Грум увел лошадей, и наездники направились пешком по зеленым лужайкам вниз к дому. Эллери подумал, что генерал-майор Баррет купается в деньгах — он уже видел достаточно, чтобы убедиться в этом. В усадьбе были: выложенный плиткой бассейн, большой солярий, тир, оружейный зал с набором оружия, которое…

— Генерал, — окликнул взволнованный голос, и Эллери, подняв глаза, увидел лейтенанта Фиска, бегущего к ним в необычно растрепанном виде. — Могу я минуту поговорить с вами наедине, сэр?

— Конечно, Ричард. Извините меня, джентльмены.

Харкнесс и Эллери замедлили шаги. Лейтенант что-то говорил генералу, руки его дрожали. Старик побледнел. Затем, не говоря ни слова, оба бросились к дому, при этом генерал переваливался как старый гусак.

— Интересно, что так взволновало Дика, — сказал Харкнесс, идя рядом с Эллери более приличествующим джентльменам шагом.

— Лиони, — предположил Эллери. — Я знаю Фиска много лет. Эта очаровательная дочь полка — единственное потрясающее явление, с которым парень столкнулся в жизни. Надеюсь, не случилось ничего плохого.

— Жаль, если что не так. — Харкнесс пожал плечами. Уикэнд обещал быть приятным и спокойным. У меня было по горло забот и волнений во время последней экспедиции.

— Были неприятности?

— Носильщики сбежали, а наводнение на Нигере довершило дело. Потерял все, что имел. Хорошо, что удалось спастись самому… А, вот и миссис Никсон. Что-нибудь случилось с мисс Баррет?

Высокая бледная женщина с медного цвета волосами и янтарными глазами отложила журнал, который читала.

— Лиони? Я еще сегодня ее не видела. А в чем дело? — Особого интереса она, впрочем, не проявила. — О, мистер Куин! Эта ужасная игра, в которую мы играли вчера вечером, не давала мне заснуть полночи. Как вы-то можете спать с воспоминаниями обо всех этих убитых?

— Моя беда, миссис Никсон, — усмехнулся Эллери, — не в том, что я сплю слишком плохо, а, напротив, в том, что сплю слишком крепко. Я по природе соня, а воображения у меня не больше, чем у амебы. Кошмары? Наверно, у вас нечиста совесть?

— Но нужно ли было брать у нас отпечатки пальцев, мистер Куин? Ведь игра — это всего лишь игра.

Эллери усмехнулся.

— Обещаю уничтожить мое временное бюро опознания при первой же возможности. Нет, Харкнесс, благодарю, я не пью так рано с утра.

— Куин, — позвал лейтенант Фиск из двери. Его загорелое лицо приобрело землистый цвет и покрылось пятнами. Держался он необычно скованно. — Но будете ли вы любезны?

— Что случилось, лейтенант? — осведомился Харкнесс.

— Что-нибудь с Лиони? — спросила миссис Никсон.

— Случилось? Ничего не случилось. — Молодой офицер улыбнулся, взял Эллери под руку и повел его к лестнице. Тут он перестал улыбаться. — Случилась ужасная история, Куин. Мы… мы просто не знаем, что делать. К счастью, вы здесь с нами. Может быть, вы сумеете…

— Ну, ну, успокойтесь, — мягко сказал Эллери. — Что же произошло?

— Вы помните жемчужное ожерелье, которое было на Лиони вчера вечером?

— Конечно, — ответил Эллери.

— Это мой подарок ей к нашей помолвке. Осталось мне от матери. — Лейтенант прикусил губу. — Я не очень… сами знаете, на лейтенантское жалование в армии Соединенных Штатов не купишь жемчужного ожерелья. Мне хотелось подарить Лиони что-нибудь дорогое. Глупо, наверно. И еще это мамино ожерелье было мне дорого, как память о ней, словом…

— Вы хотите сказать, — прервал его Эллери, когда они подошли к началу лестницы, — что ожерелье пропало.

— Да, черт побери.

— Сколько оно стоит?

— Двадцать пять тысяч долларов. Отец был богатым человеком… когда-то.

Эллери вздохнул. Там, высоко в космических пределах, было решено, что он должен бродить, широко раскрыв глаза, среди хромых, увечных и слепых. Он закурил и вошел вслед за лейтенантом в спальню Лиони.

