— Я сделал это, — бормотал в трубку, даже не веря самому себе, его милый, удивительный Джон. — Я… Англия. Национальная сборная… Красный и… и белый, и розы, и… Я… они хотят… хотят меня, и… Я… я не могу… Я… я… я… Шерлок.

Господи, это был самый невероятный телефонный звонок, который Холмс когда-либо получал (и это включая многочисленные случаи секса по телефону, на которых настаивал Джон, пока они были разделены).

Потому что это всё привело к одному простому, ошеломляющему, безупречному факту.

Джон возвращается домой.

Через несколько коротких месяцев, после выпускного Шерлока, после окончания контракта, после заключения сделок, после начала лета, Джон вернётся домой, в Лондон.

На Бейкер-стрит.

К Шерлоку.

И именно поэтому сегодня не тот день, чтобы подъёбывать Шерлока Холмса, чем сейчас как раз настойчиво занимается Себастьян Уилкс. Сегодня, в начале его последнего семестра из четырех ужасных лет в университете, где каждый день — медленная, мучительная пытка, Шерлок в самом деле увидел конец. Он увидел яркий, мерцающий, блондинистый и синеглазый свет в конце этого тёмного, унылого, грёбаного туннеля, поэтому сегодня он не может уследить за своим ртом. Не сегодня. Завтра, непременно, он будет держать язык за зубами, кусать изнутри щёку и трястись от тихого гнева, но сегодня… Ну, сегодня его совершенно не ебёт Себастьян Уилкс.

Что тут же оказывается огромной ошибкой. Пока низкий голос профессора эхом раздаётся в аудитории, прося всех подготовиться к началу лекции, Шерлок откидывается назад на своём месте, готовясь слушать, делать заметки и, может быть, незаметно ответить Джону, когда внезапно тихо произнесённые (так мягко, но свирепо) слова оплелись удавкой вокруг шеи Холмса, посылая мурашки вниз по спине и заставляя волосы на затылке встать дыбом.

— Ты пожалеешь об этом, Шерлок Холмс.

Ему не нужно было оборачиваться. Ему не нужно было реагировать вообще. Он знает, что Себ не шутит. Он знает, что ни единое слово из только что прошёптанного Уилксом предложения не было шуткой.

И он верит ему.

========== II ==========

Вернувшись в безопасность четырёх стен 221B, Шерлок рухнул на диван, доставая телефон из кармана, молясь всем святым, чтобы Джон Ватсон был сейчас доступен для разговора. Ему нужно отвлечься от неминуемой расправы, которую он заработал себе сегодня.

Ты занят?

С парнями, но я могу говорить. Ты в порядке?

Конечно. Просто хотел сказать “Привет”.

Ты никогда просто так не говоришь “Привет”.

Ну, может быть сегодня я это сделаю.

Что-то случилось?

Шерлок сдерживает улыбку, которая растягивает уголки его губ. Даже в плохие дни - это приятно осознавать - Джон всё ещё знает его очень хорошо.

Я в порядке. Правда. Как команда?

Нормально. Безжалостно дразнят меня из-за моего горячего парня, чьё фото я поставил на заставку телефона, но в остальном всё хорошо.

Улыбка стала ещё шире, а щёки запылали.

Я серьёзно у тебя на заставке?

Ну конечно, не глупи.

Я никогда не глуплю.

Конечно, нет. Что делаешь?

Домашнюю работу.

То есть валяешься на диване?

И вовсе я не валяюсь. И вообще я не только на диване прохлаждаюсь.

О, правда? И что ещё ты делаешь?

Я занимаюсь.

Скучаю по тебе.

Шерлок прикусил нижнюю губу, пока перечитывал эти три слова, ощущая приятное тепло в животе. Это самая лучшая вещь в сообщениях Джона Ватсона. Он честный, разный и милый. Он заставляет Холмса чувствовать себя важным. Желанным. В некотором роде драгоценным. Таким, каким он не чувствует себя ни с кем, кроме Джона.

