В передачах о Прохоровском сражении впервые говорилось о «тяжелых потерях танковой армии Ротмистрова», однако, итоги тех боев обходили молчанием.
И все же, несмотря на более приближенное к реальным фактам содержание телепередач, при освещении курских событий в печатных изданиях уровень объективно-документальной информативности был на порядок выше. Будучи ограниченным рамками этого обзора, я отмечу только наиболее значимые работы. Вот их перечень.
В. Н. Замулин и Л. Н. Лопуховский. «Прохоровское сражение. Мифы и реальность». («Военно-исторический архив» (ВИА, №33-39).
Есть все основания считать, что эта объемная работа является лучшим изложением реальных событий 10-15 июля 1943 г. в районе Прохоровки. Мне, например, ничего подобного до сих пор читать не довелось. Обилие архивных документов (наших и немецких), подробный разбор боевых эпизодов и их грамотный, объективный анализ создали предпосылки для достаточно ясного понимания того, что же на самом деле произошло на Прохоровском поле летом 1943 г. при столкновении основных сил 5 гв. ТА П. Ротмистрова со 2 ТК СС П. Хауссера. Картина боев получилась настолько четкая и однозначная, что можно согласиться с мнением тех моих коллег, которые от принятия в полной мере авторской трактовки выводов статьи (из-за их частичного рассогласования с изложенным материалом) считают возможным воздержаться. Для тех же, кто эту статью еще не читал (а я настоятельно рекомендую это сделать) о боевых действиях именно 5 гв. ТА, можно сказать следующее:
• решение о «самоубийственном» (по Д. Глэнцу) контрнаступлении многосотенного состава танков по открытому полю на «не сдвинувшуюся с места» (ВИА, №36, с.92) ТД противника (в условиях подавляющего ее огневого преимущества — 88 и 75-мм новые длинноствольные пушки против наших 76-мм), явилось «ошибкой, если не больше» (ВИА, №39, с. 113);
• главная ударная сила 5 гв. ТА (18 и 29 ТК) задачу дня «не выполнила» и понесла «настолько большие потери» («они были огромны»), что «ее дальнейшие атаки потеряли всякий смысл» (ВИА, №37, с. 127). Только за один день 12.07 5 гв. ТА потеряла «около 500 танков» (ВИА, №37, с. 128), то есть более половины своего состава. В связи с этим уже на следующий день ее оставшуюся часть комфронта Ватутин вынужден был вывести из зоны соприкосновения с противником в тыл для срочного доукомплектования;
• миф о «встречном танковом сражении» и «сквозных атаках» так мифом и остался, ибо одиночные машины, прорвавшиеся к исходным позициям не вышедшей «на встречу» главным образом дивизии «Лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер» (замаскировавшей и укрывшей свои танки в складках местности), согласно немецким данным, были уничтожены огнем танков, а также специально созданных с единым радиоуправлением мобильных групп ПТО (Parkfront — «фронт ПТО») до 10 орудий в каждой: 75-мм Рак 40, 88-мм Рак 43 (полевых), Flak 37 (зенитных) и др. Утверждение о том, что при этом нашими танкистами было совершено 20 таранов, умышленно преувеличено, так как из статьи В. Ф. Сотникова «Танковые тараны 1941-1945» («Военно-исторический сборник». М., 1997. Приложение 2, с. 128-136) следует, что в зоне действия 5 гв. ТА таких таранов было всего 9;
• оперативное обеспечение организации боевых действий 2-го ТК СС (оптимальный вариант тактического построения боевых порядков танковых дивизий, четкое взаимодействие их с авиацией, артиллерией и др.) было на более высоком уровне и существенно превосходило аналогичные показатели 5 гв. ТА и взаимодействующих с ней соединений ВФ.
Суммируя все приведенные данные о тяжелейших потерях 5 гв. ТА и минимальном вклинении ее танковых корпусов при проведении контратак (всего до 3-х км), а также имея в виду, что сохранивший боеспособность 2 ТК СС продолжал наступательные действия по более выгодному в оперативном отношении направлению юго-восточнее Прохоровки вплоть до даты исключения корпуса из состава 4 ТА, вывод можно сделать только один — действия 5 гв. ТА 12-13.07, к сожалению, окончились полной неудачей (авторы подобрали другую, более обтекаемую формулировку: «П. Хауссер переиграл П. А. Ротмистрова» (ВИА, №39, с. 112).