От военной выправки генерал-майора Барретта не осталось и следа. Теперь это был просто тучный старик с низко опущенной головой. Лиони плакала, и Эллери как-то не к месту обратил внимание, что она утирает слезы подолом своего пеньюара. Но подбородок ее был вздернут, а в глазах светилась решимость. Она кинулась к Эллери так внезапно, что он чуть было не выставил вперед руки, чтобы удержать ее.

— Кто-то украл мое ожерелье, — с силой заговорила она. — Мистер Куин, вы должны его найти. Должны, слышите, должны.

— Лиони, дорогая, — слабым голосом проговорил генерал.

— Нет, отец. Мне безразлично, чьи чувства это заденет. Они… эти жемчуга очень много значили для Дика и для меня тоже, и я не намерена сидеть и смотреть, как какой-то вор уводит их у меня из-под носа!

— Но, дорогая, — несчастным голосом проговорил лейтенант, — ведь твои гости…

— Пропади они пропадом, мои гости и твои тоже! — крикнула девушка, вызывающе вскинув голову. — По-моему, в книге хорошего тона у мисс Пост ничего не говорится о том, что вор приобретает неприкосновенность только потому, что находится в доме по приглашению.

— Но гораздо разумнее предположить, что кто-то из слуг…

Генерал резким движением вскинул голову.

— Дорогой Ричард, — рявкнул он, — выбросьте это из головы. Среди моих слуг здесь нет ни одного, кто не прослужил бы рядом со мной по меньшей мере двадцать лет. Я готов доверить любому из них все, что имею. Сотни раз я убеждался в их честности и преданности.

— Поскольку я — один из гостей, — бодро заявил Эллери, — полагаю, что имею право высказать точку зрения. Убийство всегда выходит наружу, но делу никогда не мешало здравое размышление и расследование. Ваша невеста совершенно права, лейтенант. Когда вы обнаружили пропажу, мисс Барретт?

— Полчаса назад, когда проснулась. — Лиони указала на ночной столик рядом со своей деревянной кроватью с пологом. — Я еще и глаза не успела протереть, когда увидела, что жемчуга исчезли, потому что крышка моей шкатулки с драгоценностями была открыта.

— А когда вы ложились в постель, она была закрыта?

— Более того. Я проснулась в шесть часов утра от жажды, встала с кровати, чтобы взять стакан воды, и точно помню, что шкатулка была в это время закрыта. Потом я заснула.

Эллери подошел ближе и посмотрел на шкатулку.

— К счастью, сейчас только начало девятого, — сказал он, выпуская дым. — Значит, вы обнаружили кражу примерно без четверти восемь. Следовательно, ожерелье было украдено между шестью и семью сорока пятью. Вы ничего не слышали, мисс Барретт?

Лиони печально улыбнулась.

— Я сплю отвратительно крепко, мистер Куин. В этом ты еще убедишься, Дик. И потом я уже много лет подозреваю, что храплю, но никто никогда мне…

Лейтенант покраснел, генерал прервал ее:

— Лиони… — но не слишком убедительно, а девушка состроила гримаску и снова заплакала, на этот раз на плече у лейтенанта.

— Что же, черт побери, нам делать? — рявкнул генерал. — Мы ведь не можем, будь оно неладно, обыскивать людей. Ужасная история. Если бы ожерелье не было таким дорогим, я бы сказал: выбросим из головы эту проклятую историю, и все тут.

— Личный обыск вряд ли необходим, генерал, — сказал Эллери. — Любой вор не так глуп, чтобы прятать свою добычу на себе. Он, конечно, подумает, что будет вызвана полиция, а уж полиция печально известна своим пренебрежением к светским условностям.

— Полиция, — проговорила Лиони голосом будто мокрым от слез. — О Боже, разве мы не можем…

— Надеюсь, — заметил Куин, — что мы сумеем, как говорится, в данных обстоятельствах обойтись без полиции. С другой стороны, поиски в доме и на территории… Дозволено мне будет поглядеть вокруг?

— Никаких возражений, — крикнула Лиони. — Глядите и ищите, мистер Куин.

— Наверно, этим я и займусь. Между прочим, кто, кроме нас четверых и вора, знает о пропаже?

— Ни одна живая душа!

— Очень хорошо. Тайна — сегодня наш девиз. Пожалуйста, ведите себя так, будто ничего не случилось. Вор поймет, что мы притворяемся, но и сам не сможет действовать, и возможно… — Эллери задумчиво втянул дым сигареты. — Пожалуй, вам следует одеться и присоединиться к гостям, мисс Барретт. Ну, уберите эту траурную маску со своего лица.