— Ваше виски, мистер Нокс, — произнесла барменша с улыбкой, подвигая стакан. — Это, действительно, неприятное путешествие. Хорошо, что хоть теперь вам некуда спешить. Дать чего-нибудь холодненького? Пепси или содовой?

— Нет, ничего. Благодарю вас, моя дорогая!

Алекс услышал звон монеты, брошенной на стойку, и тихое «спасибо» барменши. Затем раздались шаги человека, приближающегося к Алексу. Джо открыл глаза. Толстяк двигался к своему чемодану, осторожно неся виски в вытянутой руке. Подойдя к столу, он поставил на него стакан, тяжело опустился в кресло, снова взял стакан и осушил его одним глотком. Потом глубоко вздохнул и поднял глаза. Их взгляды встретились.

— Весьма полезно в минуту возбуждения, — сказал толстяк почти извиняющимся топом, указывая глазами на стакан с виски.

— Вероятно, — сказал Джо, чтобы хоть что-то ответить. Он был уверен, что незнакомец займется своими делами, но ошибся. Столики находились близко друг от друга и при всем желании нельзя было не обращать внимания на соседа, особенно если он вел себя достаточно шумно.

— Уф! Какая жара, — произнес мистер Нокс, доставая из кармана большой, уже изрядно помятый платок. Он обтер им шею и лицо, как полотенцем. Джо, считавший, что мужчина должен пользоваться белыми, а не зелеными носовыми платками, и не слишком большими, смотрел на него с некоторой неприязнью. К тому же толстяк производил впечатление человека, довольного жизнью. А в данной ситуации это несколько раздражало. Выпитое двойное виски, казалось, умиротворило его. Пальцы, державшие платок, были, по мнению, Алекса, излишне холеными. Но, будучи человеком воспитанным, он постарался подавить в себе совершенно бессмысленную неприязнь. К счастью, зеленый платок быстро исчез в кармане пиджака. Джо, наблюдавший за мистером Ноксом из-под опущенных ресниц, заметил, как тот взял с соседнего кресла сумку и положил перед собой на столик. Она была не слишком набита, на боку ее красовались огромные буквы монограммы «PH». К средней пуговице пиджака мистера Нокса были привязаны два небольших пакета, завернутых в цветную бумагу. Он с трудом отвязал их и положил рядом с сумкой.

«Он сделал все, что хотел, — подумал Джо. — Только бы не запел разговор. К сожалению, Нокс похож на человека, который просто обязан заговорить, имея перед собой жертву, обреченную слушать. Кто он по профессии? Мясник? Коммивояжер?»

— Давно не было такой жары, — сказал Нокс, глядя прямо на Алекса. Джо открыл глаза пошире, кляня в душе других пассажиров, сидевших так далеко от них, что трудно было не принять эти слова на свой счет. — Такая температура может отправить меня на тот свет быстрее, чем палач с десятью помощниками. — В подтверждение своих слов он ослабил узел галстука и провел ребром ладони по горлу.

— В самом деле довольно тепло… — буркнул Джо и уставился в газету, но было уже поздно.

— К тому же я совершенно напрасно спешил. Такси, знаете ли… Хлоп — прокол шин. Я выскочил. Мимо проезжала другая машина, а у меня много багажа… Таксист заверил, что замена колеса займет не более минуты. Ушло же на это пятнадцать минут! Но теперь уже все в порядке. Вы не знаете, на сколько опаздывает самолет? Вы тоже летите в Лондон?

— Да, положение, пожалуй, серьезное… — Джо с напускной рассеянностью кивнул головой, не отвечая на последний вопрос и с таким рвением стараясь отыскать на газетной полосе хоть какую-то информацию, словно ждал ее всю жизнь. Не найдя ничего, он нахмурился и подался вперед, притворившись, что наткнулся, наконец, на статью, которая его заинтересовала. — Придется ждать около часа, если не ошибаюсь. — Он приподнял газету повыше.

— Вот как! — Мистер Нокс удовлетворенно кивнул. Он явно не хотел понимать, что сидящий напротив него человек не желает разговаривать с ним о погоде и опоздании самолета. При этом у него была очень добродушная физиономия, и Алекс вдруг почувствовал себя абсолютно бессильным. Теперь отгораживаться от толстяка газетой казалось просто грубым.

— Ничего страшного! — утешил его мистер Нокс. — Я почти каждый месяц летаю в Лондон и обратно. И всегда на каком-нибудь участке трассы творится что-то непредвиденное: ураганы, туман, ожидание другого самолета, из которого люди должны пересесть к нам. Но в итого я не помню, чтобы хоть один раз прилетел в Лондон с опозданием. Даже если бы это было и не так, все равно самолет был, есть и будет в сто раз лучшим средством передвижении, чем пароход.

