Он не заметил, как начал плакать.

— Я не хотел, чтобы ты знал, — Шерлок неожиданно приглушённо всхлипнул. — Я не хотел отвлекать тебя от твоих тренировок.

Лицо Джона быстро потемнело, но он сдержал себя.

— Я не беспокоюсь о чёртовом регби больше, чем о тебе, Шерлок. Если ты в беде или тебе больно, то ты всегда должен говорить мне. Всегда.

— Я не мог…

— Да, ты мог, — парировал свирепо Ватсон. — Ты всегда мог рассказать мне. Господи, я думал, ты знаешь об этом, малыш. После всех этих лет? Ты по-прежнему всё для меня.

— Джон, — Шерлок тихо заплакал, подтянув Джона за рубашку ближе к себе. Он уткнулся лицом в Джоново плечо и разрыдался. — Я был напуган.

Звук, который издал Ватсон, был ужасен. Этот звук был грубый, мучительный и болезненный, и это разрывало Шерлока надвое.

— Ты не должен бояться, — прохрипел Джон. — Не со мной. Никогда.

— Прости.

— Не делай так снова, хорошо? Я всегда буду с тобой.

— Ты обещаешь?

— Я обещаю. Боже, я обещаю, Шерлок. Я… я так сильно скучал по тебе.

Слёзы наконец-то закончились, пока Холмс цеплялся за Джона.

— Я тоже скучал, Джон. Каждый божий день.

— Я ужасно скучал по тебе, любимый, — зашептал Ватсон снова, отстраняясь настолько, чтобы покрывать нежными поцелуями губы Шерлока. — Очень сильно.

Они стояли тихо, обмениваясь мягкими поцелуями и тихими словами, утешая друг друга, убаюкивая до полного спокойствия.

— Ты вернулся домой? — Шерлок решился нарушить тишину. — Ты вернулся домой ко мне?

— Да, — выдохнул Джон. — Боже, да, теперь я точно дома.

Тихое хныканье, что сорвалось с Шерлоковых губ, побудило Ватсона глубоко поцеловать его.

— Ты такой красивый, Шерлок, — пробормотал Джон, одним быстрым движением поглаживая кудри Холмса пальцами. — Господи, ты стал ещё красивее, пока меня не было?

Жидкое тепло, казалось, лилось из кончиков пальцев Ватсона, просачиваясь в волосы Шерлока и с лёгкостью расходясь по всему его телу; Шерлок мгновенно таял от прикосновения с тихим стоном.

— Джон, — пролепетал Холмс, веки закрылись, он был не в состоянии делать что-либо, кроме как чувствовать. То, как Джон обращался с его телом одними только руками, было так знакомо; они скользили по шее и острым косточкам на плечах.

— Ох, любимый, — прошептал Ватсон. — Боже, не… не говори моё имя так.

Шерлок усмехнулся.

— Почему нет?

— Потому что это заставляет меня хотеть завалить тебя в кровать, — прорычал Джон.

Холмс и глазом не моргнул.

— Так завали меня уже.

Низкий стон вырвался из Джоновой груди, пока он привычно скользил пальцами под пуговицы рубашки Шерлока, вытягивая их из плена, разводя её полы в стороны, открывая вид на обнажённую грудь. Он пробежал руками вниз по гладкой коже, проводя пальцами по грудным мышцам, нажимая на каждый сосок, пока те не стали торчать вверх — потемневшая кожа натянулась от возбуждения. Шерлок задохнулся от прикосновений, почти забыв, каково это — быть с Джоном. Как он всегда нежен. Как хорошо он знает Шерлоково тело и как часто он использует эти знания в своих преимуществах, лаская каждое чувствительное местечко, куда мог добраться, и играя на Холмсе, как на скрипке.

Большие и указательные пальцы Ватсона зажали соски Шерлока и потянули их настолько, чтобы сорвать стон с губ Холмса.

— Джон, — ахнул он, веки затрепетали от прикосновений.