Я тоже скучаю.

Секс по телефону?

Шерлок громко рассмеялся. Они занимались этим много раз, возможно, даже больше, чем нужно; отправляли друг другу интимные сообщения на протяжении дня и поздно ночью, если один из них не мог позвонить.

В смысле, по переписке?

Технически.

Сейчас?

Да, сейчас.

А разве ты не со своей командой?

Да, но я могу уйти, если мой сексуальный Шерлок захочет быстро подрочить со мной по телефону.

Извращенец.

О да, говори мне пошлости, малыш.

Шерлок фыркнул.

Воу.

Давай, тебе же нравится это.

Что на тебе надето?

Ничего.

Лжец.

Что-то не сексуально быть названным лжецом.

Тогда не ври.

Хорошо, я одет в потные тренировочные футболку и шорты, которые все в пятнах грязи. Доволен?

Веки Шерлока непроизвольно затрепетали. Потный, грязный Джон Ватсон? О да, это как раз в его вкусе. Холмс на мгновение закрыл глаза, представляя, как Джон выглядит после игры: короткая светлая чёлка торчит во все стороны, загоревшая щека испачкана, глаза кажутся ещё более синими на фоне пятен грязи, а на губах ухмылка от прилива адреналина.

Телефон завибрировал и вырвал его из воспоминаний, которые точно бы превратились в фантазии.

Тебе нравится это? Испорченный мальчишка.

Шерлок прикусил губу, размышляя, может ли он ответить утвердительно, прекрасно зная, что Джон сейчас среди людей, не скрыт стенами своей комнаты для того, чтобы касаться себя так, как уже подумывает начать сам Холмс. Это не первый раз, когда они посылают друг другу пошлые сообщения, но Шерлок не может вспомнить, когда они делали это последний раз, пока кто-то из них не был один.

Он злобно ухмыльнулся.

Я заставлю тебя попотеть сильнее, пока буду скакать на твоём члене.

Господи боже, Шерлок.

Что?

Уж спасибо, но это неприлично, потому что прямо сейчас я нахожусь в публичном месте.

Ты начал это.

Начал.

Боже, я чертовски сильно хочу тебя прямо сейчас.

Так нечестно, что ты можешь сказать всего одиннадцать слов и вызвать у меня эрекцию прямо посреди паба.

Иди куда-нибудь.

Я хочу, чтобы ты касался сам себя, пока я рассказываю тебе, как сильно я хочу,

чтобы ты был здесь, чтобы я мог отсосать тебе прежде, чем позволю трахнуть себя.

О Господи.

Подожди.

Ты знаешь, каким я могу быть нетерпеливым.

Я возьму тебя глубоко в рот до тех пор, пока твоя головка не упрётся мне в горло.

И потом я всё проглочу.

Шерлок Холмс, я молю тебя, не отправляй мне больше ни единого пошлого сообщения, или я кончу прямо в этом пабе.

Иди в туалет.

Вынь член и погладь его.

Представь, что это моя рука вокруг него.

Или мои губы.

Или мой зад.

Малыш.

Боже, Господи, я хочу трахнуть тебя. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что ты не сможешь ходить потом неделю.

Обещаешь?

Шерлок.

Ты трогаешь себя?

Да.

Большой палец на головку.

Представь, что это я лижу её.

Касаюсь своим языком самого кончика.

Джон?

Джон?

Шерлок поглаживал себя, пока его телефон молчал; он бешено дрочил при мысли, что Джон Ватсон, скрытый в грязной туалетной кабинке, дёргает длинными рывками свой толстый член. Холмс представил, как Джон сдерживает рычание и стоны, как его рука мелькает настолько быстро, что её очертания размываются, и как он думает о Шерлоке, думает о том, как вколачивается в Шерлока. Это подводит фантазирующего Холмса к оглушительному оргазму, прошивающему всё его тело. Это было быстро, но вместе с тем восхитительно; в голове ярко горела картинка обнажённого Джона.