— Возможно… — пробормотал Джо. — Во всяком случае, самым быстрым.

Он прикрыл глаза. Ему чертовски надоело это ожидание и этот толстяк. Джо мечтал только об одном: вытянуться поудобнее в кресле самолета и заснуть под тихий рокот моторов. С трудом удерживая глаза открытыми, он снова уткнулся в газету, старательно изучая страницу биржевых расчетов, ничего в них не понимая, надеясь за колонками цифр укрыться от человека напротив. Но тот продолжал с неизбежностью рока:

— Да, самолет быстрее всех, это точно! А в моей профессии быстрота часто приносит успех. Прошли уже те чудесные годы, когда мир закупал на корню все, что здесь добивается.

Теперь толстяк коснулся в разговоре своей профессии, и, вероятно следовало бы спросить его, что же здесь добывалось. Но на сей раз Джо решил, что с него действительно хватит, и молчал, продолжая заслоняться газетой, как фехтовальщик клинком, исчезнув из поля зрения атакующего противника. Спустя минуту Нокс признал себя побежденным и вынул из кармана такую же газету. Алекс облегченно вздохнул. Это обещало ему покой до того момента, когда объявят посадку. Вдруг он заметил, что глаза мистера Нокса быстро перебегают от газеты к его лицу и обратно, как бы сравнивая. — «Боже! — подумал он. — Моя фотография!»

И не ошибся. Мистер Нокс еще раз взглянул на фото и широко улыбнулся.

— Надо же, — воскликнул он, разводя руками. — Я ведь принял вас за обычного пассажира! Подумать только, вы и есть Джо Алекс? Я не очень много читаю, потому что постоянно занят, но ни одной вашей книжки не пропустил, прочитывал их очень внимательно и никогда не мог догадаться, кто убийца. И все же не могу поверить! — Он еще раз взглянул на фотографию и на Алекса. — Ну, конечно! Никаких сомнений. Вы как раз возвращаетесь в Лондон. Здесь пишут об этом!

Решив не впадать в панику, Джо неожиданно для себя улыбнулся.

— Да, сэр, это я, и не хотел бы, прошу вас…

— Ох, я все понял. Но ведь вы не представились. Я сам узнал вас, взглянув на эту фотографию. Конечно, я никому не скажу ни слова. Инкогнито, так, кажется, это называется? Вы не хотите, чтобы еще кто-нибудь узнал вас? Разумеется, при вашей профессии не совсем приятно, когда люди задают массу вопросов, на которые не всегда легко ответить. Боже мой, как я рад познакомиться с вами!

Алекс и глазом не успел моргнуть, как толстяк сидел уже за его столиком и протягивал ему руку.

— Позвольте представиться, моя фамилия Нокс. Я представитель алмазных копей. Вы, конечно, знаете, что у нас здесь есть алмазные копи? Ну да, не стоило и спрашивать. Конечно, знаете. Драгоценные камни появляются там, где произошло преступление… то есть, я хотел сказать, что преступление всегда случается там, где есть драгоценные камни. Но это, пожалуй, одно и то же, правда?

— Ну, не совсем… — Алекс улыбнулся.

— Что? Ах, да, на чем я остановился? Я являюсь представителем алмазных копей, и каждый месяц, а иногда и два раза в месяц, совершаю полеты в Лондон, Амстердам, чтобы предложить наш товар ювелирным магазинам. Добыча алмазов — своего рода лотерея, заранее никогда не известно, что принесет завтрашний день, поэтому не может быть и речи о заключении долгосрочных договоров. Конечно, лучшие образцы легко находят сбыт, но есть камни второго и третьего сортов, вот они-то покупаются не особенно охотно. И здесь дело не обойдется без опытного коммивояжера. Этот человек обязан знать все о рынках сбыта, их потребностях, а также и всех возможных покупателей, которые в свою очередь, должны ему доверять. Таким профессионалом сразу не станешь. На это требуются годы. Алмазы — на фасоль, никто не продает и не покупает их мешками. Я агент по сбыту драгоценных камней или коммивояжер, все время летаю по делам фирмы и налетал уже… как-нибудь надо будет подсчитать… Но, вероятно, достаточно, чтобы достать до Луны. Если бы летал в одну сторону и непрерывно, разумеется! — Он рассмеялся, показав красивые, ровные и белые зубы.