Эмма слушала, скрестив руки на груди, и не знала, что ответить на это. Она привыкла видеть в отце ограниченного самодура, диктующего всем и вся свою волю. И никогда не думала о нем, как о человеке, который пытается позаботиться о ней. Пускай и довольно странным образом. Поэтому и спросила:

  - Ты любил меня?

  - Конечно, - Станислав грустно улыбнулся. - Разве можно не любить собственного ребенка?

  - Можно. Это я тебе, как психолог, пускай и недоучившийся, говорю.

  - Я любил тебя с первого дня, как узнал о том, что ты только должна родиться. И сейчас люблю. Но смерть Изабеллы меня сломала. Я жить не хотел. А ты была так похожа на нее. С каждым днем все больше и больше. Это меня не оправдывает, но мне было больно находиться с тобой рядом. Прости, но вырастив тебя, я так и не узнал по-настоящему, какая ты.

  - Я не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?

  - В детстве ты была очень тихой послушной. А тут заупрямилась. Я не думал, что это серьезно. Просто не придал значения. Решил, что это простой каприз. Стоит немного подождать и все пройдет. А та история с таблетками... Эмма...

  - Я тебя напугала, и ты решил в отместку напугать меня?

  - Нет! То есть, да, ты меня напугала. И я не знал, что мне делать. Я холодным потом обливался при мысли о том, что однажды могу снова найти тебя лежащей без сознания на полу в коридоре. И не знал, как мне поступить. И...

  - Хватит, - тихо, но твердо прервал его Деймон. - Вы обещали не слишком ее волновать. Милая, пойдем на кухню. Тебе нужно выпить чая. И съесть что-нибудь.

  - Нет не нужно! Не хочу! Я сейчас закончу с отцом, и примусь за тебя. Мы с тобой поговорим. Про пианино! И про двести моделей детских платьиц! И про четыре электронные няни!

   Молодой человек, весело хмыкнув в два шага пересек разделяющее их пространство и подхватил любимую на руки. Та инстинктивно схватила его за шею. А Деймон повернулся к своему будущему тестю и с улыбкой сказал:

  - Знаете, мне кажется, она вас простила. И вам тоже не помешало бы чего-нибудь выпить. Чай, кофе или чего-нибудь покрепче.

  - Выпить - это хорошо. Если вы не против, все же предпочту что-нибудь покрепче. Нервы, знаете ли... но даже если бы мне сейчас указали на дверь, я ушел бы со спокойным сердцем, зная, что мой ребенок здесь счастлив.

  - Ну, а смысл было вас приглашать, собираясь прогнать через четверть часа? Нет уж! Вы, как минимум останетесь на ужин.

  - Угу, - кивнула Эмма. - Дей просто потрясающе готовит. Прийти к нам и не попробовать один из его кулинарных шедевров, это... по меньшей мере глупо. Да и нам найдется о чем поговорить. Наверное.

   Через несколько минут все трое пили крепкий чай с шоколадными пирожными. То есть мужчины пили чай, а Эмма объедалась пирожными. Куда в нее столько влезает, не мог понять ни один, ни второй.

  - У меня стресс, - нахмурившись заявила она, примеряясь к четвертому шедевру кондитерского искусства. - Кстати, Деймон, ответь мне на один вопрос. Маленький, но очень для меня важный. Любимый, я все понимаю, но нам на что пианино? Ладно, куколки, игрушки-погремушки. Но это...

  - Мне тоже интересно, - улыбнулся Станислав. Он немного неловко чувствовал себя рядом с этой изменившейся Эммой, которая теперь не только внешне, но и характером так напоминала Изабеллу. Но его дочь была счастлива. А больше ему ничего и не надо было. Ну, может только видеть ее почаще.

  - Эм... - замялся Деймон. - У Марии должно быть все самое лучшее! Вдруг она захочет играть на пианино? Так пусть сразу и будет.

   Девушка выслушала эти аргументы. Покивала и задала вполне резонный вопрос:

  - А вдруг не захочет? Вдруг она решит в футбол научиться играть или в хоккей?

  - Думаешь, нужно мяч купить и коньки?

  - Пап, - застонала девушка. - У меня еще живота не видно, а он уже беспокоится о том, чем его дражайшее чадо будет в пять лет заниматься. Ну, скажи ты ему, что б с ума не сходил.

