
наступающим чехословацких легионерам*. Это на некоторое время остановило натиск мятежников, однако вскоре в дело вмешался японский крейсер «Асахи», который в нарушение всех дипломатических приличий демонстративно навёл свои грозные крупнокалиберные орудия на русские корабли и вынудил их прекратить огонь, после чего японцы захватили эти суда и, по некоторым сведениям, даже использовали их для высадки собственного десанта во Владивосток, в помощь восставшим чехословакам.
Непосредственного участия в противостоянии советских и чехословацких частей японцы, как, впрочем и другие иностранцы, не принимали, они лишь, после того как всё закончилось, посредством патрулирования помогли новым городским властям организовать порядок на улицах Владивостока (японский городовой!). То же самое стали осуществлять и английские моряки в районе такого важного стратегического объекта, как железнодорожный вокзал, а начальником иностранной полиции во Владивостоке вскоре был назначен английский майор Денлоп. Американцы, по свидетельству источников, вроде бы, сохраняли пока полный нейтралитет и абсолютно никак не проявили себя в те дни.
Что же касается участия самих русских в перевороте, то их роль во владивостокских событиях конца июня 1918 г., оценивается их современниками весьма скромно**. Сохранились, правда, некоторые свидетельства относительно того, что некая группа подпольщиков под руководством прапорщика Н. А. Галкина поддержала мятеж чехословацких легионеров («Сибирь», Иркутск, №79 за 1918 г.) и заявила о себе даже как о воинском подразделении, подконтрольном Временному Сибирскому областному правительству***. Этот отряд, в частности, около шести часов вечера захватил управление городской милиции и арестовал его начальника, некоего Мельникова, которого также увели на гауптвахту Чехословацкого корпуса, где к тому времени, кроме арестованного в самом начале мятежа Суханова, находились уже многие руководящие работники Владивостокского совдепа и исполкома.
_______________
*Эти миноносцы носили названия: «Бравый», «Точный», «Твёрдый» и «Лейтенант Малеев». Печать победившей в результате событий 29 июня буржуазной демократии отмечала тот факт, что эти миноносцы, с находившимися на них большевиками, пытались, что называется, по-тихому выйти в открытое море. Однако советская историография твёрдо придерживалась мнения, что миноносцы не спасались бегством, а вступили в боевое столкновение с чехословацкими мятежниками.
** См. например: Никифоров П. М. Записки премьера ДВР… С.56
***В июле постановлением ВПАС прапорщик Н. А. Галкин был назначен правительственным комиссаром крепостного района Владивостока, ему было дано право координировать распоряжения командующего российскими вооруженными силами Приморской области полковника Толстова. Прапорщик Галкин стал известен в антибольшевистских кругах ещё со времён декабрьского 1917 г. вооруженного восстания в Иркутске, когда он отвечал за связь с забайкальскими подпольщиками.
2. Владивостокская группа сибирских министров
Итак, к шести часам вечера 29 июня сопротивление красных во Владивостоке было полностью подавлено, последняя их надежда – венгерские интернационалисты в военной крепости – к этому времени уже прекратили сопротивление и сдались на милость победителей, а все важнейшие объекты городской инфраструктуры оказались под контролем восставших чехословацких легионеров. Власть перешла в руки восстановленного в своих правах местного самоуправления, избранного законным порядком, путём всеобщего, равного и тайного голосования в конце 1917 г. и разогнанного большевиками в мае 1918-го* (то есть буквально за месяц до описываемых событий). А к концу дня в здание городской управы явилось несколько молодых людей во главе с одесским евреем Петром (Пинкусом) Дербером («Свободная Сибирь», Красноярск, №109 за 1918 г.) и объявили всем, что они есть законно избранные сибирские министры – высшая исполнительная власть на всей той огромной российской территории, что восточнее Уральских гор. Круто, ничего не скажешь!