Но кто же был истинным автором идеи (абсурдность которой очевидна) примитивной «лобовой» атаки многосотенной лавины танков на более сильного в огневом отношении и приготовившегося к обороне противника? Как правило, все «шишки» достаются только командарму Ротмистрову. А так ли это? Думаю, что не так. Ведь Павел Алексеевич относился к числу опытных и высокообразованных военачальников. Еще в 1938 году он в академии (ВАММ) был руководителем тактического цикла, и я был невольным тому свидетелем. Будучи еще мальчиком, стоял возле него с моим отцом (руководителем огневого цикла) под колоннадой академического здания при отправке слушателей на летние сборы в лагерь у Сенежского озера. И хотя меня Ротмистров тогда изрядно напугал, неожиданно рыкнув: «А ты что здесь делаешь?!», — объективности ради следует считать, что столь грамотный тактик добровольно подобный, заведомо проигрышный вариант атаки выбрать не мог. Учитывая патологическое пристрастие нашего высшего командования к контратакам без разумного сочетания (в отличие от немцев) с обороной (в течение начального периода войны, под Ельней, Смоленском, в сентябре-октябре 41-го — против войск, заблокировавших, а не атакующих Ленинград и др.), такая команда атаковать, а не стать непроходимой стеной, вероятнее всего была спущена «сверху». Адресаты известны: или Ставка ВГК, или ее представитель, или, наконец, комфронта Ватутин. Узнать это точнее пока не представляется возможным, так как ответы на подобные вопросы можно найти только в документах о переговорах «Ставка — комфронта». Однако подобная информация и по сей день для рядовых исследователей является, как правило, закрытой и недоступной («НГ»: «Генералы правду о войне не отдадут»).
Заканчивая эту интересную научную статью, авторы справедливо отметили, что «победа под Курском имела огромное военно-политическое значение».
Михаил Ходаренок. «Первая Прохоровка. На южном фланге Курской дуги масштабные танковые сражения разыгрывались каждый день». («Независимое военное обозрение» (НВО, №16, 2003).
Основное содержание статьи отражено в ее заголовке. Автор пытается ответить на вопрос: «Почему немецкие военачальники практически не заметили крупнейшего танкового сражения под Прохоровкой?». Доводы приводятся следующие. «... Боевой состав советских танковых армий и корпусов, вступающих в Курскую битву, до встречного боя под Прохоровкой был вполне сопоставим с потенциалом 5 гв. ТА. Именно по этой причине 12 июля 1943 г. для немецких войск остался рядовым днем битвы под Курском».
Имеющиеся ресурсы позволяли «... устраивать немцам своеобразные «прохоровки» в битве под Курском практически каждый день... Лучшее подтверждение этой версии — фронтовой контрудар Воронежского фронта 8 июля 1943 г. По привлекаемым силам он вполне сопоставим с встречным (не точно, т.к. сражение «встречным» не было — В.С.) танковым сражением 12 июля 1943 г.». Приводится краткая характеристика замысла фронтового контрудара силами шести ТК и одного МК (директива Ватутина №0014ОП). Названы и причины его неудачи: превосходство противника в воздухе, упреждающее наступление немцев, запредельные маршевые броски (до 200 км при норме 30-40) наших 2 и 10 ТК до начала атаки («... иными словами, вымотать людей перед вводом в сражение до полусмерти»), бои друг с другом (2 ТК с 183 СД), удары штурмовиков по своим частям (2 ТК, 183 СД). Картина знакомая, ибо все это схоже с тем, что происходило и в районе Прохоровки 8-12 июля. Кроме этого большинство опытных танкистов, главным образом 1-й ТА, «возражали против встречных боев с новыми германскими боевыми машинами». Кстати, такой открытый бой танков с танками был запрещен приказом НКО №325 от 16.10.42 г. Обоснованность его требований (во всяком случае, в 1943 г.) была подтверждена результатами боев 1 ТА и 5 гв. ТА в ходе Курской битвы. Автор приводит убедительные возражения командующего 1-й ТА М.Е.Катукова против подобных контрударов: «... наносить контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно... гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой... А когда мы обескровим их части..., тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара».