   Станислав смутился. Такой реакции от него Эмма не ожидала, поэтому вжала голову в плечи и спросила:

  - И ты туда же?

   Мужчина кивнул, и, достав из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку, протянул ее дочери. Надпись 'Мария' на крышке навевала некоторые смутные подозрения. С некоторой опаской, открыв ее, она увидела изумительной красоты бриллиантовое ожерелье. Оно переливалось всеми цветами, и, казалось, светилось изнутри.

  - М-да... - закашлялась она. - Дей, забудь про пианино. А ты, папа... удивил. Ладно бы на совершеннолетие, но...

  - Эмма, за эти четыре года мне удалось многое понять. Откладывая на потом, ты можешь просто не успеть сделать то, что хотел. А сейчас я очень хочу баловать тебя и свою внучку. Мне не довелось стать хорошим отцом. Но может, я буду неплохим дедом? Как думаешь, у меня получится?

  - Не знаю, - беспомощно улыбнулась девушка. - Но почему бы и нет? Во всяком случае, шанс у тебя есть.

  - Спасибо, - сказал Станислав, а затем, чтобы занять чем-то неловкую паузу, спросил. - Максим, а почему моя дочь зовет вас Деймоном?

  - Долгая история. Но если коротко, это - то имя, которое она мне дала. Я ведь собственного не помнил. Я ведь вообще не помнил, да и сейчас не помню ничего о своей жизни до 'Detrimentum'. И...

   Молодой человек хотел было еще что-то сказать, но тут в кухню заглянула золотая голова Ярика. И он немного сконфуженно поинтересовался:

  - Я рано, да?

  - Нет, заходи, - усмехнулся Дей. - Есть будешь?

  - Смеешься? Когда я от твоей еды отказывался? И, друг, спаси меня, - Ярослав сделал умильную рожицу. - Пожа-а-алуйста.

  - Что случилось?

  - Я медвежонка купил, - потупил глазки блондин.

  - И что? - не понял Деймон.

  - Ну... сам понимаешь, я его не себе купил, а Марии.

  - А от чего тебя спасать-то?

  - От праведного гнева Эммы, конечно.

   И все рассмеялись.

ГЛАВА 31

   Они ждали. Буквально через пару минут должны объявит их выход. И Эмме все меньше и меньше хотелось участвовать во всем этом фарсе. Ее волнами накрывало раздражение. Тем временем ведущий, одетый в строгий костюм (по меркам Южного округа) экспрессивно приветствовал зал. Эмма поморщилась, как от зубной боли. Такой безвкусицы она еще встречала. Черная рубашка, нежно-лиловые брюки, золотой пиджак и розовый галстук. Спокойно смотреть на этот костюм мог, разве что дальтоник. А вот девушка не знала, чего ей хочется больше: смеяться или плакать. Наверное, все же плакать. Нет, нужно держать себя в руках. Не хватало еще разрыдаться под прицелом гало-камер. Вот интересно: это события последних месяцев так на ней сказались или беременность? Впрочем, какая разница?

  - Маленькая, ты плохо чувствуешь себя? - прервал ее размышления Деймон и озабоченно посмотрел на нее.

  -Нет. Все в порядке. Просто я хочу, чтобы все это поскорей закончилось.

  - Почему?

  - Ненавижу подобные шоу. Я их даже смотреть не могу, а уж участвовать... Сегодня мы узнаем правду, - подражая тону ведущего, пропела девушка. - Так вот зачем они здесь! А я-то думала, что всех этих людей интересует исключительно скандал, развернувшийся вокруг одного молодого ученого. И присутствующие просто первыми хотят порыться в грязном белье и услышать пикантные подробности.

  - Любимая, если ты не хочешь, мы можем сослаться на твое плохое самочувствие и...

  - Дей, ты же прекрасно понимаешь, что тогда от меня вообще не отстанут. Может если они увидят, что я скучная серая мышка, меня, наконец, прекратят осаждать меня.

  - Ты имела в виду 'прекратят осаждать нас'?

  - Нет, - девушка невесело усмехнулась. - Только себя. Видишь ли, Дей. Ты ни капельки не похож на скучную серую мышку.

  - А на кого я похож?

  - На наглую черную кошку, точнее, кота.

  - Да? - голос парня стал низким и вибрирующим. - Интересно. Думаю, чуть позже мы вернемся к этому разговору. Может быть, даже поиграем в кошки-мышки. Вечером?