— Ох, — выдохнул тот, подаваясь вперёд и снова захватывая его губы в иссушающем поцелуе. — Господи, пошли в спальню.

Шерлок зарылся лицом в шею Джона, вдыхая аромат своего возлюбленного поглубже в лёгкие, желая наполнить им каждую клеточку своего тела.

— Почему не здесь?

— Потому что я не буду трахать тебя в первый раз за прошедшие месяцы на холодном полу нашей квартиры, — хрипло посмеивался Ватсон в Шерлоково ухо, а его дыхание вызывало мурашки на коже.

— Ты имел в виду моей квартиры, — мягко поправил Холмс. Джон не живёт здесь. Он останавливается здесь, когда он в городе, и у него был ключ, но он не живёт здесь. Он не занимает здесь своего собственного пространства. Настолько, насколько Шерлок бы этого хотел.

— Нет, — пробормотал Ватсон, руками сжимая талию Шерлока. — Я имел в виду нашей квартиры.

Хватает всего четырёх секунд для затуманенного и заполненного похотью мозга, чтобы точно обработать то, что только что сказал его парень; слова внезапно вскипают и вибрируют, отскакивая от стен в Чертогах Разума Шерлока, щёлкая пальцами и требуя обратить на них внимание.

Шерлок застыл.

— Что?

Пробегая носом вдоль изогнутой шеи Холмса, Джон, кажется, совсем не был смущён.

— Ты услышал меня. А я ненавижу повторяться.

Он даже не мог оценить шутку, подкол, над его саркастическими ответами на вопросы Ватсона. Он даже не заметил шутки. Он по-прежнему плавал в первом предложении, сказанном Джоном. В том самом, которое, возможно, имело под собой гораздо больше или меньше, чем это в итоге прозвучало из-за игривого тона Ватсона.

Он отчаянно перебирал возможности, эйфория от надежды нависла над его разумом, требуя впустить, пока одновременно он ожидал разрушающую агонию от правды, которая точно была не такой, как бы ему хотелось.

Джон продолжал свои поцелуи вдоль линии челюсти Шерлока, игнорируя его застывшую позу и рваное дыхание, мурлыкая в мягкую кожу Холмса, как будто ничего не происходило.

Шерлок не мог думать. И ему стало ещё сложнее, когда губы Ватсона прошлись вдоль его ключицы, вылизывая ямочку между плечом и костью.

— Джон, — задохнулся он, отчаянно умоляя, — желание узнать правду и желание продолжить боролись в нём между собой за лидерство.

Ртом Ватсон проехался к центру Шерлоковой груди — горячее дыхание оставляло за собой опаляющий след, пока Джон направлялся к левому соску.

Шерлок знает, что его дразнят. Он знает, что Джон любит его отзывчивое тело и длинные конечности, и его буйные кудри. Ватсон говорит об этом не менее, чем в двадцати различных случаях.

Но он не может до конца отпустить себя. Он не может полностью упустить контроль над собой до того, как он узнает. Он должен знать.

Вцепляясь в светлые пряди, Шерлок поднимает Джоново лицо к себе, глазами уже сканируя каждую морщинку, появляющуюся от улыбки, раскрасневшуюся пору, каждую частичку, что составляла прекрасное лицо Джона Ватсона.

— Пожалуйста, скажи мне, — судорожно шепчет он, боясь поверить и всё-таки очень желая знать. — Просто скажи это. Один раз. Пожалуйста.

— Я дома, — хотя Джон ответил мягко, восторг и убежденность прозвучали куда выразительнее из-за его усмешки. — Я дома, любимый. Теперь я живу здесь. С тобой. На 221В по Бейкер-стрит.

Шерлок моргнул. И снова моргнул. И ещё раз, просто чтобы точно быть уверенным, что Джон внезапно не растворится в воздухе и что весь этот разговор внезапно не окажется на самом деле плохим сном.

Но Ватсон не растворился. Джон оставался на месте, синие глаза сияли, нижняя губа слегка дрожала.